Иван да Марья

 Шёл второй послевоенный. Но в семье Поспеловых всё ещё ждали окончания войны, ведь домой не возвратились трое сыновей. Многие односельчане уже стали забывать парней, но материнское сердце никак не позволяло похоронить их даже в мыслях. Ожидания иссушили мать, да и отец стал преждевременно старым и немощным. Тяжёлые будни будили у стариков тревогу и опасения, а утомлённые надежды, всё-таки оставались надеждами.
Время так «отшлифовало» супругов, что к старости Иван да Марья сами стали замечать, как становятся похожими друг на друга. Бойкий и жизнерадостный Демидыч со временем впитывал в себя все дипломатические тонкости характера жены. Что же касается Акимовны, то она стала более раздражительной, задумчивой. А могло ли быть иначе, если материнское сердце, страдая от душевных ран, никак не лечилось временем.
- Как жить-то будем? – сокрушалась она, - спрашивая мужа.
- Мы не одни, - с оптимизмом отвечал ей супруг. Вокруг люди. Как-нибудь проживём.
Демидыч доверительно рассказал жене о некоторых своих планах, подпитывая её угасающий оптимизм. Акимовна слушала мужа, успокаивалась, веря словам испытанного друга, но иногда, всё же, интуиция и сомнения терзали женщину.
Вот ты говоришь самогон, - перебивая течение мыслей мужа, возразила она, - а кто же его будет пить? В селе-то одни бабы.
- А это уж, Марьюшка, моя забота, - с уверенностью заявил он, а потом добавил, - ты гони…
Старик понимал, что сивуха не обеспечит роскошную жизнь, но кусок хлеба в доме всегда будет.
Живя на краю села, Акимовна всё-таки с осторожностью производила окоянную, а муж успешно сбывал её. Но не односельчане пили «фирменный» напиток «Иван да Марья». В нескольких километрах от села, в лесу, расположилась армейская часть. Наладив связи с потребителем, Демидыч быстро сообразил, что может дать такого рода бартер. В доме появились хлеб и керосин.
Было бы всё неплохо, если б не Васька Псарёв – участковый милиционер. Принесла его к Акимовне нечистая, как всегда, с бодуна. Да вот к несчастью обеих сторон Иван Демидович до единой капли злополучного напитка унёс в лес. А Васька упрямо не хотел верить, что в доме Поспеловых нет самогона. С его «горящими трубами» в тот момент не смогли бы справиться ни рассол, ни ключевая вода и даже пожарная команда. Милиционера трясло, а оправдания женщины только раздражали блюстителя порядка, приближая разрыв дипломатических отношений. Взбешённый представитель власти вспомнил о законах и решил жестоко наказать Поспеловых.
И зачем только Иван не оставил ту каплю? – рассуждала сама с собой в зале суда Акимовна. Ведь эта капля могла без сомнений усмирить гнев участкового и остудить его «горящие трубы»…
Гуманный суд, не церемонясь, лишил Демидыча свободы на целых 12 лет. Выслушав приговор, старик задумался, а потом взволнованным голосом нарушил тишину зала.
- Да, я виноват перед законом, но…
Он сосредоточил свой взгляд на супруге, а потом неожиданно для всех обратился к ней.
- Марьюшка! – промолвил он, - я ведь столько не проживу.
Его приподнятые, в растерянности, руки оставались неподвижными. Трудно было предугадать последующий ход его мыслей.
- Обещай, что досидишь остаток за меня, - и после паузы добавил, - когда умру…
- Обещаю, Ваня! – послышался в зале суда глухой голос убитой горем женщины.