Текст до редактуры

Горди уцелел в Трехчасовой Войне — в отличие от Детройта. Он был на полпути в Вашингтон с сумкой чертежей и моделей, когда посыпались бомбы.
Его жена осталась в городе, и даже следов ее тела не было найдено. Детям не повезло так, как ей. Их летний лагерь стоял менее чем в тридцати километрах от города с подветренной стороны. Они не испытывали страданий большую часть того месяца, что им оставалось прожить. Горди удалось пробиться к ним через сердито ворчащий, безумный [ручки настройки радиоприемника] [диспетчерские пункты авиалиний]. И пусть он знал, что они все равно умрут от лучевой болезни, и они тоже догадывались об этом, у них была целая неделя счастливого общения, прежде чем страдания стали невыносимыми.
Больше в том году Горди почти ни с кем не общался.

(комментарий: through airline controls— непонятно, то ли он связывался с детьми по воздушной линии, то ли добрался на самолетиках с пересадками. Опять же в следующем абзаце «Он вернулся в Детройт, как только»… то есть он вернулся туда позже. Я склоняюсь, что разговаривал по какому-то виду связи).

Он вернулся в Детройт, как только понизился уровень радиации — больше идти ему было некуда. Он занял пустой дом на окраине города и попытался найти хозяев, что заплатить за него. Но в Чрезвычайной Администрации посмеялись над ним.
— Въезжай, если ты настолько сумасшедший, чтобы остаться.
Когда Горди думал обо всем этом, ему стало ясно, что он был в своего рода шоковом состоянии. Его ясный, тренированный ум почти перестал функционировать. Он ел и спал, и, когда холодало, дрожал и разводил огонь, но это было все. Два или три раза приходили письма из военного ведомства, и в коне концов прибыл правительственный чиновник спросить, что случилось с документами, которые Горди обещал доставить в Вашингтон. Чиновник посмотрел с отвращением на розовых лысых крыс, которые беспрепятственно кормились на грязной кухне, и отошел на безопасное расстояние от бородатого лица и обветшалой одежды Горди.
— Мистер Горди, меня прислал министр, — сказал чиновник. — Он проявляет личный интерес в вашем открытии.
Горди покачал головой.
— Министр мертв. Он погиб вместе с Вашингтоном.
— Сейчас новый министр, — объяснил чиновник. Он сделал последнюю затяжку и бросил окурок на участок, который Горди вскапывал под огород. — Его зовут Арнольд Каванаг. Он много знает о вас. Он сказал мне: «Если у Сальвы Горди есть оружие, мы должны получить его. Наши силы разбиты. Передай Горди, мы нуждаемся в его помощи».
Горди сложил руки, как смиренный Будда.
— У меня нет оружия.
— У вас есть то, что может быть использовано как оружие. Вы писали в Вашингтон перед началом войны…
— Война закончилась, — отрезал Сальва Горди.
Чиновник вздохнул и начал разговор сначала, но в конце концов он ушел. И больше не возвращался. Скорее всего, решил Горди, после доклада чиновника о результатах визита идея Горди была сброшена со счетов, как безумная. Но именно такого рода его открытие и было.
Джон де Терри появился в мае.
Горди вскапывал свой огород.
— У вас найдется что-нибудь поесть, — раздался голос у него за спиной.
Горди обернулся и увидел маленького, грязного человека. Он вытер рот тыльной стороной руки.
— Есть, но ее нужно отработать, — сказал он.
— Хорошо. — Незнакомец сел на свой мешок. — Меня зовут Джон де Терри. Раньше я жил здесь, в Детройте.
— Я тоже.
Горди накормил человека и принял от него сигарету после того, как они поели. Первая затяжка вскружила ему голову — как же давно он не курил! — и сквозь дым он приветливо посмотрел на Джона де Терри. Компания — это хорошо, подумал он. Розовые крысы тоже были своего рода компанией, но оказалось, что мутация, сделавшая их лысыми, усилила в них хищнический инстинкт. Когда однажды утром он обнаружил следы мелких укусов у себя на ноге, ему пришлось уничтожить их. С тех пор он не видел никакой живности, кроме муравьев.
— Собираешься остаться? — спросил Горди.
— Если можно. Как вас зовут?
Когда Горди представился, отрешенность в глазах гостя сменилась удивлением.
— Доктор Сальва Горди? — переспросил он. — Математика и физика в Пасадене?
— Да, я преподавал в Пасадене.
— А я учился там. — Джон де Терри машинально пригладил свою обтрепанную одежду. — Это было давно. Вы не знали меня, я специализировался в области биологии. Зато я вас помню.
