Сочувствие и милосердие

Художник Christian Schloe

















Я услышала странный хрип за своей спиной, когда стояла на остановке в ожидании маршрутного такси.

На лавочке сидел грузный мужчина в очках, откинувшись на спинку и закатив глаза. В приоткрытом рту был виден вспухший язык.

- Вам плохо? Лекарства?
В ответ - только еле слышный хрип.
- Вам нехорошо? Что нужно сделать? (Боже, какой дурацкий вопрос, нужно что-то делать!)
- Мужчина, дышите...
- Галя, беги в больницу. Кто-нибудь, набирайте скорую, реанимацию!
Нажимаю на грудину - он делает поверхностный вдох.
Подошел парень, видимо, начинающий медик.
- Держите ему язык, чтобы  не завернулся!
- Да, девушка, у него может быть эпилепсия (кто-то со спины).

(Какая эпилепсия? Он сидит совершенно расслабленно, вытянув мягко ноги вперёд.)

Достаю телефон из нагрудного кармана его рубашки. Мне некогда разбираться и Юный Медик сообщил о ситуации по номеру, который, видимо, был записан как "жена".

- Может, у него аллергия или астма?

(Ага, астма... при которой бы он сипел и пытался ужасно прокашливаться, до слёз, скрючившись к коленям).

Медик вставил поперечно шариковую ручку, легко отогнув вспухший, но мягкий язык.
Галя прибежала назад от закрытой по поводу государственного праздника поликлиники и повторно позвонила в скорую.
 
Очень редкие вдохи, нитевидный пульс на запястьях, в грудине чувствую пульсацию. "Медик" делает несколько раз искусственное дыхание, я нажимаю не очень интенсивно от центра к правой стороне рёбер. Думаю, что у него инфаркт и боюсь усугубить с сердцем, но нужно добиваться вдоха.

Кто-то дал бутылку минералки, набираю прямо с горлышка в рот (...а пил кто-то незнакомый), чтобы брызнуть Ему в лицо, бью по щекам. Еле слышный вдох.

- Не нужно так часто массировать. У него очень редкий вдох, но он дышит.
Лицо становится более восковым и слегка зеленоватым у крыльев носа. Всё очень тихо, нет никакого бульканья, характерного для отёка лёгких, который бывает при инфаркте.
Нажимаю на грудину. Он обмочился. Мне видно не очень большое пятно на светлых брюках.

 "Медик" отошёл в сторону.
- Так мой папа умер от инфаркта. Да, я на первом курсе медицинского...
- Где же скорая?? Уже прошло пятнадцать минут! Вот так будешь умирать - и никому ты не нужен! Никакой помощи! Звоните ещё!

Нажимаю ему на грудину - никакого вдоха. Делаю искусственное дыхание, приложив на его приоткрытые мягкие губы накрест свои ладони - не дышит, весь какой-то более мягкий. Подходит мужчина и щупает пульс.

- Девушка, прекратите. Ему это уже больше не нужно!
- Как же не нужно?

Пытаюсь продолжать делать реанимацию, брызгаю водой, бью по бледным мягким щекам полного семитского мужчины. Хочу налить капельку воды на его губы.
- Девушка, это мертвец. Всё. Конец. Вы всё сделали, что могли.
- Ну, как же? Скорой ещё нет... нужно его спасать... нужно что-то делать, чтобы они могли его реанимировать...
- Мы же тут не специалисты...
- Посмотрите его зрачки! У кого есть зажигалка?

Открыв веко и поднеся к широкому зрачку удивлённо-ясного и спокойного глаза огонек не видим никаких изменений. Пытаюсь еще раз дотронуться до его груди.

- Не надо, девушка! У вас есть платок?

У меня есть на голове шёлковая косынка, но я почему-то не хочу подвязывать ею челюсть умершего, признавая до конца факт его смерти, и говорю, что у меня нет никакого платка, хотя он у всех перед глазами. Мужчина сводит его челюсти, которые спокойно принимают новую форму  без всякой подвязки.

Разворачивается скорая. Пожилая врач уже всё видит в лобовое стекло, поэтому выходит без спешки. Никто из медиков не пытается проводить никакую экстренную реанимацию. Всё.

- Похоже на инфаркт. Вызывайте милицию.
(Как же так? А дефибриллятор? Укол адреналина? Вентиляция лёгких? Он же пять-семь минут назад был ещё жив!!)

Подбегает жена и основная часть медиков обращает всё своё внимание на оказание помощи ей.
- Как же так?? Я же отправила его только погулять! Да, у него ишемическая... нет... инфарктов не было...

Женщину отпаивают какими-то каплями и той же бутылкой воды, которую я оставила на лавке.
Прохожие дают ей пакет, в котором просвечивает хлеб, молоко, которые Он хотел принести домой. Через сутолоку и частокол прохожих и реанимационной бригады вижу его покрасневшие ноги, опутанные какими-то проводами, пытающимися зафиксировать факт его окончательной смерти.

Жена оседает в немом плаче нахлынувшей истерики. У меня слегка выступает и сразу высыхает в этой сорокаградусной жаре слеза. Студент предлагает седовласой сухонькой даме  со скорой остаться в качестве свидетеля для милицейского протокола - та в ответ пожимает плечами: типа, как сам хочешь. Некоторые люди стараются побыстрей покинуть это печальное место. Другие - делают фотографии на мобильные телефоны.

 Всё. Конец. Мертв. Я его не спасла. Моя маршрутка.
И даже никакого тремора. Видимо, во мне недостаточно милосердия.

28. 06. 13.