Гитара литературная 25. Эльдар Рязанов

Гитара в литературе XX века.

АРКАДИЙ и БОРИС СТРУГАЦКИЕ

Стругацкие, русские писатели, братья, соавторы, Аркадий Натанович (1925-1991) и Борис Натанович (1933-2006). Научно-фантастические рассказы и повести. Социальная фантастика, с элементами гротеска, о путях развития цивилизации и роли личности в обществе в повестях «Трудно быть богом» (1964), «Понедельник начинается в субботу» (1965), «Пикник на обочине» (1972), «За миллиард лет до конца света» (1976-1977), «Хромая судьба» (1986); роман «Град обреченный» (1988-1989). Сборник «Неназначенные встречи» (1980).

Братья Стругацкие частенько описывают в своих научно-фантастических произведениях неведомые страны и земли, затерянные в пространстве и времени. Роман «Обитаемый остров» – не исключение. Гвардейцы, охраняющие подступы к важному объекту, Дворцу Отцов, проводят свободное время с гитарой.

Влюбленные просят сослуживца сыграть какую-нибудь танцевальную мелодию. «Гай не стал спорить. Он бросил учебник, полез в шкаф, достал гитару и принялся ее настраивать. Рада и Максим сейчас же отодвинули в сторону стол и встали друг перед другом, готовые оторвать «да-да, нет-нет». Гай выдал им «да-да, нет-нет» с подстуком и перезвоном. Он смотрел, как они танцуют, и думал, что пара подобралась отменная, что жить вот только негде, и если они поженятся, то придется ему совсем перебраться в казарму».

Потом пришло время что-нибудь спеть. «Пара утанцевалась до упаду, Мак отобрал у Гая гитару, перестроил ее на свой чудной манер и начал петь странные свои горские песни. Тысячи песен и ни одной знакомой. И каждый раз – что-нибудь новое. И вот что странно: ни одного слова не понять, а слушаешь и – то плакать хочется, то смеешься без удержу... Некоторые песни Рада уже запомнила и теперь пыталась подпевать».

Несмотря на то, что авторы описывают совершенно неведомую эпоху, солдаты не мыслят своей жизни без гитары, как некогда преображенцы и кавалергарды в русской столице.

«Сказка о тройке» братьев Стругацких написана, очевидно, не без влияния западной «прозы абсурда», что можно заключить хотя бы из следующего фрагмента. «Эдик с интересом расспрашивал Федю о жизни в горах, Федя, с самого начала проникшийся к вежливому Эдику большой симпатией, отвечал охотно.

- Хуже всего, – рассказывал Федя, – это альпинисты с гитарами. Вы не можете себе представить, как это страшно, Эдик, когда в ваших родных, тихих горах, где шумят одни лишь обвалы, да и то в известное заранее время, вдруг над самым ухом кто-то зазвенит, застучит и примется рычать про то, как «нипупок» вскарабкался по «жандарму» и «запилил по гребню» и как потом «ланцепупа пробило на землю»... Это бедствие, Эдик. У нас некоторые от этого болеют, а самые слабые даже умирают...

- У меня дома клавесин есть, – продолжал он мечтательно. – Стоит у меня там на вершине клавесин, на леднике. Я люблю играть на нем в лунные ночи, когда тихо и совершенно нет ветра. Тогда меня слышат собаки в долине и начинают мне подвывать. Право, Эдик, у меня слезы навертываются на глаза, так это получается хорошо и печально. Луна, звуки в просторе несутся, и далеко-далеко воют собаки... вы, наверное, хотели бы узнать, откуда у меня клавесин. Представьте себе: его занесли альпинисты. Они ставили какой-то рекорд и обязались втащить на нашу гору клавесин. У нас на вершине много неожиданных предметов. Задумает, например, альпинист подняться к нам на мотоцикле – и вот у нас мотоцикл, хотя и поврежденный, конечно... Гитары попадаются, велосипеды, бюсты различные, зенитные пушки... Один рекордсмен захотел подняться на тракторе, но трактора не раздобыл, а раздобыл он асфальтовый каток».

Клавесин на горном перевале, которому вторят цепные псы в долине, и гитарная музыка, убивающая аборигенов, – такие описания, согласитесь, трудно счесть реализмом. Даже критическим.

Повесть «Стажеры» братьев Стругацких рассказывает о жизни пилотов огромных космических кораблей. «Юра прошел мимо открытого люка. Там никого не было, только мигали цветные огоньки на пультах. Тихо так, подумал Юра. Никого не видно и не слышно. Он свернул в поперечный коридор и услыхал музыку. Кто-то где-то играл на гитаре, уверенно и неторопливо выводя печальную мелодию. Неужели и на Рее так? – подумал вдруг Юра. Он любил, чтобы вокруг было шумно, чтобы все были вместе, и смеялись, и острили, и пели. Ему стало грустно. Потом он подумал, что все сейчас, должно быть, на работе, но все же так и не смог отделаться от ощущения, что люди не могут не скучать в круглых пустых коридорах – здесь ли или на других далеких планетах. Вероятно, виновата была гитара».

По воле авторов этот чудесный инструмент звучит не только на земле, но и в галактических далях!

Описывая хмельную встречу двух давних друзей в повести «Подробности жизни Никиты Воронцова», Аркадий Стругацкий отмечает характерный штрих: «Неудержимо надвигалась меланхолия, и после шестой Алексей Т. попросил Варахасия спеть. Варахасий отказываться не стал, спеть ему давно уже хотелось. Он сходил в кабинет за старой своей, испытанной семиструнной и сказал, усаживаясь поудобнее:

- Спою тебе новую. Месяц назад в компании один адвокат знакомый ее пел. Очень мне понравилась. Она по-украински, но все почти понятно…

Странно хороша была эта песня, и чудилось в ней некое колдовство, но и слух у Варахасия был отменный, и гитара его звенела томительно-вкрадчиво, да и водяные шумы на дворе вроде бы попритихли».

Красивая песня под прекрасный гитарный аккомпанемент – что может быть лучше этого?


ТАДЕУШ КОНВИЦКИЙ

Конвицкий Тадеуш (род. 1926), польский писатель, кинорежиссер. Романы «Дыра в небе», «Современный сонник», «Малый Апокалипсис».

Тадеуш Конвицкий в романе «Чтиво» поднимает множество нравственно-философских проблем, не забывая время от времени воссоздавать реалии нынешней жизни. К примеру, герой смотрит в окно и видит совсем нерадостуную куртину: «На углу двое русских с гитарами поют песню собственного сочинения; перед ними зазывно поблескивает жестяная консервная банка из-под икры. Неужели таким неприглядным и бессмысленным должен быть мой конец, коли уж пробил час?»

