Я вас любил

Она была среднего роста, а фигурка ее напоминала гуттаперчевую куклу. Красивые ровные ножки, ровная спинка, груди как два яблока, сорта семеренка. Большие красивые глаза, длинные ресницы, губки полненькие пухленькие как лепестки розы. Волосы густые и, летом пахли растертыми в ладонях колосками спелой ржи. Ее небольшой аккуратный носик был слегка похож на утиный. Но он придавал ей особый шарм, какую-то мальчишескую задири-стость.
Николаю она понравилась сразу и, чем больше он с ней встречался, тем сильнее она притяги-вала его. Он знал ее еще по школе, но в те времена она выглядела совсем по-другому. Прошли года и из утенка, девчонка превратилась в лебедушку, да еще в какую.
 Анастасия Данилова после окончания финансового техникума работала в райпотребсоюзе. Он работал ветеринарным врачом в колхозе, и, каждый день ездил через центр городка на красивом вороном коне. Деваться было не куда, работа была на противоположном конце города. Объезжать город вокруг, было далековато. Вообще-то, девчата с удовольствием приветствовали его именно тогда, когда он ехал на жеребчике, красивом, высоком с гордо поднятой головой. Да еще,  когда он гарцевал. Со стороны это зрелище смотрелось очень красиво. По просьбе девчонок, когда они перехватывали его по дороге, он подымал своего аргамака на задние ноги, ставил его свечей. Они аплодировали, визжали и, были просто в восторге.
Город Регар сравнительно большой, компактный, весь утопает в зелени. Большой городской парк культуры и отдыха. Рядом стадион немного меньше парка. На углу парка круглый громадный ресторан, почти наполовину из стекла, так что видны почти все столики и, отдыхающие в нем. Был в парке еще и огромный летний павильон. Но пустых столиков до половины одиннадцатого ни в ресторане, ни в павильоне не было. В парке был расположен Дом культуры на тысячу мест, где выступали приезжие артисты, а зимой были танцы. Еще громадный кинотеатр. С южной стороны парка была большая танцевальная площадка круглой формы,  с небольшой арочной сценой для музыкантов.
Темнеть начинало в начале одиннадцатого и, вот тогда вся молодежь подтягивалась к танцплощадке. Танцевали танго, фокстроты, летку-еньку и,  самый коронный танец – вальс. Раза два за вечер объявляли «белый танец». Тогда уже точно можно было определиться, кто кому нравится. Художник кинотеатра писал на афише: «Танцы до «упаду» и, танцевали в пятницу, в субботу, и в воскресенье. А в среду «скачки» были не большие и, танцевали под усилители, радиолы, висевшие прямо на ветках деревьев, росших плотным строем вокруг танцевальной площадки. За вечер, до часу ночи, площадку поливали водой, так как пыль столбом стояла над ней. Становилось прохладней и чище, да и ноги успевали отдохнуть после скоростных галопов фокстрота по площадке.
Молодежи было много, а вина – хоть отбавляй. Шахринаусский винный завод был рядом, а вино было сладкое, крепость высокая и, самое главное, дешевое. Пили все, и, пили много, но драк и хулиганства не было. Все знали друг друга, хотя и не были близко знакомы.
Однажды, когда объявили «белый танец» Анастасия подошла к Николаю. Во время этого прекрасного танца, когда он прижал ее к своей груди. Между ними прошла искра любви. Анастасия жила в центре города, недалеко от парка культуры и отдыха. А потому он пошел провожать ее через парк.  На аллеях парка было много расставлено деревянных скамеек, выполненных в форме кресел. Луна как расплавленное золото, в полный охват рук, висела прямо над головами. Густая тень от больших деревьев скрывала их от луны.
От красивых разговоров о любви она прильнула к его груди, и, он страстно прижал и поцеловал ее. Но в дело вмешался «троянский конь». Почувствовав железную мощь молодого жеребчика, она оттолкнула его обеими руками в грудь. После этого она не целовалась стоя, а только сидя на скамейке.
Через неделю или две Николай, вместе с другом, унес из парка ночью скамейку и, поставил возле дома  любимой, под деревом. Сторож, смотритель парка в одном лице обнаружил пропажу. Нурбобо разыскал пропавшую скамейку у дома Анастасии. Он спросил, с кем она встречается и, когда узнал, что она ходит с Николаем, оставил скамейку на месте. Доктор лечил у него корову, кастрировал молодых барашков. Ну, как Нурбобо мог обидеть такого человека. Он был аксакал, но помнил про любовь и, на слова не сказал Николаю. Вот что значит узбекский менталитет. Только соседи Анастасии сказали ему, что приходил сторож парка и спрашивал, кто принес скамейку.
