Запоздалое покаяние

 
                (Продолжение,  начало  -  http://www.proza.ru/2013/06/25/583
  "Пенки  с  топлёного  молока")

   Телевизоры   в  деревне  Чемерисы  по  тем  временам  были  редкостью - один  на  две  улицы.  По  вечерам  к  домам  обладателей  чудо-ящика  сходились  не  имеющие  его  соседи.   В  ожидании  "кина"  мужики  покуривали  самокрутки  и  степенно  рассуждали  о  политике, а  женщины,  обновив  свой  повседневный  наряд свЯточными  передниками,  украшенными  ещё  "в  девках" вышивками  из  разноцветных  мулине,  обсуждали  последние  деревенские  новости. 

  Самой  актуальной  на  сей  день  была  весть  о  приходе  из  армии  Коли  Поповича -  это  особенно  волновало  тех,  у  кого  были  девки  на  выданье.  Оно  и  понятно:  Коля  был  очень  даже  перспективным   потенциальным   женихом - спокойный,  уважительный,  работящий  да  к  тому  же  ещё  и  красивый. 

  Тётя  Маша  смотреть  чужое  чудо  не  ходила - не  до  того  ей  было.  Она   ждала  сына.   Крестный  же,  обсудив  со  своим  фронтовым  другом  Устиновым    политику  партии  и  правительства,  а  заодно  и  самосад нынешнего урожая,  поднимался  с  низенькой  лавочки  под  разросшейся  черешней  и  шёл  ждать  сына  в  хате,  возле  СВОЕГО     чудо-ящика.

   Чудо  называлось  радиоприёмником  "Рекорд",  бережно  накрывалось  вышитым  рушником,  включалось  торжественно и  с  затаенным  дыханием.  Там  имелся  и  проигрыватель.  Но  поскольку  пластинки  являли  собой  роскошь  да  ещё  и  часто  разбивались,  а  единственно  уцелевшая,  с  песней  "Старый  клён  стучит  в  окно",  надоела,  то  проигрывателем  практически   не  пользовались.
 
  Бабе  Варке   эти  чудеса  заменяла  белая  пластмассовая  коробка  на  стене.  По  утрам   коробка   громко  голосила:   "ГавОрыць  Мiнск...шэсць  гадзIн...хвiлIн", - работала  круглосуточно,  а  посему  перестала  удивлять  хозяйку.   Да  и  не  до  чудес  ей  было  сейчас. А  что  касается  утренней  побудки,  то  хозяйка  просыпалась  раньше  этого  заполошного динамика. 

 В  ожидании  внука  баба  Варка, напрочь  запамятовав  о  своих  преклонных  летах,  носилась  по  деревне,  как  молодая.  Нет,  не  бесцельно  бегала  она  к  далековато  от  неё  жившей  дочери -  баба  Варка  опасалась  пропустить  исторический  момент  возвращения  на  малую  родину  защитника  Родины  большой.
   Не  пропустила,  в  отличие  от  Вольки.  Но  у  Вольки  была  уважительная  причина - сессия.  Волька  приедет  позже.

  Из Армии Коля  пришёл  возмужавшим,  говорил  баском  и  проигнорировал  не  только  тайные  планы  несостоявшихся  тёщ,  но  и  явные   надежды  их  дочерей.  Отгладив  свой  наряд,  начистив  до  зеркального  блеска  туфли,  каждый  вечер  он  отправлялся  в  соседную  деревню  Храковичи  к  своей  Оле,  не  забывая  при  этом  завернуть и  к  бабе  Варке, тем более, что  её  хатка  стояла  аккурат  на  его  пути.

  Поговорив  о  том,  о  сём, убедившись,  что  здесь  все  в  порядке,  Коля  продолжал  путь  к  своему  будущему  семейному  счастью.  Баба  Варка  тайком  крестила  его спину  и  принималась  за  вечерние   дела,  слушая краем уха,  что  там  "гавОрыць"  Минск,  райцентр  Брагин или правление колхоза "Рассвет".

