Опущенный

Опущенный
     Андрейка спал с блаженной улыбкой. Сколько он себя помнил, главной его мечтой было обрести семью. Все десять лет жизни в детдоме он ждал и надеялся, что однажды придут мама и папа, возьмут его за руки и все вместе отправятся навстречу счастью.
     Каждый вечер после отбоя он с иетерпением ждал того момента, когда закроет глаза и увидит все  о чем мечтал. Однако Андрейка, как ни старался,  никак не мог разглядеть лиц будущих родителей и после тщетных попыток засыпал с надеждой, что когда-нибудь это все таки ему удастся.
     Он уже почти провалился в глубокий сон, как вдруг почувствовал, как чьи-то руки сорвали с него одеяло и трусики и кто-то большой и тяжелый навалился на него сзади и вошел в него. Этот кто-то ужасно вонял подмышками и еще чем-то очень противным. Он нестерпимвй боли и унижения Андрейка потерял сознание, а когда пришел в себя и попытался закричать, шершавая грязная лапа плотно закрыла его рот, а хриплый прерывающийся голос прошептал;
;;;- Заткнись, гаденыш, убью.
;;;Андрейка узнал этот голос. Он принадлежал воспитаннику старшей группы по кличке “Конь”, воришке и отморозку, которого боялись даже воспитатели.
;;;Через несколько минут Конь дернулся и отвалился на бок. Андрейка с трудом доковылял до туалета, кое как привел себя в порядок, но так и не смог заснуть от унижения, боли и обиды.
;;;В детдоме царили порядки, принятые на зонах, но с той только разницей, что настояшие уголовники уважали ими же самими принятые законы, тогда как детдомовские отморозки не признавали вообще ничего.
     Старшие воспитанники насиловали младших, делая из них послушных рабов. Посылали их на мелкое воровство и попрошайничество. Ипользовали  как наложниц, приучая к различным извращениям. Многие становились геями, а тех, кто не ломался окончательно, жестоко били.
      Воспитатели делали вид, что ничего не происходит, поскольку частенько обращались к местным “авторитетам” за помощью в вопросах поддержания дисциплины.
      На общение  с девочками было наложено табу, поскольку существовала реальная опасность беременности, а это могло привести к нежелательным скандалам, проверкам и прочим неприятностям.
      В департамент образования доходили отголоски детдомовского беспредела, но там предпочитали не замечать этого, руководствуясь принципом: “не тронь - оно не завоняет”. Да и кого интересовала судьба детей и подростков, брошенных собственными родителями и родственниками.
      Тему брошенных детей эксплуатировали депутаты,  чиновники всех рангов и всевозможные правозащитники, поскольку это было актуально и приносило немалые дивиденды.
      Однако, практических результатов почти не было, за исключением тех случаев, которые становились известны широкой общественности через СМИ.      
      С экранов телевизороа неслись негодующие вопли с призывами не отдавать российских сироток в забугорные семьи, желающие из усыновить. В своей же стране таких желающих было ничтожно мало, несмотря на скромные, но ощутимые,  денежные посулы государства. 
      Андрейка был подавлен, но не потерял достоинства. Он запасся огромным плотницким гвоздем, оттотчил его и показав ребятам сказал, что проткнет любого, кто посмеет его унизить. Он решил разобраться и с Конем, но об этом помалкивал, выжидая удобного случая. И такой вскоре наступил.
      Вечером, после ужина у воспитанников  по расписанию было “свободное время”. Грустный Андрейка задумавшсь сидел на скамейке. Подошел Конь и сплюнув Андрейке под ноги окурок, сказал:
     - Ну что мелкий, может ублажишь меня. Что-то мы с тобой давненько не игрались. И он стал расстегивать молнию на джинсах, предложив Андрейке оральный вариант любовных игр.
      - Слушвй Конь, двавй пойдем в сарай, здесь как-то неудобно.
      - А ты, оквзывается скромница. Люблю стыдливых. Но ты уж постарайся, лады?
      - Лады, лады, - ответил Андрейка. В сарае Конь уселся на старый табурет и зажмурившись в предвкушении предстоящего удовольствия, обнажил свое “хозяйство”.
      Андрейка не задумываясь пригвоздил “хозяйство” Коня к табурету заточкой - своим орудием возмездия.
      Конь взвыл. Попытался было добраться до Андрейки, но от сильнейшей боли даже не смог пошевелиться. Андрейка схватил стоявшую в углу лопату, огрел беззащитного Коня по голове и ушел. Он не совсем соображал, что будет делать дальше и решив, что “утро вечера мудренее” отправился спать.
     Коня обнаружили лишь утром. Он потерял много крови и был без сознания.
