Парни из Мурены

               
             ПАРНИ    ИЗ     «МУРЕНЫ»
               






         События  , описанные  здесь, не все соответствуют  действительности.
         Некоторые операции  имели  место. А группа "Мурена" на самом деле  носила 
         иное название  и  выполняла операции, о которых не пришло время  говорить....            



Сашка   имел    ужасный    недостаток   -      храпел   во   сне…  Пришлось      на   полную   громкость   включить   «Спидолу».  На   «Маяке»   зазвучали    позывные   передачи   «С  добрым   утром!».   Взлохмаченная   Сашкина  башка   заворочалась   и  поднялась   с  подушки : «  В  выходной   не   даст   выспаться,  цербер!».    «Храпеть   надо   меньше» -  парировал   я.   Пришлось   напомнить    своему   соседу   по   «каюте»,   что   сегодня   мы   идем   в  гости   к   его  родителям.  Этот  довод   перевесил   все,  и  ,  мой    друг    пружиной    выпрыгнул   из  кровати   и    выскочил    на    моцион.    А   утро  действительно   выдалось   добрым  -   над   Крымским  полуостровом   плавилось июльское
  утро,  а  морская   гладь    была   безмятежна,  без   ряби,  даже  у  кромки   берега   вода   бесшумно   целовалась   с   галькой.  Только   Саша   Снежко   поднял   ворох  брызг,  громко  фыркая   и   смачно   хлопая  по  хрустально   чистой   воде   в   нашей    бухте .
       Постепенно   на   берег   высыпал весь     личный  состав  нашей    флотской   команды     ,   спаянный   многолетней  службой .      Мы -  это    подразделение    подводных    пловцов    Черноморского    флота.   А,так  как , в  основном ,   вся   наша   военная  служба   происходила   под  водой  безмолвно, то   в   это   утро  мы   плескались и  шумели,  как   в  детском   лягушатнике    старшая  группа детского  сада.   Самое  забавное,  что   этот  «садик»   составляли       офицеры , мичманы и  два  старших   мичмана.
       Удивительно,  но  по  милости  нашего  командования,  у  нас   было   целых   два    выходных   дня  -  очень  ценный  подарок    для   нас.   Мы   заранее     распланировали   наше  время  и   местонахождение.   В  основном   люди   отправлялись  на побывку  к  родным.    Только    мне   этого  времени   не   хватило  бы,   чтобы  навестить   мать   в  Николаеве   и   сына –нахимовца  в    Ленинграде.  Да,  чуть  не забыл    представиться:   Федор  Сокол,   капитан   первого  ранга,   командир  группы   подводных   пловцов  «Мурена».  Капитан    третьего  ранга  Александр   Снежко  -  мой   заместитель.  Вот   с  ним мы   отбываем    в  гости   к  его   родителям,  которые   живут   неподалеку  от   нашей  базы,  в  райском   месте   Крыма -  в  Симеизе.    Сашкин  отец   после   отставки    поселился   в  доме  своих   родителей   на  улице  Горького.  Мы   уже   собирались    вскочить  на  борт   посыльного   катера,   как  к нашей  компании   примкнул  наш  друг   -   казах   Аманжола   Нуржанов.  Родившийся   на  берегах  Балхаша  в  рыбацкой   семье,  он  связал   свою  жизнь  с    флотом.  До  родительского   дома   Аманжола    доберется  не  скоро,  так   не  сидеть  одному  на  базе  .   Неунывающий   казах   имел   привычку   мурлыкать   национальные  мелодии,  за  что  наши   острословы  нарекли   его  «Акыном».
 Еще   на   катере  «Акын»   грозился  побаловать   всех   божественным    шашлыком    и    тающими   во  рту  боурсаками.     Снежко    не  удержался  от  подковырок  и  бросил:  « Ты  только  хвастаешься!».  Надо  было  видеть, как  возмущенно  Аманжола   от  негодования  перешел  на  казахский  язык,  и   заведенный   подколкой  друга,  не  успокаивался   весь  наш  путь по  морской  глади.   На  подводных  крыльях  катер   господствовал    над  морем,  рассекал    воду,  почти  не   оставляя  после  себя  никакого  волнения.  Уже  промелькнул  за  Байдарскими  воротами  храм  на  высоком  утесе,  вдалеке  стала  высится  в  дымке  гора  Кошка.  А  когда  на  траверзе  показалась  гидрографическая  платформа,  а  слева  на  берегу  замаячила    антенна  института   астрофизики  АН  СССР, Саша  попросил  моториста  высадить  нас   на  пристани  Кацивели.   Через  десяток  минут  наша  тройка  вышла  на   нижнюю  дорогу,  которая   вывела  нас   к  подножию    Кошки. Любуясь  бассейном   с  изумрудной  водой и  нависшими  над  ним  рядами  высоченных  кипарисов,  мы  незаметно   прошли  виллу «Ксения»,  миновали  минарет,  почту,  кафе   и   вышли  на  местный   базарчик. Увидев,  почти  восточный  базар,  Аманжола  сказал  Сашке -  «Ну,  Саня,  сейчас  ты  увидишь,  что  обидел   меня  не  со  зла!»  И  юркий  «Акын»  исчез   среди  толпы  зевак   и  отдыхающего    народца,  посетившего    базарчик.  Надо  отдать  должное  властям,  так  умело  позаботившихся  о  насыщении  курортных  базаров   всем  необходимым:  изобилие  овощей  и  фруктов,  мяса  и  птицы  удивляло   и  бывалых  посетителей.  Сегодня  в  Симеизе,  как  и  по  всему  Южному  Крыму,   повсеместно  торговали  крупной  сливой,  персиками  и  виноградом.  Частники  выставляли  красный  и  белый  лук,  которого  в  других  местах  редко  встретишь.  Мелькали  невиданных  форм  и  размеров  помидоры  разных  цветов,  роскошный  болгарский  перец,  горы  изумрудно -  пупырчатых  огурцов,  всякой  зелени  и  пряностей.   В  мясном  ряду , упрятанная  под  марлей,  всякая  домашняя  птица -  куры ,  утки,  гуси,  цесарки и  индюки,  свинина , говядина,  баранина  и  кролятина.  Трудно  перечесть  дары,  которыми  Крым  огорошил  отдыхающих.  