Меткое наблюдение! Великая страна, в одночасье развалившаяся благодаря усилиям нескольких иуд-коммунистов, вытолкнула творческого человека на обочину жизни. Неудивительно, что многие одаренные музыканты вынуждены побираться на задворках Европы, зарабатывая на жизнь игрой на гитаре.


ВЛАДИМИР КУНИН

Кунин Владимир Владимирович (род. 1927), русский писатель. Работал специальным корреспондентом газеты «Советская культура». Автор многих повестей и рассказов («Настоящие мужчины», «Интердевочка», «Лицо одушевленное»).

«Русские на Мариенплац» – роман Владимира Кунина, где автор описывает свои зарубежные впечатления. Заслуживает внимания следующий эпизод.

«Не успел я пройти и десяти шагов, как остановился, будто вкопанный! Сначала я даже не сообразил, что же такое выплеснуло меня из общего туристского потока, что заставило меня буквально прилипнуть к каменным плитам Мариенплаца?!

А спустя мгновение понял – где-то совсем-совсем рядом живым голосом пела живая Нани Брегвадзе! Пела один из любимейших мною старинных русских романсов!

Легкий, почти незаметный, ускользающий грузинский акцент придавал романсу дополнительное очарование, а гитара, сопровождающая несравненную Нани, вела себя так мягко, так деликатно, что у меня и сомнения не осталось – здесь, рядом со мной, в Мюнхене, на Мариенплац, вот за этими разноцветными спинами, стоит Нани Брегвадзе и поет:

Лишь только вечер опустится синий, / Лишь только звезды мелькнут в небесах, / И черемух серебряный иней / Жемчугами украсит роса...

«Боже мой... – подумалось мне. – Неужели и она?!»

Не веря самому себе, я рванулся на знакомый до боли голос.

В добротной волевой манере военного разговорника давних лет, разбрасывая направо и налево «Энтшульдиген! Энтшульдиген!», я врезался в толпу, окружавшую Нани Брегвадзе, и увидел... молоденькую, красивую девочку лет двадцати – двадцати двух, в джинсах и какой-то невзрачной курточке.

Отвори потихоньку калитку / И войди в тихий сад ты как тень, / Не забудь потемнее накидку, / Кружева на головку надень... – пела эта девочка голосом Нани Брегвадзе.

Она легко перебирала гитарные струны, а у ног ее лежал старый облезлый футляр от гитары, в котором поблескивали десятка полтора монеток.

Я ошеломленно уставился на эту девчонку.

В ней даже на грош не было ничего грузинского! Разве что большие, темные, широко расставленные глаза. Но такие глаза могли быть у любой русской, французской, украинской, еврейской девочки. Хотя и еврейского в ней тоже не было ничего.

Тонкое породистое лицо с прямым носиком и четко очерченными губами, а под неказистой курточкой и стиранными-перестиранными джинсиками угадывалась прекрасная фигура.

Аплодисменты, которыми наградила разноликая толпа эту девчонку, вызвали у нее отчасти благодарную, но в большей степени ироничную улыбку. И мне это ужасно понравилось!

А когда отзвенели еще с десяток монет, брошенных зрителями в старый гитарный футляр, девчонка недобро сдвинула брови, жестко рванула струны и вдруг, без малейшего намека на грузинский акцент, запела знаменитую песню Галича:

Мы похоронены где-то под Нарвой, под Нарвой, под Нарвой. / Мы похоронены где-то под Нарвой. Мы были – и нет... / Так и лежим, как шагали – попарно, попарно, попарно... / Так и лежим, как шагали попарно – и общий привет!..»

Грустная участь у наших дарований – петь и играть на гитаре в чужих краях, с болью вспоминая Отечество, столь неласковое к своим талантам, равно как и к самому народу!


ЭЛЬДАР РЯЗАНОВ

Рязанов Эльдар Александрович (род. 1927), российский кинорежиссер-комедиограф, драматург, народный артист СССР (1984), лауреат Государственной премии СССР (1977), Государственной премии РСФСР имени братьев Васильевых (1979).

В автобиографической книге «Неподведенные итоги» Эльдар Рязанов неоднократно вспоминает о гитаре и о благотворном влиянии, которое она оказала на его жизнь.

Первое знакомство с гитарой.

«К сожалению, в детстве слон наступил мне на ухо. Но, несмотря на полное отсутствие слуха, я всегда очень любил музыку. Еще в мла-денческие лета обожал петь, громко фальшивя и терзая уши окружа-ющих. В студенческие годы на занятиях по ритмике, акробатике и танцу я был последним учеником – бегал, прыгал и танцевал не в такт, сбивался с ритма и вызывал насмешки однокашников. Но все равно я продолжал питать к музыке нежное и верное чувство. Красивая мелодия всегда вызывала во мне какое-то брожение, восхищение, экзальтацию, восторг. Во время экспедиции на остров Сахалин я решил научиться играть на гитаре. Отправился в магазин и приобрел самую дешевую семиструнную гитару. В нашей съемочной группе нашлись добрые люди, которые терпеливо мучились со мной, пытаясь обучить хотя бы трем аккордам. Под их аккомпанемент можно было исполнять множество песен. Мой учитель, вернее дрессировщик, прекрасный кинооператор Юрий Серов, сам необыкновенно одаренный музыкально, бился со мной несколько месяцев, пока продолжалась экспедиция. Я сладострастно бил по струнам, истязая тонкий слух своего добровольного педагога. Аккомпанемент звучал сам по себе, а я малоприятным голосом выкликал слова песен. Понимая безнадежность обучения, Серов говорил мне:

– Если ты чувствуешь какую-то неувязку, ты громче пой и тише играй. Тогда не так явно будет слышен разнобой.

Это был мудрый совет. И я, желая быть душой общества, выступал на вечеринках, громко выкрикивал песни, а аккомпанировал себе еле слышно. И иногда сходило! Меня выручали нахальство, хорошая память на стихи и знание бесчисленного количества текстов. Все эти песенки я напевал приблизительно на один мотив – главным для меня были слова, а не мелодия».

Гитара в фильмах Рязанова.

