Добрый племянник

   Здорово, Серёга! Куды лыжи навострил? В зареку? К Нюське, что ли? Нет? К Верке? А к кому ж тогда? Там боле вроде и не к кому. Одни бабки замшелые остались. Али, какая новенькая объявилась? Конечно, любопытно. Я ж дед, Серёга. Мне теперь только что и остаётся любопытствовать. Бегать-то уже не могу, да и незачем. Это раньше, годков сорок назад, мне удержу не было. Бабка моя меня за эти набеги и коромыслом охаживала и волосья рвала. А теперь глазами-то готов, а больше ничем, вот и любопытствую. На ферму пошёл, поилку ремонтировать? Председатель новый послал? 
Ну и как он тебе, глянется? Конечно же, не девка - я в сурьёзном смысле. Пить, материться умеет? Как не пьёт? Совсем? Значит оппился когда-то. А иначе чё не выпить? Точно, когда-то видать сильно оппился. И не матерится? А как же он с вами разговаривает? Культурно? И мужики его понимают? У нас сроду без связующих слов не понимали. Чем больше начальство матюкается, тем народ лучше работает. Да, время не понятное стало. Раньше как было: пришел председатель утром, собрал бригадиров, послал всех куда надо, те пошли по бригадам послали свою бригаду – и все работают. А теперь культурные стали, вот и пахать и сеять не кому. Нормальный-то язык разучились понимать. И с выпивкой тоже. Как было? Надо к бригадиру подъехать с просьбой – бутылку поставишь, распили, поговорили, всё решили. А теперь что? Придёшь, и в сухую разговаривай? Так на сухую даже детям рождаться тяжко, не то, что разговаривать. Теперь всё через деньги делается. А деньги что, бумажки, от них теплее не становится.
Ох, жадные все стали, чисто кулачьё ранешное. Я ведь ещё захватил НЭП-то этот. Тогда тоже каждый по себе был – человек человеку волк. Упал, переступят и не оглянутся. За копейку   удавят.   Как  чем   колхоз лучше?   Общаком жили, обедали на полевом стане гуртом, всё одинаково, праздники гуляли вместе. Детишки тоже гуртом в саду, душа за них не болела. Чё наработали, то к осени и получили натурой - пшеничку, мясо. Не хватило деньжат, к соседу - перехватишь до получки. А щас? Зашел как-то в обеденный перерыв, все по разным кустам, друг от дружки прячут что жуют.  Потому как один мясо, а другой редьку с квасом. В праздники каждый сидит дома и молится, что б никто не пришёл, а то угощать придется, а не чем, или жалко.  Детишки беспризорничают, за сад-то платить нечем, зарплаты по нескольку месяцев не выдают и в долг от того никто не даст, хоть сдохни, потому, как  не знаешь, когда отдадут и отдадут ли вообще.
Вот, Серёга, какая жизнь настала. Хотя есть и светлые моменты. У меня племянник в городу живёт. Мошенник, каких поискать, но при этой власти большим человеком стал, как их там называют? Во-во, «новый русский». Купил себе дом на двадцать комнат: в них вдвоём с женой, да ещё с собакой живут. Детишек заводить некогда, да и боятся. Ну,  как чего боятся? Народи, ходи за им, а его выкрадут, и всё добро отдавать придется.  А им жалко. Хотя, мне вот на днях холодильник привёз. Ага, старый стал, а выбрасывать жалко, вот нам с бабкой и привёз.  А у нас-то его сроду не было. А зачем?   Погреб есть. А зимой и в сенках ничего не пропадает. Ну, раз выбрасывать жалко, я согласился, пусть стоит. Бабка его простынкой накрыла, и заместо тумбочки стал. А тут я  решил его испробовать. Подключил - тарахтит. Ноги в морозилку засунул - холодит, зараза! Вроде бесполезная вещь, а приятно. А надысь стиральную машину привёз, она у него сломалась, а выбрасывать жалко. Так ничего  мы её с бабкой под помидоры приспособили. Ну, там окошечко такое есть. Бурые помидоры туда засунем: там тепло, сухо, они и спеют быстрее. Заглянем через окошко, всё видать, какое дошло -  вытаскиваем. Всё в хозяйстве пригодится.   А зимой   вместо сундука  будет.    Туда  много всякого барахла войдёт.
 Так-то племянник не жадный, нет. Как-то с друзьями, человек десять, приехали в бане помыться, да деревню посмотреть. Банку икры красной сто сорок грамм привёз в подарок и пакет чипсов, это картошка сушеная такая. Погуляли они, всю самогонку у меня, правда, вылакали. И мяса месячный запас слопали. Но, зато, мы с бабкой чипсы попробовали. Что ты, вкуснотища! Пить, правда, после этого шибко пили, солёные они. А икру на видное место в буфете поставили - любуемся. Не, не жадный племянник. Зря не буду наговаривать.
Пельмени ему ещё шибко наши глянутся. Как поест, так говорит: - Сто штук ваших пельменей да стакан  самогонки и никого не надо.     Шуткует так.
 Обещался, как телевизор сломается, так нам привезёт. А чё, хоть на экран с бабкой смотреть будем и то веселее.
Дочка как? Да звонила на днях. Нормально у неё всё.  Денег просила подбросить. Ну, зарплату не платят, а есть хочется. Нам-то с бабкой пенсию иногда выплачивают, а нам она зачем. Всё своё, всё с огорода. Обувку, кроме калош да валенок, не носим. А фуфайку с тулупом и двадцать лет носи, не износится. Так что одежду не надо, еда есть. Зачем нам деньги? Сходил отправил, там ведь внучка, а ей сладенького хочется, игрушку какую.
Заболтал я тебя Серёга, а коровы-то, поди, орут: не попьют, молока меньше дадут, я ещё и виноватым останусь. К старости разговорная речь прорезалась. Чё ж: пить не могу, курить доктор запретил.  Если, - говорит, - дед хошь ещё землю потоптать, а не в земле лежать, то не моги, даже не нюхай. Девкам я теперь тоже бесполезен, можно сказать даже   вреден – заговорить  могу в усмерть. Только это ещё и осталось. Ты Серёга, как скушно будет, забегай, я ведь много чего порассказать могу. Жизнь прожита не малая, и сколь за неё всякого случалось и надеюсь, что ещё случится. Бывай здоров, не кашляй!