Завтра  ассортимент  почти  не изменится,  однако в  другой  день  от  Керчи  до Евпатории ряды  будут  ломиться от  «моря»  прекрасной моркови. Потом  свеклы,  капусты,  редиски. И  так  бесконечно.  Как  говорил  товарищ  Саахов,  это  и  здравница  , это  и  житница…. Успевай  раскошеливаться,  есть  все,  что  душе  угодно.  Душа  Аманжола  успокоилась  тогда,  когда  все  им  купленное  и   рассованное  по   вместительным  пакетам,  он  взвалил  на  плечи  Сашки,  ехидно  улыбаясь.   «Акын» весь  светился  от  удовольствия -   фактически  он  купил  почти  барана(  без  шкуры,  ног  и  головы).  Остальное   он  купил -  тушу,  курдюк  и  внутренности.Две  косы   лука  -  белого  и красного  он  повесил  на   мои  плечи.  Судя   по  покупкам,  Аманжола ,  оставил  на  прилавках  рынка  почти  свой  месячный  оклад.  Лихо!   Надо  отдать  должное   нашей  команде,  по  роду  службы, - жмоты  у  нас  никогда  не  задерживались.   Аманжола,  зная,  что  у  Снежко  растут  двое  пацанов,  накупил   кучу  фруктов  и  несколько  пластмассовых упаковок  торт-мороженое  «Пломбир».  Три  «богатыря» ,  сгибаясь  под  покупками,  еле  преодолели  лестницу, ведущую  нас   на улицу  Горького, где   жили  Сашины  родители.  За  делами  незаметно  подкрался полдень,  когда  карабкаться по  лестнице  с  грузом,  гораздо   сложнее,  чем  спешить  на  пляж.     Сашу с  товарищами   уже  ждали.  Когда они  поднялись   на  улицу,   все   Снежки  и  снежанята  выглядывали  из-за  калитки,  и  через  мгновение   всей  гурьбой  буквально  заволокли  во  двор  желанных  гостей.  Когда  все  помогли  рассовать  гостинцы  и  покупки  ,  когда  все наобнимались  и  успокоились,  глава  семьи  Пал  Палыч(  как  его   называл  шутя,  собственный  сын)   предложил  всему  «колхозу»  отправиться   к  Диве  покупаться   и  понырять.  Возражений  не  было  и   мы   отправились  купаться.  Настырный  Аманжола   пошептался  Анной  Петровной(  Сашкиной  матушкой)  и  успел  молниеносно   нарезать  и  замариновать  баранину   на  шашлык.  «Акын»,  когда чем-то  увлекался,  то  ртутью   мелькал  всюду,  где  растекались  его  интересы.  Когда  семейство   вышло  к  парку, Аманжола  вынырнул  около  почты   совсем  неожиданно,  ну  одно  слово -  ртуть.
 Там  же   к  нашей   кавалькаде присоединилась  младшая  сестра  Саши,  которая  жила  отдельно  от  родителей  -  в доме  родителей   своего  мужа.  Но  это  обстоятельство  никак  не мешало  тому,   что обе  дочки  Антонины  свободно  хозяйничали   в  обоих  дворах.  Узнав,  что  все  идут  на  пляж, внучки   вцепились  в  Пал  Палыча  и  вскоре  младшая  взгромоздилась  на   дедовой  шее,  а  старшая  не  отпускала  его  руки.    Младшая   Катька  еще  не  очень  хорошо   разговаривала,   но  весело  щебетала  на  дедовой  шее,  ласково    называла его  то  «дудуней»,  то   «дуденей»,  никак  не   выговорив  желаемого  слова « дедуня».  Так  трогательно  и  комично  выглядела  эта  тройка – дед  и  две  внучки. Дед , им  в  унисон ,  ласково  обзывал   их:  «Внучечки,  мои  карлючечки!»   На  пляже  мало-мальски  свободным  было  место    около  камня, который  называется  «  голова  льва».  Остальные  пологие места  заполонили ушлые   отдыхающие.
Женщины  занялись   детьми,  они  как  клуши  следили  за  каждым  шагом,  строго  очертив   меру  дозволенного для   Сашкиных  сорванцов.  Но  на  этот  раз  их  увлекла  идея  из  общего  любимца   «Амура»(  немецкой  овчарки)  -  сделать  этакого собачьего  Ихтиандра.  Верный  пес   отважно  бросался  в  море,  но  совсем  не  желал   плыть  под  водой,  чего  от  него  добивались  домашние  «мучители».  Анна Петровна  своевременно   прекратила  эксперимент,  уложив  укротителей  на   пляжное одеяло,  а  «Амур»,  отряхнув  воду,  благодарно и  преданно   растянулся  у  ног хозяйки.  Мужчины  в  это   время,  поплавав  немного,  поднимались  по  ступенькам  на  вершину  скалы  Дива.   Ее  высота  составляет  тридцать  девять  метров.  Редко  кто  из отдыхающих,  да  местные  отважные  мальчишки , преодолевали  эту  высоту  покатой скалы. Именно  эта   покатость  могла  стать  для  кого-то  финалом,  если  не  знать  коварных  проделок  ветров  близ  скалы.  Когда   четверо  мужчин  показались  на   самой  верхотуре,  Анна Петровна  только  произнесла: «  Ну,сейчас   наши  клоуны  поныряют, и  надо  всех загонять  домой!» Мать семейства  уже  знала  на  что  способны  ее  мужики,  не  волновалась  за  них, но  в  душе  -  не  одобряла.  Пал  Палыч  незаметно  умыкнул  Антонинин   халатик,  натянул  его  на  свои  плечи,  едва  застегнув  на  пару  пуговиц.  Снизу  его  фигура  в  халатике  очень  была  схожей  на   женскую,  но  для  всего  пляжа   пророкотал  бас  старшего  Снежко :  «  Катечка,  внученька,  я   ныряю!». «Вот  шут  старый,  я  тебе  дома  устрою!»-  молвила   Анна  Петровна.  Один  за  другим  рыбкой   ушли  в  воду   ныряльщики,  вызвав  восторг  и  зависть   пляжников.  Все  ждали, когда  эта  группа  вынырнет… Только  Анна  Петровна  знала,  что  ее  «клоуны»  спокойно  плывут  к  берегу   под  водой  и  тихо  выйдут  у  камня  «лягушка».  В  этом   и  есть   фокус. А  зеваки  будут  ждать  -  когда же  они  вынырнут.  Старый  снежковский  трюк  известен  только  старожилам   Симеиза  и  самим Снежко.  Да  никто  не  знал  и  того,  что   военным  подводным   пловцам   на  службе   приходится  выполнять   обязательный   норматив -  в  водолазном  снаряжении   выполнять  прыжки  в воду с  высот  пятьдесят   и   сто  метров.  Так  что, прыжок   с  Дивы -  детская   забава.