     Руководство детдома быстро сообразило чьих рук это дело и во избежание продолжения инцидента решило отдать Андрейку первой же семейной паре, если таковая вдруг объявится. Желающий нашелся в лице разведенного мужчины средних лет, образованного и материально хорошо обеспеченного.
     По инструкции отдавать ребенка можно было только в полную семью, но в данном случае решили сделать исключение, назначив испытательный срок и получив письменное обещание соискателя жениться в течение трех месяцев.
     Андрейка был несказанно счастлив и лишь недоумевал по поводу отсутствия матери. Однако приемный папаша заявил, что это не вопрос.
     В новом доме Андрейку ждал сюрприз.
    - А это Юра. Он будет нам помогать, пока мы не найдем тебе маму.
     Юра с удивлением посмотрел на приемного папашу, но ничего не сказал.
Вечером новая семья отправилась в ресторан отмечать событие. Перед этим Андрейка получил кучу подарков, да таких, о которых даже не мечтал. Главным подарком был новенький ноутбук с большой памятью и высокой скоростью. Андрейка теперь мог лазить по интернету и вообще делать там все, что заблагорассудится, не ожидая часами саоей очереди на десятиминутное общение со стареньким и очень медленным ветераном, который стоял в детдомовском компьютерном классе.      Ему не терпелось попасть домой, чтобы опробовать ноутбук и он все время повторял, что уже сыт и пора домой.
     Юра заулыбался и сказал:
     - В самом деле, давайте пойдем домой. Парню надо передохнуть и переварить первые впечатления.
     Андрейку устроили в школу, неподалеку от  дома. Школа была прекрасно оборудована и сверкала чистотой. Никто не курил а классах, не матерился и не носился с дикими воплями по коридорам сбивая с ног не только учеников, но и преподавателей, как это было в детдоме.
     Сложив подарки на стул рядом со своей кроватью, Андрейка заснул, поглажиавя ноут бук.
     Юра не спал и задумчиво смотрел в потолок. Наконец, он спросил:
    -Зачем ты привел мальчишку? Потянуло на свеженькое?
    - Дурак ты, Юрка. Ведь должен же быть кто-то, кто присмотрит за нами в старости.
    - Ага, подаст стакан воды!
    - Зачем ты так? Мы сделаем его счастливым, а заодно  утолим родительский инстинкт.
    - А что будем делать, когда он обнаружит, что мы с тобой живем как супруги? Ведь рано или поздно это произойдет.
    - Постараемся его подготовить. Я не думаю, чтобы он уже был заражен вирусом гомофобии.
    - Боюсь, что ты не прав. Парень , наверняка в курсе многих вопросов и, соответственно, имеет свое мнение в отношении однополой любви.
    - Возможно. Но попробуем как-то ему все объяснить.
    - Не знаю, не знаю. Боюсь, что не удастся. Кстати, а что ты там говорил насчет какой-то матери?
    - Мальчик знает, что в нормальной семье должны быть и отец и мать.
    - Но это в нормальной семье. Чего не скажешь о нас. Как ты собираешься объяснить ему, что я ангажирован на роль матери?
    -  Думааю со временем все образуется.
    -  Ну-ну.
    Юра был дизайнером и часто работал дома. Они с Андрейкой подружились и часами могли беседовать об искусстве, человеческих взаимоотношениях и прочих интересных и важных вещах, о сушествовании которых Андрейка даже не подозревал. Юра был очень ласков и добр с ним, а этого как раз очень не хватало мальчику.
    Однако он никак не мог подступиться к теме взаимоотношений  однополых “родителей” , боясь, что не сможет достаточно убедительно объяснить Андрейке что к чему.
    Прошло два месяца. Андрейка вполне освоился с новой жизнью и даже перестал спрашивать, когда же придет мама. Все было хорошо.
    Однажды ночью Андрейка проснулся с чувством неясной тревоги. Было полнолуние со всеми сопутствующими явлениями. Он тихонько направился на кухню, чтобы попить воды и сквозь неплотно прикрытую дверь родительской спальни услышал стоны Юры и какие-то лихорадочные неразборчивые слова. Он заглянул в щель и увидел, что отец с блаженной улыбкой занимается с Юрой любовью, грубо подмяв его под себя.
    У Андрейки потемнело в глазах. Его охватила безумная обида. Как же так, вроде все жили дружно, а сейчас папаша насилует Юру, такого доброго и беззащитного.
   -Нет! Не бывать этому!
   -Андрейка прокрался не кухню, схватил большой кухонный нож и вернулся в спальню. Юра уже не стонал. Он тоненько всхлипыывал, уткнувшись в подушку.
   Андрейка заново пережил то, что случилось с ним в детдоме и со слезами бессильной ярости изо всех сил ударил ножом приемого отца в спину и потерял сознание.