  Но  вот  однажды  динамик  онемел.  И  скучно  сделалось  в  маленькой  хатке.  Не  хватает  его,  который  "гавОрыць..."! 
  Волька  взяла  книгу, пОстилку  и, прихватив  большую  миску  с  вишнями,  вышла  в  сад.  Она  очень  любила  читать,  лежа  в  тени  старых  яблонь,  и  лакомиться  то  вишнями  и  черешнями,  то  яблоками и  грушами.  В  общем,  тем,  что  уже  созрело.

  Время  приблизилось  к  вечеру.  Прошло  стадо.  Волька  закрыла  книгу,  свернула  пОстилку, взяла  пустую  миску и   покинула  сад.  Из  раскрытых  дверей  хаты  неслась  песня  о девчонках,  которые  вынуждены   стоять  на  танцах  в  сторонке,  потому  что,  по  утверждению  беспристрастной  статистики,  каждая десятая из них оказалась  там   лишней.
  Динамик  опять  был  в  рабочем  состоянии. 

 В  хате  на  широкой  лавке   сидел  Коля и  снимал  пробу  со  свежего  кваса.

- Коль,  вот  здОрово! Это  ты  починил? - кивнув  на  поющую  коробку, обрадовалась  Волька.  Она  уже  забыла,   что  каждое  утро  проклинает  эту  пластмассовую  злыдню  и  грозится  вырвать  ей  язык.

-Починил? - удивился  Коля. - А  он  что,  не  работал? Странно,  у  нас  молотил  весь  день  без  передышки.

Баба  Варка  посмотрела  на  книгу,  которую  Волька  всё  ещё  держала  в  руках,  потом  на  Вольку  и  огорченно  произнесла:
- Дочиталась  девка. 

-Да  не  работал  динамик! -  чуть  не  плача,  доказывала  Волька.

  Коля  встал  на  её  сторону - если  Волька  говорит,  значит,  так  и  было. Но  временная  потеря  радиоголоса  должна  иметь  какое-то  объяснение,  а  вот  его-то  как  раз  и  не  имелось.

  Тайна  раскрылась,  когда  Коля  вышел  на  улицу  и  увидел  оборванный  радиопровод,  конец  которого  кто-то  воткнул  в  землю. Было  проведено  следствие,  в  ходе  которого  под  напором  неопровержимых  улик  баба  Варка  дала  признательные  показания. 

Прислушиваться  к  тому,  гомонит  или  нет  эта  коробка,  ей  было  некогда,  она  занималась  своей  работой.  После  обеда  увидела  оборванный  провод  и  пристроила   его  к  грядке  с  бураками,  чтоб  он  не  путался  под  ногами.  Вот  и  всё.

-Да  ты,  бабуля,  у  нас  и  в  радиотехнике  волокёшь,  если  так  мастерски  заземление  сделала! — восхитился  Коля,  и  все  рассмеялись.

  Волька  и  её  постоянное  чтиво  были  реабилитированы.

                ***

  Эх,  задуматься  бы  ей, Вольке -  справедливо  ли  то,  что  её  старенькая  бабушка  с  утра  до  ночи  вся  в  работе, а  она,  здоровая  деваха, в это же самое время валяется  в  тенёчке  с  книгой  да  фруктами  лакомится?  Задуматься  бы  и  над  тем,  почему   самый  вкусный  кусок  всегда  оказывается  именно  в  её,  Волькиной,  миске  и  как  это  умудряется  баба  Варка  со  своей  колхозной  двенадцатирублевой  пенсии  покупать  своей  великовозрастной  внучке  подарки? 

  Тогда  бы  надо  было  задуматься,  а  не  через  сорок  лет,  когда  ей,  Вольке,  и  покаяться-то  перед  бабой  Варкой  нет  возможности!  Нет  бабы  Варки  на  белом  свете, царство ей  небесное  и  память  светлая.
   Осталась  Волька  в  неоплатном  долгу  перед  ней.   

   (Продолжение  следует)