Подурачившись,  большая  семья   и ее  гости,  возвращались  домой  самым  кратчайшим,  но не   всем  известным   путем,-  через  дворы  знакомых,  через  санаторные  задворки,  неведомые    посторонним. Короче,  вскоре   вся   семья  шумно ввалилась  в  собственные   «Пенаты».   Причина  названия  кроется  в  том   ,  что   Павел  Павлович  и  Анна  Петровна   многие  годы   увлекались  живописью  нигде не  обучаясь.  Так  сказать, -  стойкое  хобби  супружеской  четы.    Пока   весь  кагал   отходил  от      пляжа,  гости    успели   осмотреть  удивительно    прекрасное   подворье   Снежко – старших.  Здесь  и  дом,  и  сад  -   все  созидалось  своими  собственными  руками…  Все  послевоенные  годы   семья  отстраивала  дом  на  месте  разбомбленного  старого. По  закону   подлости,  всего  одна  бомба  упала  на  поселок,  и  ….   Разнесла именно  дом   Снежко.   Благо,  здесь  на  каменных  осыпях ,  застройщики   нашли   весь  необходимый   материал. И  вскоре   вырос   добротный  дом  с  полуподвальным  полуэтажом:  внизу  расположились  кухня,  кладовки,  обеденный  зал  и  пару  небольших  комнатенок   с  широкими  окнами,  выходящими  в  сад.   Сад  родился  в  муках, потому  что   в  него  было  вложено  все  творческое  вдохновение  Павла  Павловича  и   Анны  Петровны,  а  именно:  кроме  виноградника, инжирных  деревьев  и  одного  ореха,  они  украсили  участок дивными  розами,  построили  бассейн  размером   два  на  шесть  метров. Глубина  водоема  колебалась  от  метра   до  двух;   на   одной  половине  насадили  много  водяных  растений  и  умудрились  купить  в  Никитском  ботсаду    лотосы.  Бассейн   стал  дивным  уголком  отдыха  после  рабочего  дня.  Но  Пал  Палыч  не  успокоился,  пока  не  развел  в  своем  пруду   японских  карасей,  -  красивых  и  игривых  рыбин  красного,  черного и золотистого  цветов.  Вся  живность  хорошо  прижилась  и  научилась  переживать  зиму в  специальном  «зимовнике»,  стала  давать  приплод.  Несмотря  на  красивое  поголовье,  которое  корм  выхватывало  прямо  из  рук  кормящих,   природное  равновесие   устанавливалось  обычной  подсакой. Выловленные  караси  попадали  в  уху   и  на  сковородку.  Практичности  Сашкиных  родителей   удивлялись  все  соседи.  Анна  Петровна ,  среди   известняков  и  песчаников,  отыскала  податливые  резцу  глыбы  и   изваяла  в  разных  уголках  сада  сказочного   котофея   и    мудрого  филина,  около  которых   внуки  устраивали  свои  укромные  детские  уголки.  Пал Палыч  через  бассейн  перекинул  мостик  с  перилами:  перешел  его,  пройдешь   через  виноградник  и  окажешься  у  калитки,  ведущей   на  спуск    к  базарчику   и  почте..  В  просторных  и  светлых  комнатах  верхнего  этажа  располагались  спальни, зал  и  ,  можно  сказать,  художественная  студия   хозяев.  Справа   от  входной   калитки  со  стороны   улицы   Горького,   располагался  хозуголок,  который   семья  нарекла  летней  кухней.  На  самом  деле,  под  хорошим  навесом  было  три  очага,  длинный  кухонный  стол,  а   ближе  к  дому,   находилась  зона   трапезной:  под  высокими  розовыми  кустами  стоял  удобный  стол  и  скамьи,  как  для  обыденного  обеда,  так  и  для  веселых  и  шумных  застолий,  которыми  славилась  хлебосольная   семья.    Место  у  очага   властно  захватил  настырный   «Акын»  в   пестром  кухонном  фартуке  хозяйки. Надо  сказать, что  среднеазиатские  народы,  в  силу  кочевого  образа жизни,  чистотой  при  трапезе  особо  не  отличались. Кто  бывал  в  тех  краях -  знает,  как  приятно  пить  кумыс  из  бурдюка,  или   есть  сухой  сыр  -  курт… Одними  овечьими  волосами  ,  буквально,  объешься.  Невпример  своим  соплеменникам,   Аманжола   отличался   исключительной   аккуратностью  и  чистотой  в  быту ,  и ,  был  фанатичным  «чистюлей»  ,  когда  колдовал  на  кухне.  А когда   от  печки  и  мангала   стал  распространяться    вкусный  и  влекущий   к  себе  запах   жареной  баранины,  во  дворе  все – от  мала  до  велика   непреодолимо  нацелились  носами  на  кухню.   От  таких  ароматов,  даже  в  соседских  дворах   обитатели  очень  захотели  есть.  Конечно, длиннющие  шампуры,  где  сочное  мясо  пермежалось  с  кольцами  репчатого  лука,  помидоров,  баклажанов  и  шляпок  шампиньонов,  -   составляли  роскошное  блюдо.  За  шашлычными  запахами,  никто  и  не  заметил,  что  Пал  Палыч   в   полуподвальной  кухоньке   успел   соорудить  классную  уху   из   выуженных  из  водоема  карасей.   Вместительный     рыбацкий   котелок   тайком  настаивался    с   пряностями   и  зеленью,   приправленный  водочкой. Одним  словом,  уху  Сашкин  батя  всегда  готовил  знатно.   А  казах уже  закончил  колдовать  над  шашлыками  и резво   орудовал  над  тестом.  Когда  Снежки  только   познакомились   с  Нуржановым,  никто  и  не  предполагал,  что ,  увидев  двор  своего  друга,  казах  постарается  внести  в  обустройство   подворья  и  свою  полезную  лепту  :  он  своими  руками  сложил  печку – тандыр,  в  которой  получались    роскошные  лаваши .  Вот  и  сейчас  Аманжола  успел    испечь   целую  горку  лепешек  и  на   кипящем   масле  сделал   громадный   таз  своих  любимых  боурсаков.  Когда  он  все  исполнил,  то  торжествуя, посмотрел  Сашке  в  глаза.  Тот  безмолвно   картинно  поднял руки  вверх,  мол,- сдаюсь.  А  потом   с  благодарной  улыбкой    показал  Акыну  вверх оттопыренный большой  палец  - друзья  под  водой  много   лет  общались  с  помощью  жестов. Последний  был   высшей  похвалой. 
