Вещь познающая

1. Первый глобалистский проект был начат людьми в Вавилоне вскоре после потопа: они решили «построить башню до небес и сделать себе имя». Бог разрушил планы людей, смешав их язык, «чтобы один не понимал речи другого». Но нарушение коммуникации - это одна сторона медали; главное то, что Бог лишил людей того единого божественного языка, на котором Адам нарекал все живое. С тех пор люди рассеялись по земле, и каждый народ стал заново называть окружающие предметы, для чего ему понадобилось познавать их, познавать окружающий мир. (Две релевантные цитаты: «Меня не то удивляет, что ученые открыли столько звезд, а то, как они узнали, как их зовут» и «Многих вещей нет потому, что их не смогли никак назвать»).

Если перефразировать декартовское определение духа как «вещи мыслящей» (res cogitans), все человечество в целом можно назвать «вещью познающей» (res cognitans). Каждый народ вносил в общие усилия человечества свой посильный вклад, кто больший, кто меньший. Но не каждый язык участвовал в этом: чтобы быть услышанным, представителям многих народов приходилось прибегать к помощи одного из языков, общих для данного региона.

За свою историю человечество прошло несколько эпох региональных цивилизаций; языками этих цивилизаций побывали латынь и греческий, китайский и санскрит, арамейский, арабский, основные европейские… Сейчас человечество вступило в эпоху глобализации, охватывающую уже не только всю Землю, но и ближний космос: космические корабли-посланцы Земли посетили все ближайшие планеты, и недавно один из них вышел даже за пределы Солнечной системы! Нынче на роль того единого «адамова» языка претендует английский язык. Но насколько правомочны эти претензии, и что это сулит человечеству?

2. «Карл Пятый, римский император, говаривал, что испанским языком с Богом, французским - с друзьями, немецким - с неприятелем, итальянским - с женским полом говорить прилично» - в этой известной цитате имеется в виду язык, как средство коммуникации, и не говорится о языке как средстве познания. Процитировав императора Священной Римской империи, Ломоносов прибавляет, что «российским языком со всеми оными говорить пристойно», так как в  нем есть «…великолепие испанского, живость французского, крепость немецкого, нежность итальянского, сверх того богатство и сильная в изображениях краткость греческого и латинского языков».

Ломоносов добавил признанные языки науки – греческий и латинский. Греческий язык сделал для мировой цивилизации, возможно, больше, чем любой другой язык в истории. Задолго до нашей эры на нем были созданы классические философские произведения, аксиоматически изложена математика; экспансия Александра Македонского создала эллинистическую культуру и распространила ее влияние до Индии. Затем греческий язык был воссоздан специально для изложения Священного Писания, и еще более чем на тысячу лет Византия стала оплотом просвещения «на краю ойкумены» - в Восточной Европе и на Ближнем Востоке, она способствовала развитию местных языков и проповедованию Священного Писания на местных языках.

В Западной Европе латынь на тысячу лет осталась эксклюзивным языком Священного писания, что не способствовало развитию языков народов, населявших Европу. Латинский язык стал также языком науки и оставался таковым вплоть до начала 18 века; все великие ученые того времени – от Коперника до Ньютона – писали на латыни. Интересно, что главный соперник Ньютона, Г.Лейбниц - основатель и первый президент Берлинской академии наук - писал свои научные и философские труды на французском языке.

Великий математик и философ Декарт очень много сделал для развития точности и ясности стиля французского языка, именно его стараниями во французском языке стала полностью властвовать логика; французский язык сделался превосходным орудием интеллекта. Не удивительно, что в течение двухсот лет, до середины 20-го века, французы занимали самые передовые позиции в физике и математике! Классическая немецкая философия способствовала подъему немецкого языка. В результате классические труды всех ученых (Пуанкаре, де Бройля, Эйнштейна, Шредингера, Гейзенберга, Бора), заложивших основы современной физики, бесспорного лидера естествознания начала 20 века, были написаны на французском либо немецком языках.