«Введение музыки в эпизод, в ткань сцены может быть реалистическим и условным. К примеру, в «Иронии судьбы» все песни героев картины исполняются под гитару. Зритель видит, как персонаж берет в руки инструмент, начинает аккомпанировать себе и петь. В звуковом ряду слышны только гитарные переборы и голос исполнителя. В музыкальном сопровождении песни отсутствуют флейты, скрипки или же тромбоны. Слышен только тот инструмент, который виден на экране. В «Карнавальной ночи» или «Дайте жалобную книгу» – этот же реалистический метод введения музыки. Зритель всегда понимал, откуда звучит музыка, а если и не видел, то принцип все равно оставался – было ясно, что оркестр за сценой, вне кадра, но он есть и публика уже с ним знакома. В «Гусарской балладе» иная форма подачи музыки – условная. К примеру, партизаны просят французскую певицу Жермон (ее играла блистательная Татьяна Шмыга) спеть. Один из них берет гитару и начинает подыгрывать певице. Звучит романс, а в аккомпанемент композитор постепенно вводит и рояль, и скрипки, и аккордеон, и еще много других инструментов, которых нет и не может быть в каретном сарае, где развертывается эта сцена».

Работа с Микаэлом Таривердиевым.

«В ленте «Ирония судьбы, или С легким паром!» я снова вернулся к песням. Однако возвращение произошло в несколько новом, непривычном для меня качестве. Дело в том, что в фильм, который не является ни мюзиклом, ни условной музыкальной комедией, было вставлено восемь (!) песен. Для реалистической картины это непомерно много. Причем для песен брались известные стихи крупных поэтов, которые, как мне казалось, не иллюстрировали содержание нашей новеллы, а освещали события иным, новым светом. До постановки ленты не существовало буквально ни одного человека, который не указывал бы мне на неуместность этих грустных и сложных стихов в легкой, где-то анекдотической, комедийной ткани сценария. Но я-то знал, что хочу сделать картину, где переходы от веселого к печальному, от грустного к смешному будут ее особенностью. А насыщенность песнями придаст рассказу своеобразие. Только один человек безоговорочно поддержал меня – композитор Микаэл Таривердиев. Он сразу же нутром почувствовал мои намерения и стиль будущего фильма. Я благодарен Таривердиеву, что он не уговаривал меня «обогатить» аккомпанемент песен оркестровкой и пошел на самоограничение ради общего замысла. И в результате песни в фильме звучали только под скромные гитарные переборы, доступные любому дилетанту, в том числе и нашим героям. Это подчеркнуло естественность песенных эпизодов».

История создания «Жестокого романса» и специфика этого жанра.

«Жестокий романс» – наша восьмая совместная работа с Андреем Павловичем Петровым. Мы прекрасно знаем друг друга, дружим, понимаем даже не с полуслова, а с полунамека, и все же в этой работе композитор удивил меня. Несмотря на известное имя, положение, славу, авторитет, Андрей Павлович вел себя и держался так, будто «Жестокий романс» – его первая работа в кино. Его увлеченность, открытость, готовность все переделать, отсутствие какой-либо самоуверенности наглядно свидетельствовали о творческой молодости композитора, о том, что душа его жива, свежа, неуспокоенна. И результат, с моей точки зрения, получился великолепным. Все романсы, написанные им для картины, мелодичны, очаровательны, нежны – одним словом, прелестны. Щемящую грусть, чувственность, горькую ноту несут и другие мелодии – вальс, марш, цыганская пляска, гитарные разработки романсных тем. Композитор напоил, обволок, окутал картину миром замечательных музыкальных звуков. Весь фильм действительно зазвучал как один большой романс. В музыке слышны и страстность, и нежность, и горечь, и тревога, и страдание. Написанная в традициях русской классики, музыка в сути своей со¬временна. Ее не спутаешь с романсами прошлого века. Это не стилизация, а фантастическое умение объединить старинность и современность в единое, гармоническое звучание».

Очень тепло Рязанов пишет о Владимире Высоцком: «Высоцкий, конечно, является мифом, легендой XX века. Как случи¬лось, что обычный паренек с московской окраины, вооруженный одной гитарой, смог завоевать любовь огромной страны. Причем завоевать без помощи средств массовой информации. Ни разу при жизни не был показан Высоцкий по Центральному телевидению. У него не было ни одного афишного концерта, скажем, в Москве или Ленинграде. Он смог напечатать только одно свое стихотворение в сборнике «День поэзии», и то в искаженном виде. Это все, что ему довелось увидеть напечатанным из тех восьмисот стихотворений, которые он написал за свою короткую, сорокадвухлетнюю жизнь. Причем умер он, можно сказать, с третьей попытки. А до этого было два случая, когда наступала клиническая смерть, но врачам удавалось вытащить его с того света».

Странички книги Эльдара Рязанова, посвященные гитаре, помогают нам лучше понять творчество этого незаурядного кинорежиссера.


ФРАНСИСКО ЭРРЕРА

Эррера Луке Франсиско (1927-1991), венесуэльский писатель. Роман «Луна доктора Фауста».

В историческом романе Франсиско Эрреры Луке «Луна доктора Фауста», посвященном завоеванию Венесуэлы конкистадорами, тесно переплетаются историческая и мифологическая канва. Герой повествования, Филипп фон Гуттен, любимый гонец августейшего семейства, постоянно вспоминает Севилью, где провел лучшие годы жизни. Что же отложилось в его памяти?

Портрет любимой девушки.

«…Мария, прикрытая лишь иссиня-черным плащом своих волос, перебирала струны гитары, сидя на подоконнике. В этот день Филиппу исполнилось двадцать три года».

Улицы города в закатную пору.

«Филипп вспомнил веера, черные распущенные кудри, звон гитар, и Севилья стала ему мила как никогда. Он почувствовал благодарность судьбе и своему капитану. «Не пойду в монахи, – думал он в ту ночь, – стану грандом и возьму в жены чернокудрую дочку герцога».

Гитара возникает в воображении героя даже тогда, когда он путешествует по Вест-Индии, за тридевять морей от Испании.

«- Добро пожаловать к нам, великий белый вождь! – приветствовала его высокая женщина. Кожа у нее была иссиня-черная, глаза зеленые, как у герцогини Медины-Сидонии, тело, мягкими изгибами напоминавшее гитару, – как у девицы из Кордовы, голос – как у Каталины де Миранда, высокие монгольские скулы и стройный рост – как у Берты Гольденфинген и жены дровосека».

Память о счастливой молодости навсегда породнила в сознании Филиппа Севилью и гитару.


НИКОЛАЙ БОГДАНОВ

Богданов Николай Александрович (род. 1928), летчик, автор книги воспоминаний.

В годы Великой Отечественной войны гитара часто помогала фронтовикам сохранить мужество своим тихим и мирным перезвоном струн, звала к победе и вселяла надежду в счастливое будущее. Конечно, в передовых пехотных частях трудно было уберечь столь хрупкий инструмент, зато в авиации он являлся непременным украшением недолгих пауз между боевыми вылетами. Памятный кинофильм «В бой идут одни старики» ничуть не преувеличивает роль музыки на войне. Ценно для нас свидетельство пилота Николая Богданова о военных подвигах гвардейского Гатчинского авиаполка. Вспоминая боевых друзей, он рассказывал: «Погиб смертью храбрых Иван Иванович Поляков, небольшого роста, живой, черноглазый весельчак, никогда не расстававшийся с гитарой, гордость и любимец полка. Сколько ночей в ожидании вылета мы коротали под звон струн его гитары и цыганские песенки, то грустные, бередящие душу, то искрометно задорные и веселые. Весело и задорно плясал он – так, что самые угрюмые не выдерживали, пускались в пляс... Он был создан для жизни, радостной и веселой; не верилось, что его нет в живых».