         К этому  времени   домой   с  работы   вернулась  Наташа -  жена  Саши  Снежко.   Дружба  Сокола  с  ними  зародилась  в  годы,  когда  товарищи  еще  были  курсантами  высшего  пограничного  училища  ВМФ  .   Сейчас  Натка  -  главный  врач   ливадийского  санатория  Министерства  Обороны.  В  молодости  она   вместе  с  подругой  Ангелиной  училась  в  Питере  в  мединституте.Молодежь  подружилась  и, еще  во  время  учебы,  курсанты  и  студентки  поженились.
С  появлением   еще  одной   женщины  во  дворе,  все  приготовления  к  обеду  намного  ускорились:   на  столах   ,  прекрасно  сервированном,  появилось  все  самое  необходимое,  но  без   шиковства -   здесь   собрались   любители  скромной  простоты,  все  необходимое   было  под  рукой   и   в   роскоши  никто  не   нуждался.   Федор   любовался   Наткой  -  за  эти  годы   она   ,  конечно,  еще  более  расцвела  и  слегка располнела,   но  оставалась   такой  же,  как  прежде :  она  излучала   океан  доброты   и  заботливости.  Недаром  в  своей  лекарской  стезе   её  всюду  выдвигали   на  повышение,  ибо  по-настоящему , стала  врачом  от  бога.  Глядя  на   нее,  Федор    вспомнил   свою   Лину,  сердце  защемило   от  нахлынувшей  боли  и  тоски  по  своей  единственной.    В   мыслях  воскресли  те  счастливые  дни,  когда   молодожены   строили  планы   на   будущее.  Когда   Федор узнал   о   скором  прибавлении  в  семействе, - не  было  на  свете  более  счастливого  человека.  Он  на руках  кружил  свою  любимую  и  нежно  обнимал  оба  родные   существа. Он  твердо  верил,  что  родится  сын.   Так  и  оказалось.  В   июне  семидесятого  года  Лина   подарила   ему   сыночка  Лешку.  Радости  родни   не  было  пределов.  Всё  складывалось  так  хорошо,  что   не  хотелось  верить,  а  где-то  в  глубине  вертелась   противная   мысль:  так   не  бывает.   
 
Однако,  будучи  материалистами  и  оптимистами,  Соколы  смотрели  в  грядущее   уверенно  и  спокойно.  Когда  Лина  проходила  ординаторскую  практику  в  Военно-Медицинской Академии   Ленинграда,  никто  не  волновался  о  будущем  молодого  врача.  Но  исключительная  одарённость  молодой  женщины  было  виной  коренного  изменения  в  её  работе.  Она  стала  полноправным  членом  кафедры  эпидемически-вирусного  отделения академии,  успешно  защитила  докторскую   степень  и  получив  досрочно  звания  майора  медицинской  службы,  осталась  в   Академии.  До  поры  до  времени  дела  складывались  прекрасно.  Но,  однажды,  Ангелину   Сокол   отправили  в  служебную  командировку  за  рубеж.  Особых  тревог  эта  командировка  у  Федора  не  вызывала, -  Алешку   временно   отдали  на  «содержание»  бабушек: одна   лелеяла  его  в  Николаеве,  другая   на  хуторе  Ветряки,  что  примостился   на небольшом  островке в  среднем течении  Днепра  -  на  речном  просторе  посреди индустриального  Приднепровья,  где  рукой подать  и  до  Черкасс, до  Днепропетровска, рядом  Полтава и Кривой Рог.  В  таком  окружении  дымного  края,  Ветряки  были  сокровенной жемчужиной,  где  издавна   жили Ангелинины предки  с мукомольными  корнями  - и  фамилия их этому  соответствовала,  все   они  были   Мирошниками.  Сокол  с  Снежко  всегда  избегали   служебных  разговоров  в  семьях, -  им  особенно,  после  стен  училища,-  категорически  запретными  были  даже  мысли  о  службе  в  обыденной  жизни.  Их  служба  в  совсекретном   подразделении  итак была   сопряжена  с  длительными  командировками  в  спецкомандировках.  То   они  осваивали  арктические глубины,   то  тренировались  в  соленой  купели  Балхаша,  приземлялись  с  парашютом  в  ледяные  горные  озера,  преодолевали  песчаную  пустыню,  после  чего  выполняли задание  подводное  -  все  это   оставалось   известно  только  «пловцам»  и их командованию.  И  длилось  это  годами.  Поэтому   Федя и  Лина,  после  таких  разлук,  еще  с большей  нежностью    заботились  друг  о  друге  и  старались    ни  на  миг  не  расставаться.  Даже  легкое  касание  рук  любимых вызывало   необыкновенную  радость. Казалось ,   было   это   совсем   недавно, а пролетело  больше   десяти  лет,  как    погибла   Лина…   
      От   грустных  воспоминаний   Федора   возвратил  к  действительности   грудной   голос  Натальи:  « Прошу   к  столу,  дорогие!   Наши   коки   всю   душу  вложили  в   еду,  торопитесь,  пока  всё   с  пылу   с  жара!» Действительно,  разлитая  по  тарелкам   уха     наполнила  двор   благоуханным   ароматом.  До   глубокой   ночи   пировала   дружная   семья   в   окружении   испытанных   друзей. Трапеза   перемежалась   беседами,  шутками.   Не   раз   Фёдору  в   этот  вечер   приходилось  брать   в  руки  гитару  и   вместе  с   Наташей   тихо   и  задушевно   петь   романсы  и  современные   песни.  Эта   традиция  за   ними  закрепилась   еще  со  студенческих   лет,  когда  он  подыгрывал   дуэту   Натки  и  Лины.    Сашка  Снежко  всегда   по-доброму   завидовал  Фёдору,  но  никакие  усилия   не  оправдали   Сашкиных   надежд  -  при  всех  прочих   достоинствах,  музыкальными  способностями  бог  его   обделил.  В  чем  он  самокритично  признался:  «Не   знаю   почему   медведь  наступил  именно  на  мое  ухо?»   После  этого   все   претензии  к  Фёдору  отпали  навсегда. Но  зато  при  оказии,  он  всегда   заставлял  Сокола   скрашивать  любой  досуг  волшебством  искусной  гитарной   игры   и   неиссякаемого  песенного  арсенала     своего  друга.  Уже  замигали  яркие  звезды   над  Симеизом,  поселок   потихоньку   затихал,  а  во  дворе  Снежко   ярко  горел  дневной   свет  и   на  приятные  звуки  музыки  и   достойное   пение   сюда  «подтянулись»  друзья-соседи.   Всему  положила  конец  Анна Петровна, «разогнав»  всех  по   спальням.