3. Интересно, что Карл V не упоминает английского. Его младший современник Иван Грозный выговаривал королеве Елизавете, что она пишет ему только о «делах купеческих и мужицких», т.е. Иван Грозный считал английский язык языком бизнеса; я бы добавил еще сутяжничество (чего стоят только 6 разных терминов для исков!). Англоязычные философы в соответствии с английской пословицей «Кончай разговоры - пошли к лошадям!» все какие-то прикладные – прагматики, позитивисты, а самые известные английские философы (Беркли, Юм) – агностики! Богословие в Англии тоже неразвито, в силу неразработанности терминологии: то ли причина этого в англиканстве, то ли проблема в самом языке*. Английские переводы Библии – коих уже  десятки - не идут ни в какое сравнение не только со знаменитой греческой Септуагинтой и латинской Вульгатой, но даже с древнегрузинским переводом.

Однако после второй мировой войны английский язык явочным порядком стал всеобщим языком науки, а в последнее время все подмял под себя… Подсчитано,  что 90% нынешней научной продукции  (в естественных и технических науках) печатается на английском, а оставшиеся 10% - на всех остальных языках (!). Нельзя не признать успехов англоязычных физиков, астрономов и т.п., судя хотя бы по Нобелевским премиям. Но в области собственно фундаментальных наук  достижения скромнее, да и те какие-то неоднозначные – большой взрыв, теория струн… В микромире – воздействием все более высоких энергий вскрываются все более глубокие слои элементарных частиц, в результате на смену стройной картине строения атомного ядра из протонов и нейтронов пришли 300 адронов, и число их растет. Для сравнения: одна из глубочайших закономерностей природы – периодическая система Менделеева - была построена на основе шести десятков элементов, но даже сейчас, полтора столетия спустя, когда число элементов почти удвоилось, они продолжают занимать свои места «согласно выписанным им билетам»…

В прошлом году ученые ЦЕРН объявили об обнаружении «частицы Бога» - бозона Хиггса, предсказанного почти за полвека до этого. Как водится, каждый новый факт переворачивает все "фундаментальные" представления ученых с ног на голову. В данном случае: при той массе бозона Хиггса, которую сейчас называют, Вселенная должна быть размером с футбольный мяч. Поскольку это не совсем так, теоретикам придется как-то по-новому объяснять, почему этот мяч на самом деле необъятен... «А не надо никаких объяснений»: ведь, как известно, «…наша вселенная находится в чайнике некоего Люй Дун Биня, продающего всякую мелочь на базаре в Чанъани»!

 За последние 20 лет астрономы обнаружили на задворках Солнечной системы тысячи небесных тел. Структура Солнечной системы очень усложнилась, а все дело в том, что нет понимания нашего ближнего космоса именно как системы. И здесь та же ситуация, что в исследовании микромира - когда за деревьями перестают видеть лес, начинают исследовать отдельные листья –глубоко, обстоятельно, виртуозно, но листья - это же не лес…

Наука перестала быть способом познания истины, а стала способом добывания информации, являющейся товаром. Уже и математика лишилась надежных основ; в духе плюрализма и демократии можно строить теории какие кому нравятся.  Задолго до нашей эры великий древнегреческий математик Евклид гордо заявил: «В геометрии нет царских путей!» Но в 21 веке оказалось, что в науке есть демократические пути; ученые больше заботятся о достижении консенсуса, чем об истине. Яркий пример – Международный Астрономический союз на конгрессе в 2006 году голосованием (!) дал определение планеты и лишил этого звания Плутон…

Британские ученые (нарицательное понятие!) не только не видят Истины в природе и не стремятся к ней; в некоторых областях они идут на прямую подтасовку фактов – результатом этого является, например, доктрина «глобального потепления». Британская компания BP, пытаясь скрыть результаты катастрофы в Мексиканском заливе, фактически уничтожила Гольфстрим. Так что, видимо, Европе не избежать судьбы «озябшей лужи»…
 
Кстати, царь Птолемей спрашивал у Евклида всего лишь, нет ли способа побыстрее изучить геометрию; ему и в голову бы не пришло требовать внести какие-то свои «понятия». А вот в демократическую эпоху сильна вера в то, что можно большинством голосов (а консенсусом - наверняка!) «издать новый закон природы»!