Гитара не молчала, когда свершались геройские подвиги.


МАРКЕС ГАРСИА

Гарсиа Маркес Габриель (род. 1928), колумбийский писатель. Социально-политические повести «Полковнику никто не пишет» (1958) и роман «Недобрый час» (1962), антитиранический гротескный роман «Осень патриарха» (1975), роман «Хроника объявленной смерти» (1981), «Любовь во время чумы» (1985), рассказы. В романе-эпопее «Сто лет одиночества» (1967), используя фольклорно-мифологические мотивы и пародируя разные художественные традиции, создал фантасмагорический мир, история которого, преломляющая реальные исторические черты Колумбии и всей Латинской Америки, осмысляется и как метафора развития человечества в целом. Нобелевская премия (1982).

Герой романа Габриеля Гарсиа Маркеса «Сто лет одиночества», метафорически описывая ворчание одной из своих героинь, жены отставного полковника Аурелиано Буэндиа, применяет курьезное сравнение: «Чем дальше он откладывал заботы о пополнении кладовой, тем больше нарастало возмущение Фернанды, пока наконец ее бессвязные жалобы и редкие вспышки гнева не слились в один сплошной, неудержимый поток слов; шум его, начавшийся однажды поутру и напоминавший монотонное звучание басовых струн гитары, к вечеру постепенно поднялся до высоких нот, насыщаясь при этом все более богатыми, все более яркими оттенками».

Латиноамериканский читатель хорошо знает голос гитары, поэтому ему нетрудно представить себе, как прогрессировало раздражение Фернанды!

Персонаж романа Габриеля Гарсиа Маркеса «Полковнику никто не пишет», врач по профессии, как-то бросает реплику: «Для европейцев Южная Америка – это мужчина с усами, гитарой и револьвером… Они нас не понимают».

В некотором смысле справедливое замечание, особенно если учесть, что этот инструмент можно встретить в самых неожиданных местах. Вот вам описание пошивочного ателье из этой же книги: «Герман вошел с часами в мастерскую, где Альваро уже строчил на машинке. Чуть дальше, у стены, сидела девушка и пришивала пуговицы. Над ней висела гитара, а еще выше – надпись: «Говорить о политике запрещается».

Право же, европейцу трудно понять, почему на рабочем месте можно играть на гитаре, а вот обсуждать очередной указ президента – ни в коем случае!


ВАЛЕНТИН ПИКУЛЬ

Пикуль Валентин Саввич (1928-1990), русский писатель. Романы на исторические сюжеты: «Пером и шпагой» (1972), «Слово и дело» (1974-1975), «Фаворит» (Т.1-2, 1984), «Честь имею!» (Кн.1-2, 1988-1989).

В романе «Фаворит» Валентин Пикуль, который частенько вольно излагает исторические факты, в отношении гитары был точен. «Потемкин давно утопал в музыке! Через уличные «цеттели» (афишки заборные) регулярно извещал жителей, что в Аничковом дворце опять поет для публики капелла его светлости. Знаменитые Ваня Хандошкин с Ваней Яблочкиным снова явят свое искусство игры на скрипке, балалайках и даже на гитарах певучих. Потемкинская капелла всегда считалась лучше придворной, светлейший сам отбирал певцов, которые безжалостно опивали его и объедали; заезжим итальянцам, не прекословя, разрешал князь петь ради заработка в столичных трактирах».

Полудержавный властелин, каким, без сомнения, после Меншикова, был князь Таврический, действительно меценатствовал, и гитара при нем становилась популярной в России.

Валентин Пикуль в своих романах иной раз пользуется недостоверными источниками, а то и очевидными сплетнями современников. Обратите внимание, как он преподносит нам великого князя Николая Николаевича. «…Николаша – гроза гвардии, непревзойденный мастер по части выпивки и закуски. Свой дворец в Петербурге сдавал под «веселый дом», за что имел по 46000 рублей годового дохода. Не женат, но влюблен в слезливую купчиху, торговку мукой и бубликами. Бракосочетаться с нею ему запретили. «Я состою в родстве со многими дворами, – сострил Николай II, – но с Гостиным двором родниться не хочу». Напившись, великий князь обычно раздевался догола, брал гитару и залезал на крышу дома своей хлебобулочной пассии. В лунные ночи жители Царского Села не раз видели дядю Николашу, который, сидя под трубой, распевал злодейские романсы, жестоко изранивая сердце сдобной купчихи: «Скинь мантилью, ангел милый, и явись, как майский день...» Снимали его оттуда с помощью пожарной команды».

Сомнительно, что будущий верховный главнокомандующий русской армии в мировой войне совершал такие непотребства, но то, что он умел играть на гитаре – похоже на правду. В гвардейской среде музицирование на этом инструменте было едва ли не столь же обязательным, как умение фехтовать, держаться в седле и попадать из револьвера в карточного туза с десяти шагов.

О том, что в начале ХХ века гитару можно было встретить на самом краю русской земли, а именно на Камчатке, нетрудно узнать, прочитав роман Валентина Пикуля «Богатство». Веселой гурьбой в Петропавловске сходят на берег матросы канонерской лодки «Маньчжур». «Город сразу наполнило воркование гитар, по мосткам заходили матросы-клешники, а навстречу им, пыля юбками, павами выступали сердечные зазнобы, душеньки и лапушки».

Писатель изображает красочную картинку народного гулянья в том краю, где совсем недавно и слыхом не слыхивали о гитаре.


ВАЛЕРИЙ АГРАНОВСКИЙ

Аграновский Валерий Абрамович (1929-2000), известный советский журналист, долгие годы работал спецкором «Комсомольской правды».

Мемуарная книга Валерия Аграновского «Вторая древнейшая» повествует о советской журналистике, о нравах и порядках, царивших в редакциях, о судьбе людей, искренне или против своей воли восславлявших социалистический строй. Оказывается, гитара играла большую роль в их жизни.

Сам автор тоже был поклонником этого инструмента. Читаем, что как-то «дома у Алексея Яковлева Каплера и его жены Юлии Владимировны Друниной по просьбе хозяев я специально для «гостя из Италии» спел, сам себе аккомпанируя на гитаре, «Белые туфельки», стилизованный под городской романс. В доме Каплеров я был частым и желанным гостем, нежно и с уважением относясь к хозяевам, как и они ко мне, при этом никогда не отказывался от гитарного пения».