     Сквозь   портьеры   лунный  свет  лился  на  пол, стены и  на белоснежное  бельё  кроватей,  отчего   комната  освещена,  как  днем. Фёдору  не   спалось,  он  заложив  руки  за  голову,  рассматривал   картины  на  стенах.  Напротив,  в  хорошей   раме, висела  копия  картины  «Ранняя  весна»  художника  Ендогурова,  которую  с  любовью   выполнил  Пал  Палыч.   Далее  следовали  разные  пейзажи   Симеиза   кисти  хозяйки  дома,  копии  неплохих  пейзажей   ленинградского  художника  Бориса Щербакова.   По  тематике  и  вкусу  полотен   видно,  что  здесь   живут  очень     одаренные  и   влюбленные  в  природу  люди…  На  соседней  кровати , свернувшись   клубком ,  спал  намаявшийся  за  день  Акын.  Спал,  как  младенец  -  беззвучно  и  неподвижно.    В эркерной  части  спальни,  в  простенке  между   широкими  окнами,  висела    давняя  фотография  молодожёнов  Снежко  и  Соколов: «Два   курсанта   в  парадной   форме   держали  на   своих  руках   своих  суженых  в   свадебных  платьях. Они  смеялись   и  дурачились.   Так  и  запечатлел  их  питерский   фотограф    семнадцать  лет   назад.»    Фёдор  смотрел   на  фото   и   вспоминал,  вспоминал,  вспоминал…   Их  с  Линой   жизнь  была  подобна   сказка,  всё  ладилось  и  спорилось,  окруженный  дружбой   и  заботой,  рос   «колобок»  Алешка.  Он  радовал  своим   спокойным  и  ласковым  характером.  Но   наступил   восьмидесятый   год,  перечеркнувший   их  счастье:   военврача  Сокол   откомандировали  в  «дружественную»   Анголу   на   борьбу   с  неожиданной  и  непознанной   эпидемией,  косившей  население  страны.  Приказ  не   обсуждался,   после  кратких  сборов и     прощания,  Лина   улетела  в  Африку.   Она   очень  редко   писала письма,  хотя  адрес  Фёдора  был  краток:  Севастополь,  войсковая  часть  21000.  Независимо   от  места   своей  службы,  подводные  пловцы  всю  корреспонденцию  получали  на  адрес  части.  «Работа»  их    простиралась  на   многих  океанах  земли  и  носила   секретный  характер.   Поэтому   последнее    её   письмо  курьер   вручил   Соколу   на   ливийском   берегу   Средиземного  моря.    Фактически,  это  была  небольшая  записка:  « Гордая  и  нежная  моя  птица!   Прости  за  каракули,  сейчас  улетаем  в  неизвестность. Мой  дорогой,  что  бы  ни  случилось,  я  для  вас  с  Лешенькой   всегда  буду  ангелом-хранителем  и  всегда  отведу  от  вас  любую  беду!  Твоя  Линка.»      Как  потом  Федор  узнал,  в  Анголе  разразилась   война,  и   АН-24  с  советскими  врачами   был  сбит  на  взлете  ракетой,  после   чего  самолет  рухнул   на  топливное  хранилище и   даже  останков   экипажа  и  пассажиров  обнаружить не  удалось.  На   месте  падения  остался  только  оплавленный   металл   и  идентифицировать  было  некого:  ни  тел,  ни  документов, -   ничего.
