Пусть все будут со мной!

Начинался мелкий дождь. Бетси спешила закрыть машину, чтобы попасть в торговый центр до того, как почувствует, как лёгкие капли, сливаясь одна с другой, станут тяжёлым грузом на её новой причёске. Парковка была заполнена большими представительскими авто, и на их фоне жёлтый “Nissan Juke” выглядел броско и откровенно безответственно.
- Мам, коты поели все ириски…
Бетси не слушала дочь: после вчерашнего празднования дня рождения ей было трудно собраться с силами и посвятить маленькой Джил и сегодня немного времени… Слишком много всего навалилось, а всё, что наваливалось, требовало немедленного разрешения. Так Бетси привыкла поступать, и никто её уже не мог разубедить.
- Мам, мне уже пять годиков! – с восторгом сказала Джил и, почувствовав, что на ресницу капнул дождь, вырвала руку из маминой, чтобы протереть глаз.
Бетси не отвечала. Она схватила маленькую ладонь и, ускорив шаг, облегчённо вздохнула: сегодня вечером должна была прийти Глория, а Глория была единственным настоящим спасителем…
Над торговым центром уже давно сгустились тучи, и когда мама с дочерью вошли в него, прогремел раскатистый гром, которого они уже не услышали.
Внутри было шумно, словно рой невидимых насекомых спешил закончить зачатое всего одну секунду тому назад дело и, заканчивая его, спешил завершить новое… Маленькой Джил запомнилось немногое. Она никак не могла выбросить из головы картину поочерёдно сменяющих друг друга павильонов, маленьких и больших, освещённых по максимуму и почти погрузившихся в полумрак. Этот контраст пугал её, но тепло маминой ладони, в которой была зажата её крохотная ручка, делало мир прекрасным: каким бы он ни был – тёмным или ярким, добрым или зловещим… - тепло маминой ладони делало мир таким, каким все взрослые тщетно пытаются сделать его всю свою жизнь. 
- …Глория, когда мы приедем, ужин должен быть уже готов, - говорила Бетси в гарнитуру. – Не забудьте, что креветки нужно поджарить на оливковом масле с добавлением полусладкого вина…
- Да, миссис Джонс, - отвечала Глория по телефону.
- И не забудьте напомнить мне завтра о парке развлечений: муж хотел посвятить выходные нам с дочкой…
- Да, миссис Джонс, - отвечала Глория.
- И было бы очень хорошо, если бы вы написали мне записку, в которой по пунктам указали всё, что я вам говорила сегодня утром… Записная книжка лежит в гостиной… Такая… с узором и коронами…
- Да, миссис Джонс, - неизменно отзывался голос Глории.
Бетси не хотелось торопиться, но всё выходило наоборот. Так получалось почти всегда, и она почти никогда не могла остановится, чтобы просто насладиться мгновением…
Она увидела бутик с часами, возле которого пришлось задержаться, и поняла, что времени у них с дочкой совсем мало: часы показывали «18.00».
- И вот ещё, Глория, я хотела…
Маленькая Джил никак не могла привыкнуть к контрасту света и тени, равно как и вечной болтовне мамы. Но она ещё не понимала, что это болтовня, и потому думала, будто так ведут себя все мамы на свете. А поведение мам не обсуждается. Джил смотрела по сторонам с одной-единственной целью: ей хотелось остановить взгляд на чём-то красивом. Поэтому именно тогда, когда Бетси увлеклась разговором с Глорией, у девочки появилась возможность рассмотреть всё по-настоящему. И она даже не заметила, как перестала ощущать тепло маминой руки…
Маленькая Джил увидела магазин кукол. Ей всегда хотелось иметь настоящую куклу, не тех, что дарили родители, как капля воды похожих на друг на друга и как назло встречающихся в каждом доме. «Настоящая» - значит такая, какой нет в целом свете, такая чудная, что её можно сделать только руками…
Девочка, завороженная надписью «Для настоящих принцесс», сделала несколько шагов вперёд, потом ещё и оказалась где-то в совсем другом месте.
Первое, что почувствовала Джил, - холод. Она обернулась, но ничего не увидела: полумрак покрывал то, что должно было быть красочными полками, на которых куклам положено ждать своих будущих «мам». Девочке вдруг почему-то показалось, что этот полумрак совсем не «полу-», но что он «полно-», заправский, настоящий мрак с кончика волос до кончиков ногтей на ногах. «А разве у темноты есть ногти?» - подумала Джил, и ей стало страшно.
Ей вспомнился один случай, произошедший совсем недавно.