Любопытен и такой эпизод: «…В эпоху бурного развития научно-технической революции даже дети перестают удивляться! Когда-то ребенок, глядя на репродуктор, мог спросить, в высшей степени возбудившись: «Папа, там сидит гномик?!» Зато сегодня мой маленький племянник, слушая «живое» исполнение под гитару, спокойно сказал: «Я знаю, папа, у тебя в горле магнитофон».

Нельзя удержаться от того, чтобы не привести забавную сцену в гостях у пожилого еврея:

«- Вот и моя семья, – знакомит Дынькин, – чем богат, тем и рад. Двосечка, птичка моя, сыграй что-либо на гитаре.
- Вы уважаете веселое или заунывное? – это Двося спрашивает.
- Как сказать...
- Когда я одна, я играю заунывное, а так я всегда веселая.
- Это прямо замечательно...

Мы в центре внимания. Две дюжины глаз пронизывают нас насквозь.

- Ой, Боже мой! Ой, горе мне, – восклицает вдруг Сора, – я не выдержу от них!

Оказывается, открутился кран, и весь стол облило кипятком.

Минута смятения, мокрая скатерть закрывается полотенцем, и как будто ничего не было. Пьем чай «з вареньем».

Двося достала гитару. Инцидент с краном испортил настроение, и она забыла, что должна быть «всегда» веселой. Несколько предварительных аккордов...

Оставь его, его дхугая любит –
У ней пхава пхед Богом и людьми...
Тебе себя отдать, ее он счастье сгубит,
Ты ж не найдешь забвения – пойми!

- Когда она играет, я люблю мечтать, – шепчет на ухо Дынькин. – Я ей не перебиваю, и она мне не перебивает. Она свое дело знает, я свое. А ну-ка, Двося, что-либо веселое!

Две гитахи за стеной
Жалобно заныли...
Этот памятный мотив...
Милый, это ты ли?
Эх, хаз! Еще хаз!
Еще много, много хаз!

- Эх, лаз, есцо лаз, – не вытерпел какой-то карапуз.
- Если бы моя Сора знала музыку, то я заставил бы ее даже в лавке играть, – шепчет Дынькин. – Я вам тоже советую взять жену с гитарой. Сожалеть не будете...»

Как-то, сидя в приемной академика Флерова, только что синтезировавшего 104-й элемент таблицы Меделеева, Аграновский терзался сомнениями: «Что делать? – мучительно думал я, все ближе продвигаясь к дверям. – Как привлечь внимание Флерова, чтобы получить для газеты хоть несколько лишних слов? Как выделиться из массы, как остановить его глаз на своей персоне? Встать на голову? Сбегать куда-нибудь за гитарой и спеть шлягерную песню? Заговорить по-немецки, да еще стихами?» Журналист, как видим, был очень высокого мнения о своих исполнительских дарованиях!

Можно привести и фрагмент книги, свидетельствующий о роли гитары в жизни учащейся молодежи: «В пору моего студенчества мы пели под гитару старинные романсы. Говорю о конце сороковых годов. Еще не было отечественных бардов, даже термина такого мы не знали, гитаристы именовались властями бесполой «авторской песней». И вот попадает к нам романс мелодичный, мягкий и с чувственным набором замечательных слов, иначе говоря, с содержанием. К стыду своему (не я этот романс пел, а давний мой друг, но его уже нет с нами), сохранился в благодарной памяти всего лишь кусочек строки: герой романса куда-то едет, смотрит в окно вагона поезда, при этом «вино на губы тихо лья». До сих пор не покидает меня щемящий романс с «настроением» и прелестным («неграмотным») глагольным оборотом. Много позже мы даже огорчились, узнав, что романс был не народом сочинен, у него талантливые авторы (поэт с композитором), которые стилизовали текст «под народ». Но как похоже и как нежно: «Вино на губы... лья»; ах, хорошо!»


ФАЗИЛЬ ИСКАНДЕР

Искандер Фазиль Абдулович (1929-2008), русский писатель. Сатирические повести «Созвездие Козлотура» (1966), «Кролики и удавы» (1987), «Человек и его окрестности» (1993). В романе на автобиографической основе «Сандро из Чегема» (1973-1988; полное издание 1989; Государственная премия СССР, 1989), проникнутом лиризмом и юмором, – панорама жизни и исторические судьбы абхазского народа, своеобразие национального характера. Сборники стихов («Горные тропы», 1957; «Зори земли», 1966), рассказов («Тринадцатый подвиг Геракла», 1966). Государственная премия Российской Федерации (1993).

Писатель Фазиль Искандер создал широкую галерею литературных персонажей, которых кинорежиссер Василий Шукшин некогда метко окрестил «чудиками». Это люди, одержимые какой-либо идеей, что выделяет их из серой однообразной толпы. В цикле рассказов и повестей Искадера, озаглавленном «Сандро из Чегема», выделяется деревенская девочка Тали, влюбленная в музыку. «В восемь лет она научилась играть на гитаре и вечно волочила ее по дороге между Большим Домом и соседями. В двенадцать лет она играла все мелодии, которые когда-либо воспроизводились в Чегеме. Играть она могла в любом положении: сидя, стоя, лежа, бегом и даже верхом на дедушкином муле, который, по наблюдениям чегемцев, слегка подплясывал, услышав над собой бренчанье струн. Но больше всего она любила играть, сидя на макушке дедушкиной яблони».

Как не порадоваться за Тали, нашедшую свое призвание в лице чудесного музыкального инструмента!


ХАНС ЭНЦЕНСБЕРГЕР

Энценсбергер Ханс Магнус (р. 1929), немецкий писатель. Член «Группы 47». Сатирические стихи, сочетающие традиции Б.Брехта и К.Тухольского с приемами модернизма («Защита волков», 1957); документальные политические пьесы: «Допрос в Гаване» (1970), «Гибель «Титаника»» (1978). В литературно-критическом эссе – влияние ультралевых идей.

В ХХ веке гитару часто воспринимали как символ обывательской жизни. У немецкого поэта Ханса Магнуса Энценсбергера читаем: «В канун золотого века / они стирают пеленки, / варят суп… / Чем они только не заняты? / Бренчат на гитарах, / режутся в скат, / гладят кошек, / нянчат детей».

Музыкальный инструмент, назначение которого – радовать душу, поставлен в один ряд с пеленками, кастрюлями, засаленной колодой карт, визгом ребятишек. Удручающая картина!


