На части

Было время, когда мне каждую минуту казалось, что до следующей минуты мне не дожить.

Альбер Камю



После целой недели почти непрерывных дождей, это был первый тёплый солнечный день. Тогда на работе мне дали понять, что я им пока не нужен, и мне не составило особого труда уйти на обед аж на целый час раньше. Этот супермаркет был относительно далеко от места моей работы, но, пользуясь прекрасной погодой, я решил прогуляться. И вот теперь, имея в запасе почти целую вечность времени, я праздно шатаюсь среди полок с товаром.

Как хаотично я брожу между стеллажами супермаркета, так же хаотично бродят и мысли в моей голове. Мне хочется орать. Упав на пол, сжавшись в клубок-сгусток нервов, просто орать. Не произнося слов, не вкладывая в свой крик ни какого смысла, просто орать, выталкивая крик из своих лёгких. На моих глазах наворачиваются слёзы, я держусь из последних сил. Никто не становится свидетелем того феерического спектакля, что разыгрывается внутри меня. Я делаю уже наверно сотый зигзаг. Мимо запаха свежей сдобы, касаясь плечами развешанных тряпок, которые здесь называют одеждой. Я не знаю что хочу купить, и хочу ли я этого вообще. Вокруг уйма народу, поэтому я легко теряюсь среди толпы, снующие повсюду работники торгового зала не видят во мне никакого подвоха, не смотря на то, что я брожу здесь уже, наверное, больше получаса, и так ничего и не купил.
Я хочу орать. Во весь голос. Хочу разбить все пивные бутылки, хочу чтобы они с диким лязгом падали на кафельный пол, чтобы всех вокруг забрызгала липкая пивная пена. Но никто не услышит звон разбитого стекла, потому что я буду орать громче. Намного громче. И у моего крика не будет смысла. Я чувствую боль в запястье левой руки. Я хочу взять осколок разбитой бутылки и провести им прямо по вене, вскрыть руку, освободить себя от боли, выпустив её наружу. И орать что есть силы. Не от боли. Скорее для боли. Хочу придать своему крику такую силу, чтобы у всех окружающих из ушей полилась кровь. Из моих глаз наворачиваются слёзы. Я беру бутылку колы и шоколад с миндалём. Они трясутся в моих руках. Я подхожу к кассе. Не вызывая подозрения я расплачиваюсь и кладу покупки в пакет.  За большими стеклянными дверями супермаркета виден клочок безоблачно-голубого неба. Двери открываются автоматически, я выхожу в залитый солнцем летний мир, который тут же бесшумно раскалывается на части.

Ремни мягко но уверено сдавливают мои руки. Ещё мгновение, и они отпускают меня навстречу невесомости. Я отделяюсь от устройства. Я сворачиваюсь в клубок, вися где-то в пространстве не касаясь ничего. И я ору. Ору что есть силы, выталкивая воздух из лёгких. Слёзы текут рекой по моим щекам, но в крике по прежнему нет ни какого смысла. Я подлетаю к иллюминатору и ору прямо в лицо холодного чёрного космоса. Ору так же, как и орал раньше. Никто не слышит моего крика. Ни один прибор не регистрирует его. Подпространственный двигатель Айзека вытолкнул мою посудину в глубокий космос, до ближайшей звезды 2 световых года, и то, что эта звезда и есть Солнце, сейчас не имеет ни какого значения. Предугадывая мои желания включается сенсорная клавиатура, и пучки бледного красного лазера зависают в пространстве, формируя набор символов. Я печатаю отчёт:

«Качество симуляции-воспоминания отличное. На уровне пяти человеческих чувств отличий от реальности не наблюдается. Временная связь на высоком уровне: эффект «начала» отсутствует, оказавшись в месте симуляции вполне осознаёшь хронологию предшествующих событий. Эффектов дежавю и прочих прогностических дефектов также не выявлено. Но у симуляции есть один существенный недостаток: эмоциональный фон отправной точки почти полностью переносится в создаваемую реальность. При этом эмоциональный фон создаваемого воспоминания почти полностью игнорируется. Продолжаю эксперимент согласно плану: для устранения дефекта увеличиваю вдвое дозу психоактивного препарата».

Я снова оказываюсь в безвыходно-нежных объятиях машины. Руки мягко но прочно фиксируются. Шприц, ведомый рукой робота, без труда попадает в огромную, как река, вену. Над головой усиливается жужжание  нейро-статического поля, и глаза закрываются сами собою...