Родители были вынуждены оставить её дома одну. Это было в первый раз, и маленькая девочка не знала уже, как упрашивать маму взять её с собой. Сначала она просила, плакала, но ничего не помогало, потом бросалась вещами и едой, фломастерами и альбомами для раскрашивания, но родители были неприступны. Закончилось всё тем, что ей дали iPad, и она как-то сама не заметила, что все ушли. Эти все всегда для неё были всеми. А все другие, без этих всех, были для Джил какими-то «полу-»: полулюдьми, полуживотными, полудобрыми, полузлыми…
Шло время, Джил играла в игру на iPad, а потом увидела, что всех нет, и расплакалась. Наверное, это самые страшные детские слёзы… нет, не те, которые проливает бутуз, поскользнувшись на игровой площадке и упав навзничь, – отец поспешит его утешить… нет, не те, которые утирает девятиклассница, рассказывая маме перед сном о безответной симпатии к принцу из параллельного класса… Это слёзы, которых все не видят. Джил ревела как единственный оставшийся в живых представитель человечества. Все ушли, исчезли, сгинули…
Девочка очнулась. Полумрак окутал её, как туман поглощает одинокого путника у подножия высокой горы. Слёзы покатились по щекам. Казалось, что прошла целая вечность, невидимая, но осязаемая: плотная, тягучая, тяжёлая.
Шорох коснулся барабанных перепонок. И Джил увидела, как полки начинают медленно двигаться… Они зашуршали громко-громко, опасно и откровенно чуждо, совсем по-взрослому. И вдруг все разом посыпались на пол. «Они пустые!..» - ужаснулась девочка и сделала шаг назад.
Из образовавшейся дыры в стене выползало нечто тёмное и живое. Трудно было понять, что это: то ли какой-то жук, то ли попавшая в западню птица. Но Джил почему-то сразу угадала в этом существе то, что всегда всех могло заставить сгинуть… Огромная ворсинчатая креветка выползла из стены быстро, словно она учуяла жертву, плавая ещё в далёком Карибском море.
Нет, не те, которые проливает бутуз… нет, не те, которые утирает девятиклассница… Девочка рыдала, а её все не видели! Видела только уродливая креветка, её чёрные, лишённые смысла глаза с теннисный мяч пугали, как бы выталкивали из шлюпки среди мирового океана… Хотелось кричать тем, кто ногами выпихивал эту девочку за борт: «Да что же вы за люди! Перестаньте! Она же погибнет!»
Чудовище ползло довольно быстро и стремительно. Джил побежала. Ноги почти не слушались, но она бежала что есть сил, рыдала и бежала… Креветка не отставала: её толстые ножки-отростки семенили неустанно и верно. Если бы кому-то дали в руки секундомер, то он устал бы его заводить заново: мышцы ребёнка отказывались работать, но она почему-то не падала.
Внезапно вспыхнул яркий свет, и перед Джил выросло чёртово колесо, лодки на маленьком озере, какие-то детские аттракционы… «Парк развлечений «Хилл-Сайд» - появилась надпись над головой у удивлённой посетительницы. Этот был тот самый парк, куда родители регулярно водили дочку и который ей совсем не нравился. Не нравился потому, что в нём всегда было мало детей, но было много аттракционов. Парк был огорожен высоким железным забором.
Джил всматривалась в яркий свет прожекторов, словно стараясь навсегда забыть о той вечности, проведённой один на один с монстром-креветкой. Слёзы уже почти высохли на её щеках. Девочка так увлеклась светом, что не заметила, как из кустов, со всех сторон, к ней что-то начало приближаться. Звериный рык заставил Джил опустить глаза, и они, ослеплённые ярким светом и уже успевшие привыкнуть к нему, далеко не сразу различили среди кустов шерсть.
- Мама!!! – закричала она.
И в одно мгновение железный забор рухнул. И Джил только и успела заметить краем глаза, как одна из диких собак разрывала какую-то книжку, испещрённую узорами и диковинными коронами.
- Мама!!!
Бетси выдернула из ушей гарнитуру.
- Что такое? – сказала она и поняла, что в её руке нет детской ладошки.
Женщина повернулась в ту сторону, где находился магазин «Для настоящих принцесс», и увидела плачущую возле входа в него Джил.
Часы в бутике, возле которого они останавливались, показывали «18.01». И всё было, как всем казалось, по-прежнему…
- Да что ж тебя и на минуту оставить нельзя! Ты куда ушла одна?!
Джил ревела уже от счастья: мама видела, как она плачет.
- Мамочка! Пусть все никуда никогда не уходят! – лепетала она, обнимая маму. – Пусть все будут со мной!