Глава XVII Предчувствие

               
               
   В  свете уже  оплывшей свечи княгиня Анна дописывала поручения, которые лежали  слева от нее стопкой   исписанных листов, каждый из которых начинался с имени того, кому эти поручения предназначались. Первые лучи утреннего солнца робко заглянули в кабинет русской царицы, когда она со вздохом облегчения «Слава Богу! Успела» выводила уверенным и четким почерком имена последних адресатов.  Задув свечу,   она прилегла на  небольшой топчан.
 
   Бессонная ночь сделала свое дело,   и княгиня очень скоро забылась  глубоким сном.
В кабинет с подносом, на котором стояли серебряные приборы для завтрака,  привычно вошла Марина. Увидев спящую царицу, она тихо, стараясь не разбудить,  поставила поднос, и собралась уже уходить, когда ее взгляд привлек пергамент,  лежащий отдельно от других и вероятно написанный Анной последним. «Михаилу и Марине!» Читать чужие письма  нехорошо – так  ее учили  с детства. Но письмо   было адресовано  ей! И  женское любопытство взяло верх.  Взглянув на пергамент, а затем  на спящую подругу, Марина взяла со стола свиток и,  тихонько прикрыв за собой тяжелую дверь, бросилась прямиком к мужу. Михаил, Владимир и настоятель  Десятинной церкви Анастас  что-то горячо обсуждали у входа в собор.

  Марина несколько минут колебалась, а затем, набравшись решимости,  подошла к мужчинам.   Поклонившись князю и получив благословение батюшки, протянула мужу пергамент.    Михаил быстро прочел послание царицы к самому себе и показал его Владимиру. Тот,  заглянув в текст, молча кивнул, давая понять, что он в курсе  событий  и произнес:
- Я уже такое получил. С такими же подробными инструкциями. Что мне нужно будет сделать после того, как Анны не станет.

 - Анна что-то, чувствует,  но нам не говорит, не хочет расстраивать? –предположила Марина.
 - Никто из смертных не может знать свою судьбу наперед! – ответил ей священник.
 -Ты в этом точно уверен,  батюшка ? – резко спросил его Михаил.

  И так и не получив от Анастаса  утвердительного ответа продолжил:
- А я после того случая с греками ни в чем не уверен. Казаться мне стало, и уверенность моя с каждым днем растет, что царица наша Анна знает гораздо больше, чем нам всем говорит.
- И все равно церковь христианская против! – опять возразил  Анастас.

-  То, что она против, мы все уже давно поняли, а ты своей головой-то сам подумай. Или после того, как из рук князя и царицы право на суд  получили *, совсем мозги жиром заплывать стали? Их-то  тут, на Руси,  вам быстро прочистят, коли к народу прислушиваться перестанете,  и не о душах паствы своей,  а о десятине только и  думать будете. Такого пинка получите, что катиться вам до самого Иерусалима, чтобы там грехи  свои замаливать!

- Не богохульствуй,  воевода. Ибо церковь наша не все дела царицы Анны одобряет,  и я ей об этом не раз говорил.

 - Ты это, Анастас,  при нас, друзьях,  еще ладно, говори,  но в  Киеве при всем честном народе не ляпни.   Последнее слово сказать не успеешь, как народ тебя, батюшка, бить начнет, да так, что и меч свой из-под рясы вытащить не успеешь.  И видит бог, будь я на их месте, ей-ей тоже бы пару раз по тебе  приложился.

  Ты что несешь такое? Али забыл, что она для веры православной  на Руси сделала?  И вот это все, -  обвел он руками вокруг себя, -  указывая на Десятинную церковь, было бы возможно? А грамота, а ремесла, кто это все поднимал, кто людей русских этому обучал? Не она, что ли? Знахарство в вину княгине вменяешь. А сколько сирот по всей Руси, ее с князем стараниями пригретых обученных и к делу приставленных. Сколько людей вылечила? И тебя, дурака в рясе, на ноги позапрошлой зимой подняла, когда ты кровью харкал и с жизнью прощался. Все отварами тебя своими поила, пока не  выздоровел. А сколько советов дельных ее в жизнь воплощали все вместе? Хоть ты ему, князь,  скажи. Ты-то помнишь? А то у нашего батюшки память  коротка стала.

     Священник покраснел и еле сдерживался, чтобы не вступить с Михаилом в словесную перепалку, когда князь Владимир прервал варяга:

- Хватит,  Волк. Во многом ты  прав. А тебе,  батюшка, да и мне,  послушать полезно, хоть и приятного в этом, соглашусь,  мало. Потому что так и народ киевский  думает. И ежели к нему не прислушиваться – беда будет, что в церкви, что и в государственном правлении. Вера православная и Русь без нас с тобой уже стоять крепко будут. А как мы с тобой без веры и народа своего?

  А насчет Анны  Волк прав, пустого  она делать не будет. И если чего не захочет сказать сама, клещами не вытянешь. А потому в покои наши  никого чужого близко не подпускать. Охрану утроить. За все это ты,  воевода,   в ответе. Ну а мы с  Анастасом   еще раз с ней поговорить попытаемся.  Он как духовник, я как муж. Может чего из этого  и выйдет.

 Друзья стали расходиться по своим делам, так и  не заметив,  как с  улыбкой на губах  и печальным  мудрым взором смотрит им  вслед  сама царица Анна. 


 * Речь идет о переданном Церкви князем Владимиром  своего права суда в части дел религиозных, семейных,  врачевания и т.п. 

 





Продолжение-http://www.proza.ru/2013/07/01/1918