АНАТОЛИЙ АЗОЛЬСКИЙ

Азольский Анатолий Алексеевич (род. 1930), русский писатель. Роман «Степан Сергеич» написан в 1969 году, был одобрен А. Твардовским, но по цензурным соображениям 20 лет пролежал в портфеле редакции.

Один из героев Анатолия Азольского, рассуждая о том, откуда берутся садисты и негодяи, утверждает: «Ты, Фомин, представитель шестой колонны. Говорю это глубоко осознанно, с полным пониманием... Шестой колонны. Пятая колонна обычно создается заблаговременно, инструктируется и оплачивается. Шестая растет самопроизвольно, в тиши и так же незаметно и тихо уходит в могилу – при обычном течении жизни. Но стоит потянуть ветерком перемен – вчерашний тихарь превращается в бандита. Все палачи и начальники контрразведок банд и белых армий читали в юности Северянина и Бальмонта, пощипывали гитарки, писклявили романсики, вообще от убийств были так же далеки, как пионерка от грехопадения».

Трудно согласиться с таким утверждением. Человек, искренне любящий искусство, а не играющий роль «просвещенной личности», волей-неволей приобщается к высочайшим нравственным ценностям. Невозможно представить себе гитариста Андреса Сеговию, душевно беседующего с Кальтенбруннером или доктором Менгеле!


ИГОРЬ ЗОЛОТУССКИЙ

Золотусский Игорь Петрович (род. 1930), российский критик. В статьях и рецензиях – эстетический анализ современной русской литературы, обостренное внимание к ее духовно-нравственной проблематике. Сборники критических работ: «Тепло добра» (1970), «Очная ставка с памятью» (1983), «Трепет сердца» (1986) и др., а также книги о жизни и творчестве Н.В.Гоголя (главная – «Н.В.Гоголь», 1979). Автобиографическая повесть о военном детстве «Пока мы вместе» (1971).

Позабытый ныне литератор Нестор Кукольник, которого, несмотря на шумный успех, ругал Белинский, учился в одной гимназии с Гоголем. Как пишет в книге «Гоголь» Игорь Золотусский, Кукольник был «вечный антагонист Гоголя, которому Гоголь сначала сильно завидовал. Все давалось беспечному Нестору – и науки, и игра в бильярд, и гитара в его руках пела, и нежинские дамы рано стали обращать на него внимание. Нестор Кукольник, как и Василий Любич-Романович или Редкий, был учеником, который знал, может быть, более, чем некоторые из учителей и профессоров, случалось, профессора обращались к ним за помощью, чтобы перевести какое-то трудное место из Горация или вспомнить полузабытый факт из «Истории крестовых походов» Мишо».

Быть может, именно тайная зависть к гитаристу и дамскому угоднику Кукольнику подвигла Гоголя на то, чтобы стать знаменитым русским писателем!


ГЕННАДИЙ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ

Рождественский Геннадий Николаевич (р. 1931), российский дирижер, народный артист СССР (1976). Герой Социалистического Труда (1990). В 1951-1960 и 1965-70 главный дирижер Большого театра. В 1961-74 главный дирижер и художественный руководитель Большого симфонического оркестра центрального телевидения и радиовещания. В 1974-85 главный дирижер Московского камерного музыкального театра, с 1980 – симфонического оркестра Министерства культуры СССР. С 1974 главный дирижер ряда зарубежных оркестров. Профессор Московской консерватории (с 1976). Ленинская премия (1970).

Известный дирижер Геннадий Рождественский, исполнивший множество произведений Альфреда Шнитке, отзывался о гитарных пристрастиях композитора не слишком уважительно. «Я всегда был против гитар: потому что их не всегда можно достать, а когда достанешь, выясняется, что гитарист нот не знает. А если вдруг знает – то на колени хочется встать. Помню, при каком-то исполнении «Фауста» приходилось привязывать веревки к ногам гитариста, чтобы кто-то дергал за них тогда, когда ему надо было вступать... Впрочем, гитара у Альфреда – это не просто гитара, это – basso continue, большое чембало сегодняшнего дня...»

Надо ли говорить, что раздражение маэстро вызвано не самим инструментом, а теми исполнителями, кто позорит звание музыканта.


ЮЛИАН СЕМЕНОВ

Семенов Юлиан Семенович (1931-1993), русский писатель. Остросюжетные политические детективы: повесть «Семнадцать мгновений весны» (1969; одноименный телефильм, 1973), «ТАСС уполномочен заявить» (1979); хроника в 4 книгах «Альтернатива» (1975); романы «Горение» (1977-1978 о Ф.Э.Дзержинском), «Пресс-центр» (1984), «Экспансия» (Кн.1-3, 1985-87).

Юлиан Семенов изрядно поколесил по свету в качестве корреспондента. Как человек наблюдательный и дотошный, он оставил немало свидетельств нравов и быта населения тех стран, где побывал. В Мадриде, например, в обычной траттории, куда журналист заглянул вместе со знакомым испанским художником, он увидел поразительную сценку. «Гитарист, высокий, с длинными баками, с громадными руками – его тоже зовут Педро, – обернулся к товарищам, чуть кивнул головой, те положили инструменты на колени, и Педро заиграл на гитаре протяжную, странную, тревожную и грустную песню.

- По-моему, это переложение с лютни времен Филиппа Второго, – шепнул мне Буэна.

Педро услышал его – музыкант точно читает артикуляцию.

- Си, – сказал он. – Молодец, художник!» (книга «Испания»).

Это наглядное свидетельство того, что хорошая старинная музыка не умерла, она до сих пор звучит в гитарном исполнении. Она прочно вошла в быт простых людей.


ВЛАДИМИР ВОЙНОВИЧ

Войнович Владимир Николаевич (род. 1932), русский писатель. В 1980-1992 в эмиграции в ФРГ. В романе «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина» (1969-75) и его продолжении «Претендент на престол» (1979) – сатирическое осмеяние тоталитаризма; образ «Иванушки-дурачка» – носителя народной нравственности и здравого смысла. Сатирическая повесть-антиутопия «Москва 2042» (1987).

Владимир Войнович в мемуарной книге «Портрет на фоне мифа» едко высмеивает московских правозащитников, с которыми некогда общался. «У многих тщеславие было первопричиной их поступков: где-то что-то дерзкое сказал, советскую власть обругал, Брежнева назвал палачом, и вот о тебе уже трубят наперебой все западные «голоса». Помню, один диссидент с гордостью мне сказал: «Вчера забугорные радиостанции шесть раз обо мне говорили». В искателях быстрой славы легко развивалось чувство превосходства над другими людьми, которых они готовы были судить непримиримо. Я помню, как доставалось Булату Окуджаве от очеркиста Марка Поповского за то, что он не становится в ряды борцов и продолжает петь свои негромкие песенки. Одна диссидентка в Париже отказалась пойти на концерт Окуджавы по принципиальным соображениям. «Вот если бы я знала, – сказала она, – что он выйдет на сцену, ударит гитарой по трибуне, разобьет ее и скажет, что не будет петь ничего до тех пор, пока в его стране правят коммунисты, тогда бы я, конечно, пошла». Окуджава был человек совестливый, его очень ранили подобные попреки, и, может быть, ему и хотелось иногда разбить гитару, но, слава богу, он этого не сделал».