Они сидели на ней по вечерам, что-то рассказывали друг другу и, смеялись весело и задорно. Потом целовались до тех пор, пока не опухали губы и, в четыре часа, когда небо начинало сереть, расходились. Однажды очень сильно устав после рабочего дня, да еще и протанцевав на площадке весь вечер, Николай, чтоб поддержать свой тонус выпил пару бутылочек портвейна. Слегка «под шафе» он привел свою любовь к дому. Анастасия сказала, сильно хочет кушать и, пошла домой поужинать. Николай сел на скамейку, снял с ног свои новенькие, чешские, очень красивые туфли. И мгновенно уснул. Проспав минут тридцать, он проснулся. Анастасии не было, не было и правого полуботинка. Господи, подумал Николай, кто мог взять мой полубо-тинок, Анастасия или ее мать? Воровства в городе не было, хотя было очень много приезжих, строился алюминиевый завод.  Николай забрал левый полуботинок и, в носках ушел домой. Такого подвоха он не ожидал. Но про себя подумал: это не хороший знак.  Часов в десять утра он побежал в универсам, где покупал туфли. Слава и хвала Всевышнему, точно такие же туфли нужного размера еще были в продаже. Он померил их и, тут же купил. Вечером он в новеньких туфлях явился к Анастасии приглашать ее на танцы.
Ее мама, пышнотелая женщина вышла за калитку и, прежде чем ответить на приветствие посмотрела на сияющие туфельки.
- А сколько же они стоят? – спросила она.
- Да, 35 рублей, - ответил Николай.
Так что инцидент с «туфлей он развязал без насмешки. Полуботинок ему не вернули. А оставшийся левый он подарил одноногому базаркому, у которого был точно такой же размер ноги. Он сказал Николаю:
- Не горюй. Лучше потерять обувь, чем ногу с обувью. Вот я в Румынии потерял, но хорошо, что одну, а не две.
Он достал портмоне и отдал Николаю 15 рублей. Николай ответил:
- Это тебе подарок, Тагирака.
Но старый вояка показал на новые ботинки и сказал:
- Друг мой, ты выкинул семьдесят рублей, ну, хоть немного я верну тебе.
Он рассмеялся и продолжил:
- В жизни нюансы разные бывают. Гуляй джигит пока молодой, в старости не погуляешь.
И попрощавшись, пошел.
Любовь чистая и большая пришла в сердца молодых. Да разве мог этот инцидент повлиять на нее. Но однажды на рынке встретились две мамаши. Мать Николая покупала черную ежевику для варенья. Стоило ведро ежевики 7-8 рублей, но она рядилась купить  подешевле. В этот миг подошла мама Анастасии и сказала:
- Люба, у тебя муж ветеринар, оба сына ветеринары, а ты торгуешься за рубль.
Она спросила цену ведра ежевики. Продавщица ответила, что 8 рублей. Мама девушки достала деньги и отдала женщине за ежевику, пересыпала в сумку и сказала:
- Вот так я покупаю все. А ведь у меня нет мужа.
На что Люба ответила:
- У тебя сын прораб и, большой вор, доски продает, цемент, кирпич. Дочка в райпотребсоюзе дефицитом распоряжается. А ты коза, дранная, во время войны работала в детском доме поварихой. Воровала мясо, макароны, консервы и все прочее от детей сирот. А сейчас работа-ешь в школе-интернате, тоже поварихой. И помни, воровка, я тебе это унижение не прощу никогда. У меня дома растут вишни, хурма, виноград, гранаты. У меня девять соток огорода. Я бы тебе уступила ежевики без разговора. Но, только если бы ты сказала: «Люба, ведь мы будем с тобой свахи». Были или не были бы, но я помогла бы тебе донести ежевику до дома.
Мама Анастасии ответила:
- Я рядом живу. А насчет сватовства, ты напрасно свою губу раскатала. Анастасия не про вашу честь. А насчет воровства отвечаю. Тебя на заводе ловили на краже карбоса и сажали, а меня нет. Выходит воровка ты, а не я.
Николай в это время находился в Гиссарских горах в долине Яхоб. Осматривая отары овец, оказывал лечение больным. Охотился на кекликов – горных куропаток, на жирных сурков. С каждого сурка он натапливал по 700 грамм  внутреннего жира. Сурок всю зиму живет за счет своего жира, что нагулял на горных альпийских лугах. Снега в горной долине выпадает много, метра 2-2,5 высотой. Так что, сурок спит, пока снег не растает. Николай ел жареную баранину, сурчатину, а топленый жир и шкурки готовил менять в заготживсырье на патроны, порох, дробь и прочее. Недели через три, загоревший, с отросшей щетиной на лице, он спустился с гор на своем аргамаке.
