О том, как я обворовал одного солдата

   Аn old English proverb says: а man without history is like a tree without roots

Однажды, в конце Литургии, когда исполнялся Акафист, я услышал и разобрал слова хора, певшего о причастии разбойника. И, именно в этот момент, я догадался, что ангелы Божие призывают и голосят о моем Причастии, о моем личном таинстве евхаристии. И, превозмогая стыд, я двинулся к заветной чаше с Телом и Кровью Христовой.
Когда же я шел к святому Причастию, то слушал уже страшный вопль и вой надо мной,  о том, что разбойника, вопреки всем расхожим мнениям, все же допускают к таинству и в святое святых, и ко Гробу и к Телу , и к Воскресению — ко Причастию Господню.
Прими убо и меня Человеколюбче Господи, яко будницу, яко разбойника, яко мытаря и яко блудного и возьми мое тяжкое бремя грехов… —
И шел я между людей, своей странной кривой дорогой. Как за соломинку хотел ухватиться за веру, что Он так благ, что примет меня в любви Своей безграничной, таким какой я есть воистину, со всем моим страшным багажом , моей жуткой историей про насильника и убийцу.

Иногда меня задирает так, что я теряю рассудок. В следствии магнитных бурь, на которые теперь так модно ссылаться... или ещё какого неизвестного и не открытого учёными оправдания. - Но, именно тогда, и появляются на свет такие признания. И, впадая в безрассудочную прострацию и сомнамбулизм, я начинаю пить и исповедоваться; и, исповедуясь, снова пить: Ты знаешь про мою главную тайну? я её не скрываю.. . Теперь не скрываю.. . После всего прожитого и опосредованного опытом и исповеданного, открытого в тайном признании - я был изнасилован ровно тридцать лет тому назад - у каждого есть своя тайна Это моя тайна. Слушай же...
Кончилось тем, что я совсем перестал бороться с этой порчей.
А раньше, сперва то! Сколько я мук вытерпел в этой борьбе. .
Я не верил, что так бывает с другими, и потому таил про себя этот секрет. Я стыдился. даже может и теперь стыжусь. До того доходил, что порою возвращаясь к себе в угол одной из темных промозглых ночей, ощущал какое-то тайное, ненормальное, подленькое наслажденьице от собственного унижения. И тайно грыз - грыз - грыз себя за это зубами, до той поры пока горечь не обращалась наконец в какую-то позорную, проклятую сладость и наконец - в решительное, серьезное наслаждение! Да, в наслаждение, в наслаждение! В НАСЛАЖДЕНИЕ....
    Сам я был тоже солдат тогда и через несколько дней меня настигло возмездие. Поздно вечером на вокзале в Вильнюсе ко мне привязался гомосек и он меня соблазнил выпивкой и едой: я был очень голодный и хотел выпить водки.
   Да.
 Просто я служил в спорт-роте и мог выходить в город, чтобы чем-то там заниматься... И я стал почти ежедневно приходить на вокзал и клянчить деньги у солдат, которые тоже были на вокзале, чтобы ехать по своим разным направлениям. Иногда, я приходил в гражданской одежде - это было нарушение режима, но из нашей роты солдаты этим пользовались, пользовался и я. В то время, мне, просто, нужны были деньги... Просил я, по обыкновению, не много: один рубль, или два. Но тот парень, которого я в дальнейшем обокрал был очень въедливым и на мою просьбу подарить мне рубль у него появилось желание выяснить мою личность. В итоге, меня это смутило и я ему решил навредить. Он тогда зачем-то прикинулся человеком, который не умеет пользоваться камерой хранения и мне пришлось ему показать, как это делается... Почему он не захотел пользоваться своим секретным кодом? я до сих пор не знаю. Он сам попросил меня установить для него секретный код на камеру хранения, куда и сложил весь свой багаж. В дальнейшем, когда мы расстались, я не мог уже удержаться от искушения, чтобы его обокрасть. В итоге, я его обокрал; а он, ведь, ехал после отпуска в воинскую часть и вез собой много подарков для друзей... Все это я забрал себе.
Ссоры между нами не было никакой...