        После  такого  удара  в  душе   навсегда  осталась  незарубцевающаяся      рана.  За   прошедшие   годы  Федор     научился      стойко   переносить   эту боль  и  никогда     не   показывать    её людям .     По   совету  командования,   Алешку   определили   в  Ленинградское   нахимовское   училище,   что  он  с  радостью  принял.  Сыну  Фёдор   о  гибели  матери  сообщил не  сразу,  но  когда   начал  свою   тяжкую   беседу,  сын  молча достал  из  письменного  стола  газету  «Комсомольская  правда»,  где  сообщалось  о  аварии  советского  самолета  и  перечислялись  фамилии  погибших.  Алексей  фломастером  обвел  это  сообщение… Оказалось,  сын  мучился  мыслью, как  сообщить  отцу  и  бабушкам о  гибели   своей   мамы…  В   тот  вечер   они  долго  и безмолвно   сидели   обнявшись,-  оба   оказались  настоящими  мужчинами.    Сын   последнее   письмо   матери    попросил  себе,  когда  закончил  первый   год  учебы    в  нахимовском.   За  роем   мыслей   Федор  так  и  не  заснул. Уже  ранний  рассвет  озарил  розовым   светом  стены  и   Сокол   беззвучно   поднялся  с  кровати,    подошел  к   раскрытым   окнам.   У  печи   уже  тихонько   хлопотала  Наташа .  Она,  словно  чувствуя  на  себе  чей-то  взгляд,    встретилась  с  глазами  Федора  и  молчаливо  приветствовала  его   взмахом   руки…    Надо   позвонить  Алешке,  подумал  он   выходя  на     веранду.   Зашевелилась   вся   семейка,   проснулась  улица   Горького,  загомонил   весь  курортно-сказочный  Симеиз.    После   утреннего  моциона,  пока  еще   не    поспел     завтрак,   Фёдор   спустился  к  почте и   заказал    разговор  с   Николаевым   на    полдень… Он  знал,  что  именно  в  это  время   мама   обязательно   будет  дома.   Тем  более,  что  она-пенсионерка,  наконец   рассталась  со  своей   любимой  аптекой,  где  она   проработала   тридцать    лет.   Федор   подшучивал  над  матерью,  любовно   называя   её  «моя   партизанская  мадам».    Федор   в  своей  жизни   не  раз   сталкивался  с  трудностями   в  анкетных  данных.  Человек   с  русской  фамилией  и  русскими  корнями  -  и  вдруг…  :   уроженец    Франции,  поданный  Франции…..
Когда  наступил   призывной   возраст,  личное  дело  Федьки   Сокола     у   работников   военкомата   всегда   вызывало  недоумение,   пока  не  изучали   его  анкетные  данные   более   подробно.  Тогда   мандатные   комиссии   без   препон   пропускали   кандидата.  Дело  в  том,  что  уроженец  Марселя   Федор    Иванович  Сокол  захотел   стать   советским   военно-морским   пограничником   и  стал  готовить   документы    в  Ленинградское  высшее  пограничное   училище   ВМФ.   Не  одна   мандатная  комиссия «оттаивала»,  когда  узнавала,  что  парень  закончил  николаевскую  среднюю  школу  с  золотой  медалью,   что  мать  его  была  французской  партизанкой   в  годы   Великой  Отечественной   войны   и     награждена  орденом   «Почетного  легиона».  А  это  равносильно  нашему  званию  Героя  Советского  Союза.  В   анкете   Федор  не  скрывал,  что  отец  его  -  Сокол  Иван  Иванович,   сын   российских  моряков,  через  пять  лет   после  Победы,  оставил  жену,  не  зная,  что  она  ждет  ребенка , и  вскоре   пропал  без   вести.  Свою  девичью  фамилию    мать  Федора    оставила  и  далее носила  двойную   фамилию   Ушакова-Сокол.  Это  традиция  их   рода,  корнями  уходящими  к   знаменитому  российскому   флотоводцу.  Родители   Екатерины  Ивановны   Ушаковой  на   чужбине   воспитали   в  ней  святое  чувство  глубокого  уважения  и  причастности к  роду русских моряков  Ушаковых.  Её   предком  был   родной брат великого  адмирала . Иван  Фёдорович, -  мичман  российского  флота.  И   не  виноваты  простые  русские  люди,  что  на  переломе  веков  и  государственных  строев,  они  мимоволи  были  заброшены  во  Францию. Здесь  в Марселе  Катя Ушакова  вышла  замуж  за  Ваню Сокола  - он  тоже  был сыном  русских  эмигрантов, заброшенных  в Марсель насильно (деникинцы  захватили  пароходы  с  экипажами и  угнали  их во  Францию).  Катя и  Иван –дети  капитанов  угнанных  судов. Так  они   стали подданными  другой  страны. Мать  Фёдора   сумела   сломать   такой  ход  истории  и   вернулась в   Советский  Союз   вместе  с  Фёдором  в  тысячу  девятьсот  пятьдесят  четвертом   году.  В  город  Николаев,  где  жили  ее   родители,  где   стал  капитаном  торгового  флота   ее  любимый  отец.   И   если  четырехлетний  Фёдор  свой  родной  Марсель  помнил  очень  смутно,  то  свой  родной  Николаев   он   полюбил   с  детского  сада.  Здесь  все   было  родным   и  знакомым,   каждый  камень  этого   города,  каждую  улицу,  каждую   судоверфь…   Как  только   Федор  научился  плавать  и  самостоятельно  сел  за  весла  «распашонки»,  он  изучил   все  изгибы  береговой линии , начиная  от  бугского   залива,  где  Буг  сливался  с  Ингулом,   кончая  выходом   в  днепровско-бугский   лиман.  С   левой  стороны  Федька  успел  побывать  и  за  Октябрьским ,   а  у  правобережья  познал  причалы   обеих  Корених  и  Варваровки.    Теперь  военные  дороги  увели  Сокола  от  родного  порога.  В  семнадцать лет  началась  служба  Родине.  Обычный путь: курсант,  лейтенант,  золотые  погоны,  кортик  у  бедра…  Но  потом  пошли  трудные  годы становления   и   роста.   И  так   двадцать  лет…  Не  успел  и  заметить,  как  вырос  и  возмужал   сын  Алексей.   Вот  уже  он   закончил   нахимовское  училище  с   золотой  медалью.   Сам  он   решил  и  избрать  армейскую  стезю.     В  недавнем  разговоре  Алексей   поделился    с  отцом   решением,  которое  не  совсем  логичным  было  после  окончания   нахимовского.  Младший  Сокол   решил   по-своему , и  заявил  комиссии   о  своем  твердом  намерении   продолжать  учебу    в  Военном  институте  в  Москве.   Командование  ничего  не  смогло  сделать   с  Соколом,  в  конце-концов   направило  его  документы  в  приемную  комиссию  института.  Федор знал,   что  учеба   в  этом  институте  не   что  иное,  как  пропуск   в   ГРУ.  Акцентируя  последнее,  отец  пытался  объяснить  сыну   это.  Оказалось  Алешка  с  полным  пониманием  сделал  свой  выбор.    Ну  а  пока,  выпускник  отгуливал  свой  последний  каникулярный  отпуск  у  бабушки  в  Николаеве. 
