Абориген

АБОРИГЕН.
Рассказ.
    Всем  известно, что  рыбаки не только смелый и закалённый, но ещё и кочевой народ. И уж если повстречаются они на дороге по праздному делу, то поведают друг - другу массу всяческих былей и небылиц, ну и приврут, конечно, для порядка. При этом, обязательно спросят, «клюёт ли на Марусино», «есть ли лещ на Глухом», «берёт ли судак на море» и так далее. Ибо наша «братия» постоянно находится в поиске. Название озёр для уха рыболова звучит как музыка для композитора. Многие рыбаки не лишены высоких эстетических чувств. Например, мой товарищ по рыбалке Сережа Белоглазов, всегда обижался, если его называли токарем и просил величать  не иначе, как «композитор по металлу». Но это так, лирическое отступление, не более. Мне всегда нравились звучные и красивые названия озёр. Очень долго не давало покоя озеро Алфёрово, хотя я на нём ни разу не был, но где – то в какой - то частной беседе услышал и всё, потерял сон, а если случалось заснуть, то  непременно снилось оно, вожделенное Алфёрово.
     И вот, наконец,  я сижу на берегу «своей мечты». Озеро и вправду было красивым. Оно извивалось зелёно – голубой  изящно закрученной лентой среди густой растительности и если кто не знал, то мог подумать, что это не озеро, а река. Место и вправду было прелестным. Мой прибрежный «пятачок» находился среди двух разбежавшихся в сторону белоствольных красавиц берёз, подножье которых заботливо укутывали заросли шиповника и тальника. Среди этого благополучия находился принесённый кем – то пень для сидения. Здесь же под сморщенным листком лопуха притаилась в стеклянной баночке прикормка для рыбы. В воде, которая почти начисто была лишена растительности, стояли две рогатины для поддержания удилища. Создавалось такое впечатление, что здесь ждали моего приезда и сделали всё возможное, чтобы окружить гостя комфортом. Погода тоже была располагающей к клёву. Не было испепеляющей жары, хотя было достаточно тепло, над водной гладью то и дело летали стрекозы, а комаров не было. Чего ещё желать рыбаку. Однако постепенно настроение стало портиться, ибо в  моём садке по истечении полутора часового усилия, сиротливо плескались лишь два незавидных карасика.
     Забрасывая удочку в очередной раз, я каким – то пятым чувством ощутил на своём затылке чей – то недобрый взгляд. Оглянувшись,  увидел свирепого вида старичка, напоминающего гномика из сказки. Всё его лицо выражало гнев и возмущение.
     -Ну и молодёжь, ну и сукины же вы сыны. Ты что это расселся на моём месте, как Бонопарт на Матрёнином дворе, язви тебя в душу…
     Я извинился перед стариком и отошёл немного в сторону.  Какое – то время мы  рыбачили молча, но по мере того, как его ведро стало наполняться с неистовой быстротой, изменился и его норов. Он заметно повеселел, помолодел. Мне даже показалось, что разгладилось загорелое его лицо от морщин. Постепенно разговорились, и выяснилось, что мы с ним земляки. После этого он ушёл в кусты и принёс мне для сидения старое ведро с кожаным верхом. Он подошёл, взял мою удочку, изменил глубину лески, но результат оставался плачевным.
     Надо сказать, что был он человеком необыкновенным. Он и удочку забрасывал в какой – то своей, необычной манере, с подскоком и плевал на червя как – то по особенному и что то шептал, забрасывая удочку. Так мы с ним  подружились и до самого моего отъезда ходили на рыбалку вместе.
      У него было очень длинное удилище, и я приобрёл себе такое же. Он чуть ли не каждый раз ходил рыбачить с другим видом наживки и всегда угадывал с ним.  Я повторял всё то, что делал он. Я даже удочку стал забрасывать, как он, но ничего не помогало. За тридцать неполных дней, я ни разу не сумел не то что «обловить» его, но даже близко приблизиться к сногсшибательным его  результатам.
     И хотя в деревне все его знали хорошо, но никто с ним кроме меня не приятельствовал. Даже о том, что его звали Семёном, похоже, тоже знал лишь я один. Для других же он был просто Аборигеном.
      Однако, закончился мой отпуск, и я уехал в город, с твёрдой надеждой приехать через год и взять хотя бы один мизерный реванш. К новому летнему сезону я готовился очень тщательно.  Перечитал все статьи рыбаков в в интернете, говорил со знающими людьми на работе, приобрёл в магазине всевозможные снасти и приспособления для рыбалки.
     И, наконец – то настал день, когда моя нога вновь ступила на доброжелательный берег Алфёрова. У первого же встречного рыбака я спросил, нет ли на берегу Аборигена? Мой собеседник, рыжий здоровенный детина, лет тридцати пяти, долго чесал свой огненный затылок массивной рукой, похожей на медвежью лапу, потом зачем – то развязывал тесёмки рюкзака, бесцельно роясь в его внутренностях и наконец, вымолвил:
     -Так помер он, на пасху. Уснул и не проснулся. Вот такой коленкор, получается…
После этих слов у меня подкосились ноги, и защемило в груди. Смотав удочки в прямом смысле слова, я моментально уехал домой, чтобы уже никогда   не возвращаться на некогда поразивший меня берег.