Горди встал и аккуратно затушил сигарету.
— Это было слишком давно, — сказал он. — Я почти ничего не помню. Асейчас — заработу?
Вместе они потели под весенним полуденным солнцем. Горди сделал открытие: то, что давалось ему одному с трудом, вдвоем пошло гораздо веселее. Солнце еще не достигло горизонта, как они вскопали весь участок. Джон де Терри остановился и оперся на лопату, тяжело дыша.
Он показал на буйную растительность за пределами участка.
— Можно расширить огород, — сказал он. — Очистить этот пустырь и посадить больше овощей. Мы могли бы даже… — Он осекся.
Горди отрицательно качал головой.
— Не очистишь, — сказал Горди. — Это противные сорняки, сорт ползучей травы с невероятно крепким корнем. У меня не получается вырвать ее. Она повсюду и разрастается во все стороны.
— Мутация? — поморщился Де Терри.
— Я думаю, да. Посмотри. — Горди поманил гостя к краю вскопанного участка. Он наклонился, поднял что-то красное, извивающееся между большим и указательным пальцем.
Де Терри взял букашку у него из рук.
— Еще одна мутация? — Он поднес его ближе, чтобы рассмотреть. — Почти как муравей. За исключением… грудина совсем не такая. И оно мягкотелое.
Де Терри замолчал, изучая насекомое. Пробормотав что-то себе под нос, он бросил его на землю.
— Микроскопа у тебя, конечно же, нет… и еще, в это трудно поверить. Это муравей, но, кажется, у него нет трахеальной системы дыхания, вообще. Вместонеечто-тодругое.
— Тут все другое, — проворчал Горди. Он указал на пару заброшенных рядов. — Здесь у меня была морковь. По крайней мере, я так думал. Съев ее, я отравился. — Он тяжело вздохнул. — У человечества был шанс, Джон. Атомной бомбы было мало. Мы всё стремились превратить в оружие. Даже я. Я сделал оружие из того, что не имело никакого отношения к войне. Инашеоружиеобратилосьпротивнас.
Де Терри усмехнулся.
— Может быть, муравьям повезет больше. Теперь их очередь.
— Хотелось бы в это верить. — Горди пошевелил землю у кишащего входа в муравейник и наблюдал за испуганными насекомыми. — Боюсь, они слишком маленькие.
— Да нет, доктор Горди, эти муравьи другие. Насекомые остаются маленькими из-за слабой дыхательной системы. Но эти мутировали. Я думаю… у них появились легкие. Они вырастут, доктор Горди. Будь они размером с человека, они бы правили миром.
— Муравьи с легкими для дыхания. — Глаза Горди заблестели. — Возможно, они будут править миром, Джон. Возможно, когда человечество покончит с собой окончательно…
Де Терри покачал головой и снова посмотрел на свою порванную, грязную одежду.
— Следующий конфликт станет последним. Муравьи опаздывают на миллионы и миллионы лет.
Он поднял свою лопату.
— Я снова голоден, доктор Горди.
Они зашли в дом и молча поели. Горди был поглощен мыслями, а де Терри чувствовал себя скованно в новой обстановке, чтобы навязывать разговор.
Когда они закончили трапезу, было уже темно. Горди медленно двинулся, чтобы зажечь фонарь. Но остановился.
— Это твоя первая ночь, Джон, — сказал он. — Давай спустимся в подвал и запустим генератор. Мы зажжем настоящие электрические лампы в твою честь.
Де Терри последовал за пожилым человеком вниз по лестничному пролету, двигаясь наощупь в темноте. Они возились с бензиновым двигателем при свете свечи. Двигатель застоялся от долгого неиспользования, но, когда его запустили, работал ровно.
— Я забрал его из моей собственности, — объяснил Горди. — Генератор… и это.
Он показал пальцем в угол подвала.
— Я говорил тебе, что изобрел оружие. Вот это оно и есть.
Де Терри пригляделся. Это больше всего походило на клетку — высотой с человеческий рост и почти кубической формы.
— Что она делает? — спросил он.
Впервые за несколько месяцев Сальва Горди улыбнулся.
— Этого не объяснить простым языком, — сказал он. — И я сомневаюсь, что ты говоришь на языке математики. Самое понятное, что я могу сказать: она смещает временные координаты. Звучит как тарабарщина?
— Да, — кивнул де Терри. — Но что она делает?
— Ну, военное ведомство назвало ее… в общем, они позаимствовали термин у Герберта Уэллса. Они назвали ее машина времени.
Он спокойно встретил изумленно-растерянный взгляд де Терри.
— Машина времени, — повторил он. — Вообще-то, Джон, если ты хочешь, мы можем дать муравьям шанс.