       Фёдору   так   захотелось   оказаться   в  маминой   квартире   на   Московской,  где   он  провел  школьные  годы,  где   остались   друзья   детства,  наконец  просто  побывать в  кругу   семьи.  Ведь  после  гибели  жены,  на   свете   осталось  два  родных  существа -  мать  и  сын… А ты  тут «пляжуешь»  в  Симеизе!  -  укорял   он  себя.  Но  было  еще одно  обстоятельство:  всему   составу «Мурены»   настоятельно  рекомендовали   не  покидать,  даже  в  выходные  дни,  пределов  Крымского  полуострова.    Так вот,  душа  рвалась   к  родным  душам,  а  долг  не  велел.   Парадокс флотской службы.  Бывали  случаи,  когда  на  выполнении какого-либо  спецзадания,  он  находился  в  сотнях  метрах  от  маминого  дома,  не  раз  пересекал  ,  до  боли   родные,  николаевские    улочки   и   вынужден   с  хитростями  избегать   встреч   с  знакомыми  людьми.   Обо  всем  этом  думал  Федор,  пока  шел  на  почту,  пока  сидел  в  небольшом  и  душном  зальчике   переговорного  пункта.В  жаркий  полдень  посетителей кроме Сокола  не  было  и  Фёдор   в  раздумьях   ожидал  разговора.   Хотелось  с  Алёшкой   побыть  и  в  мамином  доме,  а  также   совершить  набег  на  Ветряки,  к  бабушке  Поле.   Порадовать   тёщу  и   навестить  всех Мирошников.  Да  и  места  там дивные:  рядом  с  правым  берегом  Днепра  возвышался   высокий,  красивый  остров  с  зарослями  дубового   гая, с  березами  и  тополями  да   хорошим  просторным  садом,  который   уже  много  лет   содержат  почти  все  мужики  Мирошники.  Если   до   войны  Ветряки   были  островом,  то  после  победы  райсовет  расстарался   и   построил   каменный  мост  для   небольшого  хутора.  С  одной   стороны,  для обитателей  хутора  вроде  и   выгода,  а  с другой -  теперь   таскались  по  острову  кто  ни  попадя…   Звонкая  трель  междугородной  связи   вырвала  Фёдора  из  власти  дум.
   А  сонная  телефонистка   с  голосом  «прищепка  на  носу»   произнесла:  «Кто  Николаев  вызывал,  пройдите  в   кабинку!»  В  трубке   звучал  мамин   родной  голосок:  «Фёденька,  это  ты,  сынок?». 
    «Здравствуй,  моя  хорошая,  так  соскучился,  мама, -   нет  сил, вот  и  вырвался  на  переговорную.  Вот  твой   голос  услышал ,  и  уже  легче   стало  на  душе!»   Как  ты  там?  Как  здоровье? Не  докучает  ли  Алешка? –
-  Ты  меня  , Федька,  прямо  забросал  вопросами. Отвечаю:  «У  нас  все  хорошо,  спасибо,  сынуля,   за   денежки,  но,  право  это  лишнее,  мне  и  своей  пенсии  хватает!  Здоровье   в   норме,  Алешке  некогда  докучать -  он  по-настоящему   влюбился  и  домой  появляется только  спать.  Видела эту  девочку  с  Лешкой   на  Советской  вечером. Очень  красивая,  ну,  прости,  вылитая  Ангелина  твоя!  В  похожую  на  собственную мать - грех   не   влюбиться !»
      -   «Как  хотелось,  чтобы   ты  в  эти   дни   был  рядом,  что-то  мне   тревожно , сына!  И  ребенка  бы  порадовал,  и  поговорил  с  ним-  ты  ж  знаешь как  он тебя  уважает  и  боготворит.  Постарайся  хоть  на  недельку отпроситься у  начальства,  Федя!»   
На   эту   просьбу  матери  Сокол  ответил  неопределенно,  но  твердо: «Придумаем  что-нибудь  родная!»
        После  разговора  с   домом,  Фёдор  вышел  к   парку  и  уселся  на  скамью  в   тени  и   собирался  обдумать   все  новости  из  Николаева,  как   увидел  бегущего  к  нему   Акына…  По  жесту  еще   издали   Сокол  понял,  что  выходные  уже  закончились  и  жест  означал «Срочный  сбор».   Аманжола,  успокоив  дыхание,  доложил: «Командир,  катер  ожидает  нас  у  Кацивели,  Снежок  уже  на  борту,  с его  семьей  я  уже  за всех  простился  и  прихватил  твои   шмотки,  вот!»    На  бегу   Сокол   прикидывал  варианты   нынешней   внезапной  тревоги   и   не    находил   ответа.   Ладно,  обстановка  прояснится  через   часок,  подумал  он  оттолкнувшись  от  земной  тверди…Катер  несся   к  базе,  как  говорят,  во  весь  опор.  На   подходе  к   причалу   Сокол  заметил  ,  как   на   вертолетную   площадку   заходил   вертолет  из   Севастополя.   По  всем  признакам  «Мурене»  нашли     подходящее   задание,  раз так  быстро  всех  собрали.   Обычно,  срочные   сборы   личный  состав  команды    заставал   на  базе.  Этот   неординарный   сбор     кому-то  припек  задницу   наверху…  Надеюсь,  не   второй  Чернобыль,-  подумал  Сокол, вспоминая  ту  аварию,  когда  на  уши  встал  весь  мир….
    Еще   в  разношерстной  цивильной  одежде  вся  команда  собралась  в   штабном  кубрике,  где   фельдкурьер   флота   вручил  Соколу  пакет…. 