В район он приехал часов в одиннадцать или в начале двенадцатого вечера. Не поехал домой, а заехал к любимой девушке. Но соседка Анастасии сказала:
- Она на танцах с каким-то парнем.
Николай развернул жеребца и заехал в парк. Привязав своего вороного к дереву, пошел в открытый павильон. Подошел к бармену и купил у него две бутылки портвейна. Для лошади попросил буханку хлеба, порезав его ломтиками, положил в фуражку. Рассчитавшись за вино, хлеб, он пошел к своему вороному. Открыл бутылку вина штопором, который1 был в карман-ном ножичке, он потихоньку стал пить из горлышка, а другой рукой держал фуражку, из которой его любимец ел хлеб.
Аргамак доедал хлеб, а Николай допил вино. Затем он отправился к танцевальной площадке, купил два билета на танцы. Вернулся к вороному, отвязал его, вскочил в седло и поехал на танцы. Билетерша опешила, когда лошадиная голова проплывала мимо ее лица. От такого видения у нее открылся рот, и повисли руки. Николай быстро скомкал билеты и положил ей на прическу. Заехав на середину круга, он начал смотреть, где его любовь. Она сидела с новым кавалером, приемным сыном новой жены заведующего базой. Николай подъехал к ним и сказал:
-  Мир вам, да любовь, только не бросай его, как меня кинула.
Развернул вороного на выход. Знакомые девчонки и ребята хватали аргамака за гриву, хвост, гладили его по голове. Ласковый и очень спокойный жеребец только слегка похрапывал. От девчонок очень сильно пахло духами, помадой и всевозможными благовониями. Такого густого и сладкого запаха он отродясь не нюхал. Девчонки стали, просить Николая, чтоб он поднял вороного на дыбы. Но, дело в том, что танцевальная площадка была настолько гладкая и отполированная, что аргамак с трудом удерживал равновесие. Да и, весь день был в пути по горам, устал. Николай выехал на центральную дорожку парка и восвояси уехал домой.
В понедельник на станцию по борьбе с болезнями сельхоз животных приехал старший лейтенант Алимчен Якубов. Он рассказал главному ветеринарному врачу Бойцову, что позволяют себе его подчиненные. Бойцов фронтовик, умнейший мужик, сказал старшему лейтенанту, тоже воевавшему и, имеющему боевые ордена:
- Вы знаете, уважаемый Алимчен. Николай очень хороший парень, безотказный, работящий. Я вам как ветеринарный, но врач, официально заявляю. Он по возрасту вошел в период «бурого медведя», т. е.  у него очень сильный период гормонального сдвига. Друг мой, Алимчен! Его надо женить. У тебя там, на примете нет хорошей девушки, а? Бойцов, ты же знаешь, за наших девушек надо калым платить, десять тысяч или больше. У меня есть на примете.
Бойцов  почесал голову.
- Да, - сказал он, - это с его отцом говорить надо.
Якубов ответил главному ветеринарному врачу:
- Ты знаешь, Николая уважают в районе. Ни билетерша, ни другие, ни кто не захотел писать на него заявление в милицию. Мы живем по советским законам, но понятие жизни у нас в крови. Такова наша узбекская ментальность. Скажи Николаю, что я приезжал и, чтоб больше не выкидывал такие номера. Все-таки образованный человек. Его отец, уважаемый человек в районе.
Инцидент был исчерпан. Несколько лет спустя, мать Николая вела за ручку красивую трех-летнюю девочку, по центру города. Навстречу ей шла мама Анастасии. Когда они подошли друг к другу, мать Анастасии сказала:
- Люба, у тебя очень красивая внучка.
Мать Николая ответила:
- У твоего сына тоже красивые дети и девочка, и мальчик. Ведь и ты была в молодости очень красивая.
- Да, я не о том, - сказала мама Анастасии. – У дочки жизнь ни как сложиться не может. Мне кажется, я виновата.
- Брось заниматься самобичеванием, какие ее года, - ответила Люба. – Еще принесет тебе внучку или внука. Потерпи немного, все уладится.
- Спасибо тебе, Люба, на добром слове. Прости меня.
Люба махнула рукой:
- Брось ты! Я жалею, что нашим русским ребятам не разрешают брать двух жен. Я люблю твою Анастасию и, мне жаль, что она не моя сноха. 

Анатолий Искаков-Дервиш, г. Керчь