4. Можно сказать, что русский язык Ломоносов хвалил авансом; он много сделал для развития русского языка (от научной терминологии до поэзии), и подготовил почву для золотого века русской литературы и науки – достаточно назвать Лобачевского и Менделеева, навечно вошедших в золотой фонд мировой науки. На русском языке, правда, не было создано философских систем, но зато есть очень глубокая научная и философская поэзия. Известно, что Эйнштейн считал Достоевского своим главным вдохновителем. Чем же романист мог так вдохновить творца теории относительности? – Видимо, абсолютной верой в истину и ее страстным поиском, чем занимаются все герои романов Достоевского, даже заблудший Митя Карамазов… Революционный порыв 20 века выразился во многих достижениях физиков и математиков, в космизации науки (Вернадский, Чижевский). Большое значение приобрела философия. Она не стала «царицей всех наук», но диалектико-материалистическое учение стало играть роль научной методологии (известный историк Э. Карр как-то заметил, что в битве под Сталинградом сошлись в смертельной схватке две школы гегелевской философии…).

Но советский проект оказался амбивалентным: с одной стороны, сталинский план преобразования природы, «Мы не можем ждать милостей от природы», «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью», «И на Марсе будут яблони цвести». В конечном счете, Советский Союз можно назвать современным вариантом Вавилонской башни - его символом является проект строительства на месте взорванного Храма Христа Спасителя Дворца Советов, увенчанного огромным памятником Ленина. Даже грунт его не выдержал – сперва построили бассейн, а потом восстановили храм. Так что строительство «царства Божия на Земле» без Бога было обречено на поражение…

После сдачи в «утиль» советской власти вместе с водой выплеснули и ребенка…  Вместо диалектико-материалистического анализа общих проблем мироздания философы углубляются в семантику, лингвистику, герменевтику, структурализм,  копаются в психоанализе; социальные науки, коих десятки, официально называются мультипарадигмальными - все темы хороши, кроме общих. Инфляция наук о человеке понятна; ведь древние считали человека мерой всех вещей, а сейчас эта мера всячески расщепляется на res consumans, res coitans, усиленно «диверсифицируется»  гендерно. Попытка охватить глобальные проблемы этногенеза – теория пассионарности Гумилева - считается ненаучной, а научны, например, гендерные проблемы в африканских диаспорах в средней полосе России.  И здесь то же самое, что и в субатомных науках и космологии - опять изучение разрозненных листьев…

Результатом пренебрежения истиной стала стремительное «опопсение» русского языка. (Аналогичный процесс – после того, как евреи отвергли Христа, все дальнейшее  развитие иврита шло по пути каббализации -  копания в буквах и цифрах, причем в условиях «универсальной подстановки х вместо у»). Есть, правда, и обнадеживающие факты - в России очень сильно развивается богословие -  русская религиозная философия, уплывшая на «философском пароходе», сейчас возрождается – но отвлеченное философствование русским неинтересно, их больше волнуют проблемы «Как жить, чтобы святу быть?» У русского языка огромный потенциал, но для раскрытия этого потенциала требуется соблюдение многих условий; в частности - надо сбросить морок английской системы образования и вернуться к российско-советской (в основе своей – немецкой!) системе.

5. Западная Европа приписала себе развал Советского Союза, а потом, словно в насмешку, создала свой проект объединения – Евросоюз. Кстати, здание Европарламента построено наподобие самой известной, брейгелевской, иллюстрации Вавилонской башни! Интересно, что локомотивами этого процесса были Франция и Германия. Яркий пример франко-немецкого научного сотрудничества – открытие Нептуна: как известно, его «на кончике пера» открыл француз Леверье; по его данным немецкий астроном обнаружил новую планету в первую же ночь наблюдений. А вот англичанин Адамс, закончивший вычисления раньше, тщетно понадеялся на своих гринвичских…

Но с середины 20 века французский и немецкий языки утратили свои ведущие позиции. Сильная сторона французского языка  обернулась его слабостью – логичность достигнута ценой одеревенелости синтаксиса, ригоризмом в конструкции предложений, ослаблением эмоциональных свойств языка: «… французские лингвисты уже предвидят время, когда современный литературный язык станет искусственным и мертвым, как латынь. Если только не обновится. Но не похоже, чтобы он собирался обновляться» (Я.Парандовский - «Алхимия слова»). 