Войнович совершенно прав: гитара Окуджавы вошла в историю, а кто ныне помнит Марка Поповского, который некогда картаво поносил Советскую власть из студии мюнхенской радиостанции «Свобода»?


Р.И.РОЖДЕСТВЕНСКИЙ

Рождественский Роберт Иванович (1932-1994), русский поэт. Гражданственность, публицистическая направленность лирики: сборники «Ровеснику» (1962), «Голос города» (1977), «Это время» (1983), «Возраст» (1988); поэмы «Реквием» (1961), «Письмо в тридцатый век» (1963), «210 шагов» (1978); популярные песни. Государственная премия СССР (1979).

Роберт Рождественский, большой почитатель творчества испанского поэта Лорки, посвятил ему стихотворение, озаглавленное «Гитара Гарсиа Лорки». «А одна струна – тетива, / зазвеневшая из темноты. / Вместо стрел в колчане – слова. / А когда захочу – цветы. / А вторая струна – река. / Я дотрагиваюсь до нее. / Я дотрагиваюсь слегка. / И смеется детство мое. / Есть и третья струна – змея. / Не отдергивайте руки: / это просто придумал я – / пусть боятся мои враги. / А четвертая в небе живет. / А четвертая схожа с зарей. / Это – радуга, что плывет / над моею бедной землей. / Вместо пятой струны – лоза. / Поскорее друзей зови! / Начинать без вина нельзя / ни мелодии, ни любви. / А была и еще одна / очень трепетная струна. / Но ее – такие дела – / злая пуля оборвала».

Шестая, оборванная струна испанского поэта – его нежная, ранимая душа, взыскующая красоты и любви!


Е.А.ЕВТУШЕНКО

Евтушенко Евгений Александрович (род. 1933) – русский поэт, лидер молодой поэзии второй половины 50-х и 60-х годов. В лирике – острая постановка сложных нравственных и исторических вопросов (стихотворения «Наследники Сталина» «Бабий Яр»), проблемы морали, гражданственности, международной политики. Сборники «Шоссе Энтузиастов» (1956), «Интимная лирика» (1973), «Граждане, послушайте меня» (1989); поэмы. Романы «Ягодные места» (1981), «Не умирай прежде смерти» (1994). Переводы. Работы в кино (авторские фильмы: «Детский сад», 1984, «Похороны Сталина», 1990), государственная премия СССР (1984). Для Евтушенко характерна самостоятельность, яркое своеобразие поэтической интонации. В конце 80-х годов Евтушенко становится депутатом Верховного Совета СССР, активизируется как публицист. Ныне живет и работает в США.

Для Евгения Евтушенко королева красоты - кубинская революция, а Снегурочки и Деды-Морозы – ее защитники. И Новый год без гитар немыслим на острове Свободы. Несколько странные сравнения у поэта. Очень выразительна его картина зимнего праздника в тех краях, где не бывает холодов. «Кубинских снегурочек волосы / светятся над автоматами / волнами, волнами, волнами, / черными, чуть лиловатыми. / Что-то в глазах затаивая, / танцуя серьезно-серьезно, / снегурочек держат за талии / барбудос, как деды-морозы. / Гитара поет приглушенно. / Гитара поет все тоньше. / Снегурочки – при оружии. / Деды-морозы – тоже. / Танцуют чуть угловато, / и все-таки так галантно! / В такую же ночь когда-то / вступали барбудос в Гавану!»

В этих стихах на гитару падает отблеск героической доблести, зарево кубинской революции.

В 1966 году Евгений Евтушенко писал: «Я разлюбил тебя... Банальная развязка. / Банальная, как жизнь, банальная, как смерть. / Я оборву струну жестокого романса, / гитару пополам – к чему ломать комедь!» (стихотворение «Я разлюбил тебя... Банальная развязка…»).

33-летний поэт излишне эмоционален, гормоны так и играют. Ну в чем перед ним провинилась гитара? Невольно вспоминается реплика гоголевского Городничего в адрес некоего учителя, с жаром преподававшего историю. Однажды на уроке тот дошел до Александра Македонского и в этот момент «Я раз слушал его: ну покамест говорил об ассириянах и вавилонянах – еще ничего, а как добрался до Александра Македонского, то я не могу вам сказать, что с ним сделалось. Я думал, что пожар, ей-богу! сбежал с кафедры и что есть силы хвать стулом об пол. Оно конечно, Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать? от этого убыток казне».

Пронзительно по своей душевной боли стихотворение Евгения Евтушенко «Граждане, послушайте меня...» Сюжет его незамысловат. По сибирской реке плывет пароход. Пассажиры, как водится на Руси, напропалую веселятся. Где-то поодаль иная сценка: «Там сидит солдат на бочкотаре. / Наклонился чубом он к гитаре, / пальцами растерянно мудря. / Он гитару и себя изводит, / а из губ мучительно исходит: / «Граждане, послушайте меня...» / Граждане не хочут его слушать. / Гражданам бы выпить и откушать / и сплясать, а прочее – мура!»

Поэт, пожалуй, единственный, кто понимает неведомого музыканта: «Эх, солдат на фоне бочкотары, / я такой же - только без гитары... / Через реки, горы и моря / я бреду и руки простираю / и, уже охрипший, повторяю: / «Граждане, послушайте меня...»

Трагична судьба художников, которым есть что сказать, но их не желают слушать. Нежный голос гитары теряется среди пьяных выкриков грубой толпы.

В стихотворении «Киоск звукозаписи», посвященном памяти Владимира Высоцкого, Евгений Евтушенко дает убедительные, образные характеристики двум самым знаменитым бардам 1960-1970-х годов: «Ты был полу-Гамлет и полу-Челкаш. / Тебя торгаши не отнимут. / Ты наш... / Тебя хоронили, как будто ты гений. / Кто - гений эпохи. Кто - гений мгновений. / Ты – бедный наш гений семидесятых / И бедными гениями небогатых. / Для нас Окуджава / был Чехов с гитарой. / Ты – Зощенко песни / с есенинкой ярой, / И в песнях твоих, / раздирающих душу, / Есть что-то / от сиплого хрипа Хлопуши!»

