Желтизна осеннего солнца

Желтизна осеннего солнца

Рассказ

Дурь, что так удачно достал, слазив ночью через форточку в больничную аптеку, быстро кончилась. Толян, по уличной кличке Баран (за кучерявый волос), почувствовал, как обычно, при ломке, дискомфорт. Болела голова, ломило все кости, двоилось в глазах и подергивало веки. Ломка началась уже с утра, а в кармане было пусто. Покрутился, на всякий случай, возле магазина. Знал, где-то тут обитает его обычный поставщик Руслан, а может и не Руслан, так, по крайней мере, звали его наркоманы, но точно, кавказской национальности. Дважды он Толяну уже давал в долг, Толян не рассчитался, знал, что вряд ли, пока долг не отдаст, еще получит, но терпение уже кончалось. Чувствовал, что может пойти на крайность.
И вдруг заметил: из магазина вышла прилично одетая бабка, но главное - в ушах ее блестели золотые сережки! Его как магнитом потянуло за ней. Одет он был тоже прилично - в кожаной куртке и недурен собой. Словом, подозрений у бабки не вызвал.
Бабка шла, видимо, на какое-то торжество, несла букет цветов. Оказалось, в соседнюю девятиэтажку. Пошел за ней. Первым занял лифт. И, едва лифт тронулся, протянул руку к серёжкам, нагло сказал:
-Давай сюда, а то вырву с мясом.
Бабку от страха аж затрясло, букет выпал из рук. Трясущимися руками сама отстегнула сережки, подала.
-И молчок! - прижал он палец к губам, - пикнешь - убью!
Вытолкнул бабку, когда лифт остановился. Нажав кнопку, поехал вниз. Думал: вот-вот поднимет крик, но было тихо, вышел из лифта - и за угол. Руслан, как всегда, был на месте, дал ему сережки. Тот покрутил так-сяк, сказал:
-Ладно, одну беру за долги, на вторую дам две дозы.
-Ты что, офонарел? - протянул было руку Толян.
-Они ж не твои. Я счас видел их на одной бабахен, - остановил его руку тот.
- Ладно, давай, хрен с тобой! - почти вырвал Толян у того два пакетика.
И бегом в подъезд пятиэтажки в конце квартала, где они втроем - его друзья Жорик и Бамбино - делали инъекции. Старики-пенсионеры там иногда ворчали, но побаивались их. Вбежал в подъезд, нащупывая в кармане шприц. И увидел: на ступеньке второй лестничной площадке сидит она, Ольга. Та самая, в которую был влюблен в школе, и которая до сих пор снилась по ночам. Растерянно спросил:
-Ты что здесь делаешь?
-Толян! Бамбино говорит, что ты любишь меня и выручишь, - вместо ответа сказала та, дай хоть разок уколоться...
-Ты что, тоже? - удивился Толян. - Я-то туда-сюда, а у тебя батя - большой начальник...
-Папа умер давно, а мама пьет, каждый день разных мужиков водит, один из них угостил раз меня, а теперь не могу без наркоты, - коротко поведала о себе Ольга, - а тогда в школе я тоже любила тебя, ждала? что подойдешь, - заискивающе, показалось, неискренне сказала она.
-А я думал, у тебя любовь с тем красавцем, Крутиковым, кажется?
-Что ты! Два раза с ним в кино сходила, попытался напоить меня и изнасиловать, я сразу его отшила.
-Если бы мы тогда знати, что любим друг друга, может, все в нашей жизни было б иначе? - задумчиво произнес Толян, доставая из кармана пакетик. Один протянул Ольге. Она тотчас вытащила из кармана свой шприц.
-Может, сейчас нам попробовать бросить? Говорят, любовь сильнее всего? - не то в шутку, не то всерьез предложил мрачно Толян.
-Давай попробуем, - эхом отозвалась Ольга. Она уже укололась, и начинался кайф. Толян повертел в руках свой пакетик. Боль во всем теле была невыносимой. Но еще муторней было на душе.
-Докатился я. Пошел на грабеж! - пронеслось в голове. Вспомнилась испуганная разряженная бабка.
-Пойдем ко мне. У меня мать в поездке, - предложил Толян.
-Пойдем, - сразу согласилась Ольга.
И они пошли к нему на квартиру, на восьмой этаж. Толяна уже трясло. Но он крепился изо всех сил. Преодолевая боль, галантно раздел Ольгу. Усадил на диван перед телевизором, а сам пошел на кухню приготовить кофе. Минут через пять вернулся. Ольга уже спала, свернувшись калачиком прямо в сапогах на диване.
Силы Толяна были на исходе. Едва дошел до шифоньера, где повесил куртку, достал пакетик и шприц, в задумчивости сел рядом с Ольгой, похрапывающей во сне, снял с нее сапожки. Принес ей подушку, подложил под голову, погладил льняным пышным волосам, заплакал.
-Что же мы, Ольга, с тобой наделали? Похоронили любовь и свои жизни.
В мозгу между тем бухало, как кувалдой. Боль во всем теле и огонь были нестерпимы.
-Эх, Ольга! Кажется поздно! Ничего теперь у нас не получится, - проговорил он. Взял шприц, но тотчас бросил его, будто обжегся. И будто просветленным взглядом оглядел комнату. Как книгу мысленно перелистал всю свою жизнь. И содрогнулся. Сколько там уже всего было!.. Положил на стол пакетик. Мысленно сказал:
-Прости, Ольга.
Вышел на балкон. По-осеннему тускло светило солнце, шелестели под окнами в палисаднике опавшие листья. Взялся руками за перила, оглянулся, набрал полную грудь воздуха, потом оттолкнулся ногами от стены, крикнул:
-Прощай, Ольга!
И бросился вниз головой с восьмого этажа.