Помню, что он был очень высокого роста и, даже, очень красивой внешности солдат... Назвался жителем Паневежиса. Но стал проверять мои документы, такой недоверчивый, право, думал что я его обманываю? - я специально показал справку и пропуск о том, что я являюсь солдатом спортивной роты, - ничего не скрывал. Мне уже и не нужен, в итоге, был его рубль, но теперь никак не мог от него отвязаться, чтобы не испортить впечатление. Потратил на него несколько часов времени... Он даже проводил меня почти до самого автобуса, - такой недоверчивый; хотел удостовериться, что я действительно должен ехать в Эстонию: так как я его уверял, что мне не хватает одного рубля, чтобы купить себе билет для поездки к матери, которая нуждалась в сложной операции. Пришлось и билет даже при нём покупать, чтобы вся моя легенда была подлинной. А потом, когда я уже тайком прокрался к кассе, чтобы сдать этот билет, только и думал о том, чтобы случайно этому солдату на глаза не попасться. Да, бог миловал. Сдал я билет и все потерял, что у него просил и даже больше: ведь, при возврате билета не всю сумму возвращают, но часть удерживают. Всё это меня взбесило, в конце концов, и, в итоге, я обошёлся с ним нечестно. Да. Я похитил у него радиоприемник, несколько бутылок Черного Рижского бальзама, бутылку водки, кожаные перчатки, которых у меня никогда в жизни до той поры не было и, килограмма три очень вкусной буженины; ну, и сам портфель в котором все эти несметные богатства хранились.
Когда дело было сделано, то все это я притащил в спорт-роту и стал всех угощать, не скрывая о том, что я совершил преступление... Солдаты спорт-роты угощение мое приняли, но как то, чтобы не обидеть, без энтузиазма и без душевности, скорее, и по инерции более. И отнеслись ко мне двояко, помню: чувствовалось, что они не поддерживают мировоззрение разрешающее поступать преступно, чтобы добывать себе разные необходимые для жизни ценности, чем не мало меня удивили и озадачили. Но настаивать я не стал, и, в итоге, остался в одиночестве, напился до потери сознания и заснул, так и не раздеваясь плюхнувшись во всей одежде и даже с обувью на мою кровать. В роте в ту ночь, кажется, никто кроме меня и не ночевал: все местные были, так по домам и расходились к своим семья да к родителям...
Утром я проснулся с трудом. Голова была тяжёлая. В роте было место для умывания. Я прошел в комнату с умывальниками и глянул на себя в зеркало: губы мои были все чёрные от Черного Рижского бальзама. С трудом отмыл лицо.
Буженина была съедена, водка и бальзам выпиты. Как я умудрился выпить два литра крепкого алкоголя? - Ума не приложу... Спасла тогда моя совесть... Она у меня пробудилась лишь в 1991 году, то есть спустя семь лет после этого незначительного эпизода из моей биографии. Вот, тогда я и стал испытывать настоящие угрызения совести, которые, в итоге, меня очень сильно изменили - и сделали тем, кем я теперь являюсь...
Хотя, я не стыжусь обращаться за консультациями и к психологам и к психиатрам, так как иногда чувствую необходимость в коррекции моего психологического диагноза; но, не смотря на мою активность и лояльность в отношении к психиатрической науке, мой диагноз - нормален, дееспособен... У меня нет высшего образования... и нет высокого уровня владения государственным языком, чтобы я мог конкурировать на должность инженера, например. Мой удел по судьбе - это трудная жизнь простого рабочего низкой квалификации. Или санитара больницы, теперь уже, и то только благодаря тому, что я получил в прошлом году удостоверение о том, что прослушал курс ухаживающего медицинского учреждения.
Ах! Самое интересно из этой истории: как я попал в лапы гомосека... Это случилось где-то через месяц...
Меня таки отчислили из спорт-роты за то, что один сержант не мог мне простить моей истории с кражей у этого солдата, которую я не скрывал, по простоте душевной, но и потому, что я ещё украл в тот же период из спортивного зала шерстяной, спортивный костюм одного из солдат, который не был в спорт-роте, но приходил тренироваться в боксёрский зал и хранил, оказывается, свой костюм прямо под помостом на котором был сооружен и установлен боксерский ринг... Очень мне нужен был этот костюм тогда для моих спортивных занятий, или мне это так только тогда казалось, что очень нужен. Мне так понравился этот костюм тогда, который бесхозно валялся и очень долго под рингом, что однажды я, просто, его вытащил от туда и примерил на себя, ну, и забрал себе...
