Ходжа Насреддин - продолжение 6

                Выбор

     День был теплый, солнечный, и Ходжа Насреддин решил выгулять своего ишака. Он привел его в городской парк, привязал к дереву, а сам сел в тени на лавочку. Ему сделали замечание – в парке выгуливать скот не положено.
     - А что я могу поделать? – отвечал Ходжа Насреддин. – Санта-Бякинск – свободный город, и, значит, мой ишак – свободный ишак, идет куда хочет.
     - Какой же он свободный, если ты привязал его веревкой к дереву?
     - Я тоже свободный житель города, - отвечал Насреддин, - захотел и привязал ишака. У него есть выбор – или иди куда хочешь, но тогда веревка врежется в шею, или стой смирно и жуй травку, и веревка ослабнет. Судя по всему, он выбрал второе.

*      *     *

                Шедевр по-самаркандски

     Встретил Ходжу Насреддина сосед и пригласил пообедать с ним.
     - Спасибо, дорогой друг, - закивал Ходжа Насреддин, обязательно приду, только как-нибудь в другой раз. Сейчас я сыт, наелся плова.
     - Где же ты был, эфенди, в ресторане, в кафе или у друзей? – спросил сосед.
     - Я был на вернисаже. Там меня и накормили, надолго хватит.
     Видя удивленное лицо соседа, Ходжа Насреддин рассмеялся и стал объяснять:
     - Как готовится плов по-самаркандски? Берут много риса, в него бросают куски мяса, все это заливают водой и варят в котле. Потом добавляют красный перец и прочие специи для остроты, горсть граната и кишмиша для пикантности. Под конец кладут немного зелени с края – и плов готов. Как варится…, то есть пишется картина? Берут большой белый холст, добавляют мясо…, ой, я хотел сказать, героя картины, разбавляют водой, вставляют антураж для остроты, эпатаж для пикантности, бросают с края немного зелени – и готово произведение на все вкусы.

*      *      *

                Бестолковый Ходжа

     Ходжа Насреддин редко читал газеты. Он говорил, что не всегда улавливает суть обсуждаемых в них вопросов.
     - Что такое, к примеру, цензура? И что значит, отмена цензуры? – спрашивал он.
     - Это когда можно говорить и писать все, что ты думаешь, - объясняли ему.
     - Я всегда говорю только то, что думаю и написать могу на листке бумаги. При чем тут цензура?
     - Газета может напечатать все, что угодно, и никто не имеет право ей запретить.
     - Кому угодно?
     - Главному редактору, наверное.
     - Кажется, я опять ничего не понял. Когда редактор пропускает материал – это не цензура, а когда отказывается напечатать – это цензура? Нет? А когда главного редактора, который решает, что печатать, назначают или снимают власти или те, кто оплачивает расходы газеты – это цензура? Нет? Какой же я все-таки бестолковый. Так ничего и не понял.