                ---------------------------
Алексей  Сокол     выпускной   вечер   в   нахимовском   «отслужил»    по   полной   программе. После   официальной  части   последовал  адмиральский  обед,  затем   прощальный   бал…  Набережные  Невы,  сборы  вещей,   проездные  литера  и….  прощай   училище!    Лешка    сожалел,  что  отец  на   выпуск   не  приехал  -  был  в  служебной командировке.   Остается   только   махнуть    в   Николаев,-  обрадовать  бабулю.  С  этой  мыслью    Алексей   отправился   в  Пулково,  чтобы  переправить  литерное  требование  на  авиабилет  до  Николаева….   И   вот,  «ТУ-134»   взмыл   в небо   и  взял  курс  на   юг.   Парень  впервые  летел  на  лайнере  и  не  отрывался   от   стекла  иллюминатора:  внизу простирался   зеленый  простор,  мелькали  поля  и  леса,  города   и  сёла, извивались  блестящие  ленты   рек  и  яркие  блюдца   озёр.  Нынешний  рейс   проходил   по  странному    маршруту   с  посадками  в  Риге, Минске, Киеве  с  конечным  пунктом -  Николаев.   Смотреть на  землю   с    километровой  высоты   было  «зверски»  интересно.  Лешка   так   увлекся,  что  не  покидал   самолет   даже   при  посадке  в   промежуточных  пунктах.  После  Киева  из   Борисполя  полет  проходил  вдоль  Днепра   и   пролетал   над  маминой   родиной -  Ветряками.   Алексей   хорошо  знал  очертания  «родового»  острова,  увидел  дом  бабушки  Поли  и   лодки-плоскодонки   своих  дядьёв,  но  это  видение  скользнуло    и  скрылось   под  фюзеляжем   самолета.  Впечатлений  хватило   вплоть  до  момента,  когда  пилот заложил    вираж   перед  посадкой  в  Николаеве.  Лешка   мельком   успел  охватить  взглядом  свой  родной  город.  Но  это  было  так  стремительно,  что  самолет  уже  закончил  рулежку  и  было  видно,как  к борту   подъезжала  машина-трап.   Через   четверть  часа   Алексей   успел   выйти   к  автобусной  остановке.  Аэропорт  был  в  семи  километрах  от  города,  автобуса  ждать  было  с  полчаса    и  парень  вернулся  в  аэровокзал,   чтобы   навести  полный  блеск   в  своей  флотской   парадной   форме.  Вскоре  бляха, якорьки  на  погонах,  пуговицы,   звездочка   и   ботинки   поражали  своим   блеском.   К  автобусу   он   вышел   вовремя,  уже  заканчивалась  посадка  прибывших  пассажиров.   Лешка   вошел  в  переполненный  салон  «Икаруса»  и   примостился   на   своем   чемоданчике   вблизи   от  водителя .  Когда   «Икарус»  доехал  до  военного  городка,  Алексей   пересел  на  троллейбус   и  через   полчаса   вышел  на   углу   Советской  и  Большой  Морской.  До   бабулиной  квартиры   было   рукой  подать.    Лёшка   дальше   мог   идти  буквально  с  закрытыми   глазами.  Вот  ступеньки   магазина  «Ряжанка», потом   фотоателье,    магазин  «Подписные  издания»,  междугородний  переговорный  пункт, между  ними арка  кинотеатра «Родина»,  далее  -  поворот   направо, двадцать  шагов  до   входных   ворот  двора,  который   так  и  остался   с  детских   лет   своим  родным.    Квадрат  двора  приходился  на  четыре   пятиэтажных   дома:  их   фасады  выходили  на   Советскую,  Московскую,  Свердлова  и   Розы  Люксембург.  Бабушкина  квартира  на   втором  этаже  выходила  на  Московскую.  Просторный  балкон  в  раннем  детстве  для  Лёшки  был  «капитанским   мостиком»  большого  корабля   ребячьих   пиратских  грёз…  Но   домой    Лешка   не  попал,  а  оказался  в  крепких   объятиях    и  уткнулся  носом  в  необъятную  грудь   бабушкиной   соседки  Евдокии  Илларионовны.  -  Низким  грудным  голосом  она  нежно  проворковала: «Голубь  ты  наш,  вернулся!»    Давай   свой   рундучок  и  дуй   в   сквер, в  павильон  «Мороженое»  -  там  твоя  бабушка   сидит.»   На  прощание  чмокнула   его  в  щеку, оставив  на  ней  жирный   помадный  след.  Могучая  соседка, как пушинкой  играла  Лешкиным   увесистым  чемоданчиком,  входила  во  двор   по – хозяйски.  Она  была  во-первых , женой  начальника  отдела  кадров «61  коммунара»,  во-вторых,   общественница  домового  комитета.  Благодаря   энергии  этой  могучей  женщины  в   этом  дворе  много  лет  царил  порядок и   чистота….
      -  Екатерина   Ивановна  заприметила   входящего в  сквер   внука   лишь   по   белоснежной  форменке и  безукоризненно отглаженным чёрным брюкам.  Он  был   неотразимо  великолепен: рост,  стать,  безукоризненно  подогнанная  форма  и   заложенная  в  генах   красота.    Мимо  завороженных  отдыхающих    в  скверике  людей,  Лешка  легким  и стремительным    шагом    взлетел  на   веранду  кафе.  Но   не  менее   резво   вспорхнула  ему   навстречу   гибкая  и  сильная  бабушка,  не  взирая  на  седьмой   десяток  лет.   Опять  объятия  и   поцелуи…  -  «Ну,  Лешка,  ты  весь  в  отца,  никогда  не  предупредишь,  свалился  как  снег  на   голову!»
     - Не  сердись,  моя заботливая,   я   намеренно  прилетел  без   предупреждения. А то  бы  ты  целую  неделю  тратила  на  приготовления!-  ответил  внук.  В жаркий  день  они  долго  сидели   в  кафе,  не  спеша  домой,    вели   тихую  и  радостную  беседу .  Она   так  затянулась,  что   во   двор   они   вошли  освещенные  клонящимся  к заходу   солнцем.    Остаток  дня  ушел  на   встречи   с  соседями   и  приятелями  по  двору.  Весть  о  его  приезде  уже  разнеслась  по  округе   и  от  этих  встреч   никак  не  отвертеться.  Когда  все  рутинные  обязательства   были  соблюдены,  Лешка   с  удовольствием   прислонился   к  подушке.  Уже  в    плывущем  ко  сну   организме,  теплились   мысли  :  телеграмму отцу,  зайти  в  комендатуру….  Через  мгновение    сон   сломил  буйну   голову.

Продолжение     следует  (не сразу)……
   
       proza.ru/2013/11/02/747
.