В парке

В парке

Не успела я расположиться на скамейке в парке Челюскинцев, как голуби, гуляющие в отдалении, поднялись в воздух и направились прямо ко мне.
Никогда я их здесь не кормила.
Но они, наверное, проверяют на кормёжеспособность всех посетителей.
Ходят вокруг сидящих на скамейке, клюют что-то с асфальта, ждут подачек.
А сегодня у меня с собой был батон, специально для них привезённый.
И как только они прилетели, я покрошила этот батон сбоку от скамейки.

Прилетело три голубя, точнее два голубя и одна голубка. Один голубь с голубкой были очень похожи, в тёмно серых тонах с отливающей зелёным шейкой. А второй голубь был немного светлее и поменьше первого.
Казалось, крошек много и на большой территории рассыпаны, всем хватит.
Но тёмному голубку было тесно со светлым. Он всё время его преследовал. То за крыло схватит и трясёт так, что перья во все стороны летят, то за горло щиплет.
Светлый убегает всё время, а тёмный за ним гонится. Как две курицы бегают. Как будто и крыльев у них нет.

На дорожке появился гражданин преклонного возраста. Он шёл, волоча за собой огромный красный пластиковый пакет. Подойдя к скамейке, на которой я сидела, он поставил на неё свой пакет, достал из пакета нечто вроде раскладушки, долго обустраивался и наконец улёгся на скамейке, положив руки под голову и глядя в небо. Ну, совсем «Афоризмы от балды» (http://stihi.ru/avtor/otbaldy).
А я встала и пошла искать себе свободную скамейку.

На другой скамейке посидеть в одиночестве также долго не удалось. Вскоре подсели ко мне старичок, лет девяноста и молодая женщина около тридцати лет на вид. У обоих на лицах был след то ли порока, то ли потёртости, непонятный след, который разгадать мне было невозможно. Женщина почтительно обращалась к старичку по имени-отеству:
- Дмитрий Сергеич.
- Нет, я не могу сегодня работать, тошнит, - говорил Дмитрий Сергеич…

Интересно, где он может работать в таком возрасте? Разве что, на перекрёстке просить милостыню?

И вдруг женщина обратилась ко мне:
- Меня зовут Елена. А это художник, - сказала она, показывая на старичка, - ему семьдесят семь лет. И он ещё рисует. Он раньше преподавателем был и учил всех здешних художников. Мой муж тоже у него учился. Во-он он сейчас работает, рисует двойной портрет…

Это надо же, я художника за бомжа приняла.
А след порочности на лицах – это след, который наложила на них богема.

Скоро подошёл и муж Елены:
- Представляете, он предложил мне за работу, за двойной портрет, тридцать. А я ему сказал – за тридцать идите сахарную вату покупать, а не портреты заказывать. Торговались мы торговались и сошлись на двести десять.

Потом Елена показывала мне картины, которые нарисовал её муж. Среди них был портрет Елены. Очень похож фрагментарно: глаза, нос, губы. Только овал лица несколько деформирован, вытянут. Но схожесть была заметна. И в жизни Елена выглядела ничуть не хуже, чем на портрете, хотя обычно художники стараются изобразить тех, кого рисуют лучше, чем они реально выглядят.

А потом надвинулись грозовые тучи.
Я поспешно попрощалась и побежала к метро.

PS. Это не портрет Елены, просто подходит к рассказу.