Первый, виденный мною фашист

Бомбардировка города Керчи 23 октября 1941 года сопровождалась чудовищными разрушениями, ибо бомбы попали в цеха рыбоконсервного завода, куда перед этим складировали боеприпасы, а также в транспорт, стоящий под разгрузкой в морском торговом порту, он привез авиабомбы. Все это долгое время рвалось и разносилось по городу. Было решено пересидеть бомбежки в селе Чурбаш, отстоящем от города в 12 километрах. Там я и увидел первого фашиста. Было мне на ту пору неполные 12 лет.
Три дня гремела канонада
Вдали от нашего села.
Потом  ударили снаряды,
И вот в село война пришла.

В нем женщины жили и дети,
С десяток, может, стариков,
Входили немцы на рассвете,
Под пенье птиц и петухов.

Прихода мы со страхом ждали,
Что на душе, не передать,
Идут с звериною моралью,
Казнить, пытать и убивать.

К нам в комнату ворвался воин,
Кричит: «Зольдатен, рус…рус!»
Он – плотен, крепко скроен,
Совсем молоденький, безус,

И рыжий, с розовым отливом,
Невероятно волосат,
Грудь ходуном его ходила,
А в  общем – вражеский солдат.

И голы руки до локтей
И грудь его обнажена,
И автомат поперек ней,
И кожа чуть обожжена

Впервые вижу я фашиста,
Живого, во весь рост,
И мать на ломаном, нечистом:
«Нэма», Вопросом на вопрос.

А на столе кусочки, крошки,
И кринка с теплым молоком,
Скомкал фашист движеньем жестким,
И в рот послал одним глотком.

Пьет молоко и проливает,
На грудь, на шею и живот.
И также молча выбегает,
А мы стоим, разинув рот.

А через день пришел обоз,
Скотину режут, птицу бьют,
Идет насилие, грабеж.
Дым коромыслом, жрут и пьют.

И начался «порядок новый»:
Доносы, пытки и расстрелы,
Бесправие – его основа,
Нет ни конца и нет предела.