Немецкому языку как языку науки сейчас тоже поют реквием, и причина этого не только и не столько в политическом поражении в двух мировых войнах: несколько десятилетий напряженной умственной деятельности, «бури и натиска» немецких философов, поэтов, ученых были сведены на нет всего несколькими годами редуцированного мышления и освобождением от «химеры совести».

6. Какой же язык может стать языком мировой науки? Джозеф Нидэм, исследовавший вклад китайского народа в мировую цивилизацию, предсказывал, что наука будущего по подходам будет ближе всего к китайской науке. Он имел в виду идейную сторону науки – ее организмичность, которой отвечают  образное мышление и китайские принципы – инь-ян, у-син, триграммы и гексаграммы. Так что «Ицзин» является готовой методологией науки будущего. Связь китайских принципов с основными западными категориями – см.: http://www.proza.ru/2013/01/18/2216.  Здесь уместно вспомнить, что вплоть до 17 века Китай превосходил Запад не только технически, но у него была более развитая математика. Потом Запад создал современную науку, а Китай отстал. И вот сейчас Китай находится на  подъеме во всех сферах, правда, нынешняя наука в Китае – западная. И еще одно очень серьезное препятствие в лице иероглифики: для того чтобы не то, что написать, а даже прочитать современную научную статью - не хватает усилий одного человека, требуется целый отдел. Тем более невозможно представить, чтобы ученые других стран бросились учить китайский…
 
7. Скорее всего, единый язык науки будет языком христианской страны – «Познаете Истину, и Истина сделает вас свободными!». Вновь вернемся к ломоносовской цитате. Кроме плана содержания, приводимые там языки сильно отличаются в плане выражения: в частности, для разговора с Богом «ассигнован» испанский с наиболее четким произношением. Не исключено, что испанский станет международным языком науки, во всяком случае, испано-язычная литература (в латиноамериканском варианте) сейчас является одной из ведущих  в мире.

Кстати, столь же четким в плане выражения является и грузинский язык. (Его можно было бы по аналогии с вышеприведенной цитатой  назвать языком тостов). Это один из самых древних из ныне существующих языков, и если судить по теории Иллич-Свитыча, наименее изменившийся со времен ностратического пра-пра-языка, общего для шести праязыков –индоевропейского, семито-хамитского, урало-алтайского, картвельского и др. Тем не менее, принятие Грузией христианства заново создало грузинский язык. Многие глубокие представления о Боге и окружающем мире вошли в него в виде готовых слов, на уровне фонем (например, «цкали»- вода заключает в себя «али» - пламя, что символизирует  одухотворенность материи - http://www.proza.ru/2013/01/21/1291). Конечно, языку маленькой страны невозможно претендовать на мировое значение. Но у него может быть очень важная культурная ниша: например, древнегрузинский перевод Библии – во многих моментах точнее всех остальных! (http://www.proza.ru/2013/04/08/945).

Проведя анализ существующей ситуации, мы воздержимся от прогнозов – «… а пока этот язык не развится// наудачу нам петь не годится!»

      * Для сравнения приведу мнение известного философа Михаила Константиновича Петрова, который  полагал, что и наука, и философия науки возникли в семнадцатом веке во времена Просвещения и ведут свой отсчет с английского эмпиризма. Более того, он считал, что САМ АНГЛИЙСКИЙ ЯЗЫК способствовал развитию науки и, соответственно, философии науки, ориентированной на эмпиризм. Интересно, если он так способствовал развитию науки, почему же на нем ничего не писали, вплоть до 19-го века!?