Мятежи в фортах

В мае 1919 года генерал Юденич перешел в наступление на Петроград. В Прибалтике белогвардейцы с помощью английского флота также перешли в наступление. С севера двигался с войсками белогвардейский генерал Миллер. Петроградский комитет обороны отдал распоряжение об эвакуации заводов и фабрик и даже стоял вопрос о потоплении балтийского флота. На фортах Красная Горка, Серая Лошадь и Обручев вспыхнул мятеж. Мятежники открыли огонь по Кронштадту. Мятеж был подавлен. Юденич отброшен от Петрограда.
Власть захватит, не значит, удержать,
Кругом враги и мало денег,
На Питер собирает свою рать
Один из генералов – Николай Юденич.

Штормило море. Балтика встречала,
Ворча сердито, флаг английский,
Британская пехота с ветхого причала
Сходила на берег российский.

Десант без боя Котлин захватил,
Мористее курсирует эскадра,
Но взять Кронштадт не хватит сил,
Хоть брошены отличнейшие кадры.

Что здесь забыл британский лев,
Или Неву попутал с Темзой.
Ишь, как он нынче осмелел…
А если мы ответим тем же?

Юденич с запада, с ним эсты, финны…
На русские форты надежда.
Для вражьих сил неодолимы,
Путь к Питеру закрыт, как прежде!

Свинцовая накипь клубящихся туч
Нависла над Финским заливом,
С утра не пробил ее солнечный луч,
И капли дождя не пролила.

Но вот грянул гром, и над фортом завис,
И щебень фонтаном взметнулся,
И стаею чайки над морем взвились.
И воздух стеной содрогнулся.

Но это не гром, орудийный раскат,
И дыма султаны от взрыва.
В ответ огрызнулась и крепость Кронштадт.
Откликнулись воды залива.

Присягу военный дает один раз,
Не трижды, и даже не дважды.
Какой офицеру не дали б приказ,
Его выполняет отважно.

Он верен присяге всегда до конца,
Нарушить ее он не смеет,
Он чтить ее должен, как мать и отца,
Нарушит – считают злодеем.

И если восстал он во имя ее,
О чем говорить? Об измене?
На плаху его, на расстрел и копье,
Присягу его не отменят!

Ведут офицера в ЧК, на допрос,
Он верой служил, не лукавил.
Но в чем же вина? – возникает вопрос?
На лошадь не ту он поставил!

Она подвела, ну, что делать теперь?
В душе его смутно и горько,
Решеньем своим захлопнул он дверь,
Нет будущей жизни – и только!