Всё показывало на меня, что, именно, я забрал себе этот костюм и терпению некоторых солдат в роте настал конец... Но прежде, я, действительно, уехал на несколько дней в Эстонию, чтобы посетить мою мать, которой сделали полосную операцию по удалению большой опухали из брюшной полости... Разумеется, покидать расположение воинской части на несколько дней я не имел право и этим случает воспользовались, чтобы на меня донести командиру спорт-роты, которого я даже и в глаза никогда не видел ни разу, хотя, жил уже в роте несколько месяцев...
По приезду из Эстонии мне объявили, что я отчислен и теперь буду должен отправляться из Вильнюса в посёлок Нивенское под Калининградом, где был дислоцирован полк вертолётчиков, в котором мне и должно было продолжить прохождение воинской службы...
Мне выдали справку в канцелярии спорт - роты о том, что мне предписано в течении трех суток прибыть в вертолётный полк и я покинул расположение роты...
Вечером я прибыл на ЖД вокзал Вильнюса и стал думать: ехать мне сразу в Нивенское, или воспользоваться допущением в 72 часа и приехать ещё раз в мою родную Нарву, чтобы повидаться с родителями, и, потом уже мне предстояло служить безвылазно в воинской части, в огромном гарнизоне долгие 14 - 15 месяцев до полного увольнения в запас...
Время было ещё такое, что ходили трамваи, хотя, и было темно, но я решил прокатиться на трамвае, чтоб подумать смогу ли я решиться и не поехать в предписанное место службы, а сделать крюк в сторону Эстонии и, тогда уже, через Ленинград вернуться в воинскую часть, из которой я и попал в спорт-роту.
Я стоял на конечной возле вокзала и ждал когда подойдёт трамвай... Была зима. Всё было снежно и бело в сгустившихся сумерках... Тут -то ко мне и подвалил этот гомосек... Он не скрывал своих отвратительных сексуальных наклонностей и я ему тут же признался, что разобью ему весь его буден в хлам, если он от меня не отвянет...Кажется это его немного остановило; тут подошел трамвай я залез в вагон и постарался успокоиться, но вскоре нарисовался этот поганый сучий сын посланник Сатаны и Ада. По крайней мере, я так об нем и по сей день, а не иначе думаю.
Мне было противно присутствия этого негодяя и я был, просто, взбешен, но он опять меня стал уговаривать и даже позволил себе дотрагиваться до моего колена и залезть рукой под толстую солдатскую шинель, такой шустрый был и въедливый. Я угрожал ему нешуточно, что вырублю его сразу, если он ещё раз позволит себе такую выходку... Он опять несколько дистанцировался и стал соблазнять меня тем, что у него для меня припасена бутылка водки и целый жареный бройлер и прочие яства... И моя психологическая защита получила брешь... В ум закралась подлая мыслишка о том, что можно и перекусить у этого придурка, а топом даже и дать ему в рот отсосать... Парень я был совсем уж неискущенный в области сексуальных отношений: до армии у меня было всего три контакта с девушками, и то разовых, а возраст в 20 лет особенный: мой организм прямо так и пылал мужским и физическим здоровьем, тем более, стали приходить на память отрывочные воспоминания о слухах и рассказах о том, что парни дают иногда опущенным гомосекам " на клык " и это, как бы, не является зазорным для здоровых и уважающих себя парня. " Почему бы и нет ", - мелькнуло в моем неприкаянном мозгу, - а, он умолял меня, чтобы я его пустил погреться - то есть просто подержать меня через штаны; пощупать мой член, так он мне свое желание обрисовывал. И я сделал ему одолжение, потому что почувствовал, что хочу кончить этому слизкому негодяю в рот... Но все-таки я не прекращал ему угрожать и крутил перед его подлым рылом моим увесистым, видавшим виды в потасовках и кулачных боях кулаком; делал страшные гримасы, и всячески хотел его унизить моей риторикой, чему он совсем не противился и соглашался со своим положением опущенного ничтожества. Видать, это меня в итоге и подкупило, и сгубило...