Танцы на граблях

-Знаешь, ты никому пока не говори, но я сегодня поеду ночевать на новую квартиру. Я звонила Диме, сказала, что больше так не могу, что больше не вернусь. Только за вещами. Поедем завтра, перевезём? Не всё, конечно, но самое необходимое. Ты только не говори бабушке...

Вот этих вот моментов, когда человек сначала несколько минут напряжённо молчит, теребит в руках низ свитера, трёт лоб, а потом неуверенно начинает: "Знаешь...", слишком много было в моей жизни. Практически о каждом человеке я знаю то, о чём не знают другие. Я не уверена, что это хорошо. Во всяком случае, делиться своими собственными "Знаешь..." мне всё сложнее. Есть ли между этим всем зависимость?

Знаешь, я каждую ночь не сплю до половины четвёртого утра, просто потому, что пялюсь в одну точку на стене. Просто потому, что засыпать раньше не получается из-за обиды, которая гложет, из-за мыслей, которые льются потоком, из-за того, что я не знаю, чего ждать от следующего дня, чего ждать от тебя. Каждую подобную ночь я пытаюсь заставить себя привыкнуть к такому к себе отношению. Знаешь, получается. Правда, после нескольких дней привычки внутри случается взрыв, когда не можешь развязать пакет с хлебом и, в конце концов, рвёшь его пополам, при этом ругаясь и проклиная всё своё существование, всё, что вокруг, всех, кто вокруг. И вот, вся твоя привычка коту под хвост.

Знаешь, я до сих пор люблю представлять, что бы было, если бы у меня был отец. Настоящий такой папа. Были бы все эти проблемы, которые на нас навалились? Было бы родным то, что сейчас таковым не является? Была бы я такой, какая я есть? Мне даже слово "папа" произносить жутко непривычно, всё во мне сопротивляется, как будто, произнося его, я пробую что-то новое, что для меня чуждо. Папа, почему ты так?

Знаешь, любить всё-таки больно. Нет, не так, как это описывается в сопливых романчиках, а-ля "я тебя да, а ты меня нет". Это ерунда, это проходит, когда понимаешь, что хорош уже расстрачивать себя на тех, кому ты не нужен ну ни капли. Больно тогда, когда понимаешь, что нуждаешься в человеке больше, чем он в тебе. Страшно тогда, когда ты отдаёшься ему, он отдаётся тебе, а потом просто испаряется на какое-то время, чтобы заняться вещами поважнее. В своей жизни я в роли вечно ждущего. И вот именно это невыносимо.

Когда бабушка в очередной раз начинает рассказывать мне, как я её достала, как не удалась её жизнь из-за того, что меня на неё скинули, я натягиваю капюшон кофты пониже. Пора переезжать, как бы этого мне не хотелось.

Знаешь, нет счёта разочарованиям, но меня это уже не удивляет, отнюдь - обыденно.