Змитрок Бядуля. Пять ложек затирки

    -- Агата! Агата!

    -- Ну чего глотку дерешь?

    -- Скоро затирка приготовится?

    -- Не можешь подождать немного времени? Я не понесу ее продавать на рынок!

    Еще не успела она ответить своему Антону, который лежал на припечке и стонал, -- не то от боли, не то от голода, -- как со всех сторон заполонили ее дети -- едва ли, мальчики или девочки, так как они были одеты все в длинные до пят маечки... Они запели все в один голос:

    -- Мамка зацильку готовит!

    И давай прыгать вокруг матери и тянуть за фартук и юбку, как голодные волчата.

    -- Мамка, мне дашь!

    -- Мамка, мне дашь!

    И блестели их голодные глаза от радости...

    -- Ти-и-хо, чтоб вы скисли! -- Крикнула Агата. -- Приготовить не дают, хоть ты тут на части разорвись! -- И отогнала их ухватом от печи ...

    Это было весной, как раз в ту пору, когда голодуха царит по деревням, когда нечем и муху накормить. Последний запас вышел, хоть зубы на полку ложи; щавеля еще нет... Горькая сейчас жизнь у больного Антона. Он сам работать не может. Одна только жена работает на него и детей.

    Вчера ей -- Агате повезло. Она выклянчила у соседа фунт муки на затирку.

    Вот и готовит она для семейки завтрак... В темном малом домике большой праздник...

    Смотрел Антон на шесток и тихо ворчал. Он знал, что сейчас Агата управительница.

    Смотрели детки из-под темного топчана на веселый огонек в печи и шушукались.

    Агата все подливала воды и помешивала затирку большой ложкой. Наконец поставила на стол.

    -- Готово! -- Крикнул весело Антон и давай карабкаться с припечка.

    -- Готово! Готово! -- Запели детки и прыгали, как зайчики, к столу, где уже стояла большая поливная миска, в которую Агата перелила затирку из горшка. Густой пахучий пар клубился над миской и увеличивал голодный аппетит счастливой в этот момент семьи.

    Счастье не имеет своей отдельной мерки для всех людей на свете, но каждый человек имеет свою отдельную мерку к счастью и свой отдельный взгляд на самое счастье...

    И счастливая семейка схватилась за ложки.

    -- Ай! Ай! -- Запели детки.

    Антон вытаращил глаза и молча давився горячей похлебкой.

    -- А чтобы вас горюшко не взяло. Я же вам говорила -- не хватайте, так как горячая еще! -- Ругала их Агата.

    Глядели, глядели они на горячую похлебку и не вынесли -- снова давай кушать... Слезы катились из глаз. Не съели еще и третьей части, как в дом вошла соседка Стёпчиха.

    -- Добрый день!

    -- Добрый день!

    -- Хлеб да соль!

    -- Где здесь хлеб, -- затирку едим, просим на завтрак! -- Говорит Агата.

    -- Ого! На затирку и я желающая! -- Ответила Стёпчиха, и ее голодные глаза заблестели. Взяла ложку и ловко подсела к миске...

    Помрачнел Антон и только ниже опустил голову.

    «Нам и самим мало», -- подумал он.

    Съела Сцёпчыха одну ложку и принялась за другую.

    «О, чтоб тебя!» -- Хотел сказать Антон и едва сдержался. Дети тоже почуяли опасность и, искоса поглядывая на Стёпчиху, ловко заработали ложками...

    «Три» -- чуть не крикнул Антон, как Сцёпчыха зачерпнула ложкой в третий раз.

    "На помощь! Спасите!» -- Чуть не плакал он, как она опустила ложку в миску в четвертый раз. А как съела пятую, то уже миска была пуста... (Ложки в то время были деревянные, глубокие и большие, и ели ими из общего большого горшка или миски. Прим. переводч.)

    -- Разбойница! -- Крикнул Антон своей Агатке, когда Стёпчиха уже поблагодарила и ушла. -- Разбойница!..

    -- Разве я виновата, что она такая свинья! -- Вопила Агата.

    И испортился праздник бедной семейки. Помрачнели лица.

    Каждый думал: «О-го! Лучше бы я съел эти пять ложек похлебки...»

    Несчастье не имеет своей отдельной мерки для всех людей на свете, но каждый человек имеет свою отдельную мерку к несчастью и свой отдельный взгляд на самое несчастье.

 

    1912

Перевод 2013