Можно поспорить с Евтушенко, который сравнивает Булата Шалвовича с Антоном Павловичем: масштаб явно не тот. Однако он прав, когда делает акцент на гитаре («Чехов с гитарой»). Без этого инструмента оба певца не сделались бы столь знаменитыми.


ГЕННАДИЙ АЛЕКСЕЕВ

Алексеев Геннадий Иванович (1932-1987), русский писатель. Проза: «Пригородный пейзаж», «Обычный час», «Высокие деревья». Метафорический роман «Зеленые берега» (1984) посвящен певице Анастасии Вяльцевой (выведенной автором под именем Ксении Брянской), знаменитой исполнительнице цыганских романсов.

Роман «Зеленые берега» Геннадия Алексеева повествует о жизни прославленной певицы, гастролировавшей по России с «цыганскими» романсами. Понятно, что гитаре в книге посвящено немало страниц. Приведем несколько наиболее интересных отрывков.

Героиня романа Ксения Брянская ужинает в трактире.

«Пели цыгане. Пели, в общем-то, плохо. Пытались плясать, но и это у них не получалось. Мы совсем уж было собрались уходить, но конферансье объявил, что сейчас выступит цыганка Глаша, которая исполнит романсы из репертуара знаменитой Ксении Брянской.

- Это забавно! – сказала Ксения, и мы остались.

Вышла стройная, красивая цыганка с длинными черными косами, вся в лентах, серьгах, перстнях и монистах. Гитарист заиграл, она запела. Ксения внимательно слушала, подперев щеку рукою. Слушала и улыбалась.

У Глаши был приятный голосок, и пела она с чувством. Но голосок нисколько не был поставлен, чувства было чрезмерно много, а держалась она грубовато. Получалась пародия на Ксению. Притом, было очевидно, что по наивности Глаша не ведает, что творит.

Ксения перестала улыбаться и нахмурилась.

- Пора домой! – сказала она и встала из-за стола».

Сценка в гостях.

«Увидев висящую на стене гитару, Ксюша обрадовалась, взяла ее в руки и задумчиво провела пальцами по струнам. Спросив, не играет ли кто из присутствующих на гитаре, и, выяснив, что, к несчастью, никто не умеет этого делатъ, она с сожалением вздохнула и заявила, что в таком случае ей придется себе самой аккомпанировать, а играет она «еле-еле».

Поудобнее расположившись в кресле павловских времен, она очень сносно сыграла вступление и стала петь негромко, вполсилы.

Тихим вечером, долго молчанье храня,
Мы сидели с тобой над широкой рекой,
А потом ты сказал мне, что любишь меня,
И тихонько мой локон потрогал рукой».

Пожалуй, самое сильное впечатление производит следующий фрагмент романа Алексеева.

«В руках трактирщика появилась гитара все с тем же невероятных размеров небесно-голубым бантом. Он нежно погладил гриф и ударил по струнам. Гитара вскрикнула, потом застонала и постепенно умолкла. Склонив голову, Ковыряхин слушал, как затихает рокот струн. После он выпрямился, закрыл глаза, посидел несколько секунд неподвижно и заиграл вальс «Дунайские волны».

- Браво! – воскликнул я, когда он закончил. И тут же спросил: – Где научились вы, дражайший Матвей Матвеич, так искусно играть на гитаре?

Ковыряхин ответил, уставясь в пол:

- Нигде я не учился, никто меня не учил-с. Сам я премудрость эту одолел. Купил в лавке книжку-самоучитель и как-то потихоньку, полегоньку, по вечерам да по воскресеньям... Сначала мучился, хотел бросить. Гитара меня вовсе не слушалась. А после пошло, стало получаться, покорился мне сей строптивый инструмент. И вскорости сделался он мне другом душевным. Без него теперь и жизни мне нет. Люблю я, сударь, поиграть в одиночестве. Люблю потешить сердце свое мечтами несбыточными. Люблю предаться сладостным чувствам под гитарный звон. Играю и плачу. Так хорошо-с! А если наперед еще пару рюмок, то больше ничего и не надобно. Блаженство, сударь!

- А почему бы вам, Матвей Матвеич, так сказать, публично, со сцены искусство свое незаурядное не продемонстрировать? Людей порадуете и себе удовольствие доставите. Такой игры, как ваша, признаться, я еще не слыхал. И хотя в этом деле я не специалист, талант ваш несомненно замечателен. А может быть, попробовать вам Ксении Владимировне на одном из концертов поаккомпанировать? Она поет под рояль, а под гитару-то будет задушевнее, теплее.

Трактирщик не отрывал своего взгляда от дощатых половиц.

- Полно вам, сударь! Я - и рядом с самою Брянской! Полно! Смеетесь вы надо мною. Право же, смеетесь. А чего тут смеяться-то? Чего же смешного в увлечении моем невиннейшем? Грешно вам, сударь!»

В этом отрывке малограмотный трактирщик Ковыряхин, как сумел, сочинил целую стихотворную оду гитаре – инструменту, который он любит и которому поклоняется. Его бесхитростные слова могут повторить вслед за ним тысячи и тысячи почитателей гитары.


АЛЕКСАНДР ГОРОДНИЦКИЙ

Городницкий Александр Моисеевич (род. 1933), геофизик, доктор геолого-минералогических наук, профессор, академик Российской Академии естественных наук (1992). Наряду с научной деятельностью широко известен как поэт и автор песен. Член Союза московских писателей и Международного Союза писателей-маринистов, президент Ассоциации российских бардов. Им опубликовано 8 книг стихов, две книги мемуарной прозы и несколько дисков с авторскими песнями.

Александр Городницкий, рассуждая о судьбе поэта-партизана в стихотворении «Денис Давыдов», пишет: «Денис Давыдов, славный генерал, / Великий мастер сабли и гитары! / Его портрет я в книге отыскал, / Где он стоит, вальяжный и не старый / В лосинах белых. И закручен ус / Над ментиком. И пышны бакенбарды / Над галунами, о каких, боюсь, / Мечтать не смеют нынешние барды. / Где нынче вы, гусары прежних лет, / Свой дымный пунш тянувшие из кружек? / Да и сегодня нужен ли поэт / Во стане русских воинов?! Не нужен. / Печальны их бивачные огни. / Невесел сон, тревожный и короткий. / Среди руин Афгана и Чечни / О чем им петь над выданною водкой, / Негромкою гитарою звеня, / В нашивках за раненья желто-красных? / “Ах, Родина, не предавай меня”, – / Поют они, но просьбы их напрасны».

Грустные, но правдивые строки! Героику нынешних «локальных» войн нельзя и сравнивать с рыцарской жертвенностью Отечественной войны 1812 года!