Неожиданность

Что-то сразу насторожило Семёна, ещё тогда, когда он открывал дверь в их квартиру. И только войдя в прихожую, он понял, что. В это время его драгоценная половина обычно была дома. Значит должна звучать на всю квартиру музыка, чаще всего это были песни Нюши (весь её репертуар Семён знал уже почти наизусть), или другая попса. Он прошёл в комнату, где было не только необычно тихо, но и непривычно прибрано. Нигде не валялись чулки Ангелины, кружевные трусики, небрежно брошенные лифчики и другие мелочи женского туалета. Только что-то небольшое снежно белело посредине ковра. Семён подошёл, подобрал, повертел в руках изящную вещичку. Это была кружевная перчатка. Он вспомнил, такие перчатки были на Ангелине в день их свадьбы, почему она оказалась брошенной, непонятно...

На компьютерном столике Семён обнаружил записку: «Прости меня, если сможешь. У меня появилась возможность устроиться в Москве. Такой вариант может больше не подвернуться. Прощай».


Ангелина пела в ресторане, пользующемся популярностью у здешней элиты, там частенько тусовались и приезжие. Видимо, какой-то богатый клиент что-то ей предложил. Семён сел на диван, обхватил голову руками, вздохнул. Не сказать, чтобы он был особо счастлив с Ангелиной, но было же и хорошее. В первый раз, когда её увидел, то остановился, как вкопанный: она ему напомнила яркую экзотическую птицу, случайно залетевшую в их северный город. Девушка, видимо, только что вышла из супермаркета и шла ему навстречу, словно плывя по воздуху. Как он осмелился подойти и добиться номера телефона - и сейчас неясно. Но она не только номер телефона дала, но через некоторое время согласилась встретиться. Впрочем, Семён парень видный, высокий, спортивный: с детства занимался борьбой, плаванием.
Та горячая страсть, что вдруг их охватила, казалась беспредельной и непреодолимой. Им всегда не хватало времени, его было просто катастрофически мало, чтобы узнать друг друга лучше. Они поженились. Но постепенно выяснилось, что, как ни печально, кроме этой пылкой чувственности их ничто не объединяет. Тем не менее, это было так. Самым любимым занятием Ангелины, когда она отдыхала, было просто валяться на диване, проглядывая модные журналы и поглядывая на экран телевизора, который практически не выключала. Еще  - посещение магазинов и обсуждение покупок и других актуальных новостей с подругами. Когда, Семён невзначай заикнулся об обожаемых им импрессионистах, она как-то странно взглянула на него и снова уткнулась в журнал, даже не удосужившись ответить.


- Что это у тебя дверь не закрыта, - раздалось неожиданно.
Он увидел Тамару,  которая с недавнего времени стала его соседкой. Она работала в больнице анестезиологом, там же Семён был хирургом. У них всегда было взаимопонимание, какая-то странная связь, теплота, что заставляла их неудержимо тянуться друг к другу. И если бы она была свободна, возможно, и встречи с Ангелиной не было бы. Но Тамара была в то время замужем. Правда, недавно  она развелась, осталась с сынишкой, вихрастым Мишуткой, одна. Супруг ей изменил, и она не простила. Семён почему-то называл её Тим.

- Да, вот, Тим, - Семён протянул ей кружевную перчатку,- кажется, это всё, что осталось от Ангелины.

- Где же вторая, - Тамара взяла перчатку из рук Семёна, подержала в руках, любуясь узором кружева, затем положила на диван.
- У Ангелины. Эту, скорее всего, она выронила впопыхах.
- Ты, знаешь,- чуть помедлив, сказала она, - я испекла пирожки с черёмухой, ты пока кофе приготовь, я сейчас.
А потом они сидели на диване и ели вкуснющие пирожки, казалось, тающие во рту. О чём-то болтали под тихую музыку, и постепенно боль уходила, растворялась. Он взглянул сбоку на Тамару. Из-под завитка волос нежно розовела мочка уха, и ему вдруг нестерпимо захотелось коснуться её губами. И ещё  соблазнительно округлой белой шеи. Он несмело, легко поцеловал и то и другое. Тамара повернулась к нему, и Семён, неожиданно осмелев, буквально впился в её губы. Тамара, ставшая нежно-податливой, прильнула к нему, но вдруг резко оттолкнула. Вскочив и поправив юбку, (как женственно, - мелькнуло в голове Семёна) она сказала:
- Нет, нет, не надо. Только не так, - и пошла к двери. Семён рванул вперёд и, галантно открывая перед ней дверь, полушутя полусерьёзно спросил: «Но надежда у меня есть?»
Тамара, серьёзно взглянув на него своими тёмными глазами, слегка улыбнулась и сказала:
- Может быть, - и скользнула мимо него в дверь.
А Семён ещё некоторое время стоял на пороге, задумчиво глядя ей вслед, и надежда  у него в душе  ожила и  шевельнулась, словно тёплый пушистый скворчонок.