Лучшая подруга моей жены. Глава 2

   
                2

 Следующим вечером Оксана  пришла ко мне в комнату, легла на кровать рядом со мною, чтобы заняться со мною любовью.   
  Располневшая до безобразия,  в последние  годы она перестала вызывать у меня влечение.   Меня отталкивали ее   жирные ляжки, заплывший жиром живот, ее  двойной подбородок. В голове вертелась мысль о разводе.  Вместе с тем меня мучило чувство вины перед  женою,  и в душе  звучала нотка жалости к ней.   
      Чтобы полнить супружеский долг, мне пришлось закрыть глаза и представить на месте Оксаны Свету, которая уже вызывала у меня чувство влюбленности. Я почувствовал прилив энергии  -  долг был выполнен с честью. 
    С тех пор, занимаясь любовью  с женой, я представлял Свету.  Моя фантазия создавала целые сюжеты. Вот один из них.    
   Оксана с дочерью  уезжают на юг. Я звоню Свете и предлагаю встреться, чтобы поговорить. «О чем?» – спрашивает она, заинтригованная.  «Скажу при встрече».
   Она соглашается.     Мы встречаемся в баре, садимся за деревянный столик. Я заказываю пиво, кальмары, фисташки.  «О чем ты хотел поговорить со мной?» – спрашивает она. «Мне просто хотелось тебя видеть. Честно говоря, мне безразлично, о чем мы будем говорить. Мне важно слышать твой голос, видеть тебя», - отвечаю я. «Я же тебе говорила, что мужья моих подруг для меня не существуют», - говорит она строго.  «Ты, конечно, вправе жить так, как тебе хочется. Но ты ведь  знаешь, что нередко принципы губят нашу жизнь».
           На ее лице отражается колебание. Мы гуляем по городу. Она держит меня под руку. Когда мы оказываемся в темноте,  я обнимаю ее, целую губы, шею, грудь. Сначала она вяло сопротивляется, а потом  отвечает на мои поцелуи.  «Когда ты мне покажешь свою новую квартиру?» – спрашиваю я. «Когда хочешь?» -  «Сейчас». – «Нет, сейчас не могу. Завтра идти на работу». – «Тогда давай завтра». Она соглашается. 
   Я довожу ее до подъезда. Мы долго не можем расстаться. Мои руки обвивают ее стан.  Наши тела сливаются в одно целое.
 На следующий день, прихватив с собой бутылку дорогого марочного вина, я прихожу к ней в новую квартиру.    Мы медленно пьем вино,  говорим о Виталике, ее  сыне, которого она отвела к матери.   
   Вино выпито. Я подхожу к ней, и мои губы впиваются в ее губы.  Она страстно отвечает на мой поцелуй. Я снимаю  с нее блузку,  целую грудь.  Затем снимаю с себя рубашку, брюки, остаюсь в одних трусах.
        Она  долго не позволяет снять трусики. Пришлось подать ей пример. Она сдается.  Сначала я целую ее в губы,   затем перехожу к груди, а потом спустился еще ниже. Затем мы соединились.   Происходит одновременный оргазм. Она издает стон наслаждения. Я глажу ее по голове.
   «Ни с одной женщиной мне не было так хорошо, как с тобою. Мы созданы друг для друга», - говорю я.  «Не понимаю, почему я так поздно прозрел.  Я люблю тебя». «Я тебя тоже очень люблю. Меня только одно мучит, отравляет счастье – мысль об Оксане. Я ведь ее подруга». «Не мучь себя. Мы имеем право на счастье». Мы проводим всю ночь вместе.  Несколько раз соединяемся. «Я хочу от тебя ребенка», - шепчу я. «Это невозможно». – «Но   очень хочется».
 Утром  она уходит на работу.
 Мы проводим чудесную неделю.  Но потом возвращается Оксана,  я вынужден  вернуться домой. Наши встречи стали тайными. Света становится  моей любовницей. Она не настаивает на браке. Она понимает, что  мне трудно оставить дочь, что я не могу нанести дочери и жене психологическую травму. «Я тебя очень люблю,  но мне страшно становится при мысли, что я ухожу от дочери, а она плачет и просит меня не бросать ее», - говорю я ей, и она соглашается со мной.
    Мы живем с нею душа в душу, но месяца через два Оксана  открывает нашу связь.  Она устраивает настоящую истерику. Я не стал отрицать очевидное.  «Оксана , пойми, - говорил я жене, - все мужчины  полигамны. Они не могу удовлетвориться одной женщиной. Мне понятны твои чувства. Ты вправе подать на развод, я подчинюсь твоему решению, но я не одобряю его. Нет, я не обещаю тебе бросить Свету. Но не хочу расставаться с тобою. Я люблю вас обеих.  Я хочу, что вы обе были моими женами. Более того, я хочу, чтобы остались подругами. Света не сделала тебе ничего плохого. Если бы не она, так другая стала моей любовницей. Пусть уж лучше  она. На нее не надо тратить деньги. Она сама состоятельна. Ты ничего не потеряешь. Наоборот, я уже не буду смотреть на других женщин. Я буду хранить вам верность, а  Оля не потеряет отца». 
Оксана  возмущается, выходит из себя,  но потом соглашается  жить со мной на моих условиях. Ведь для нее главное: материальное положение и  счастье дочери.   
      
 
   Фантазии услаждали мою жизнь, но нужно было переходить к практическим действиям.   
 Я попросил  у Оксаны  номер телефона Светы. Это насторожило жену. Пришлось фантазировать:
   - Ведь тебя часто не бывает дома допоздна.   Ты говоришь, что бываешь у Светы…. Вдруг мне надо будет срочно с тобой поговорить.
    Оксана нехотя продиктовала мне номер телефона своей подруги.

 Когда я оставался дома один, я прокручивал  старые семейные кассеты, на которых были записаны  наши семейные праздники, находил Свету и любовался ею.   Нередко я  заходил в комнату жены  и долго смотрел на  фотографии Светы, лежавшие на столе. В душе у меня при этом возникала истома.  Чтобы  Оксана не догадалась, что я смотрел на них,  и не заподозрила меня в темных мыслях, я, полюбовавшись прекрасным образом,  великолепным телом,  снова клал фото на стол  в том же порядке, в каком они лежали: сверху фото Виталика, снизу – Светы. 

 Оксана  что-то почувствовала и устроила скандал.
- Тебе Света нужна! Признайся, ты звонил ей, - истерично визжала она.
 Я заверил ее, что Свете не звонил.
- У меня даже и в мыслях не было.
 Я не обманывал. Я собирался  позвонить ей, когда Оксана  уедет на юг.

 Когда Оксана  поехала с Олей к теще, позвонила Света. Ее звонок был для меня неожиданным, я не был  готов к разговору.
 - Можно Оксану?
-  Ее нет. Она пошла к родителям. Как ты поживаешь? – спросил я.
- Нормально! – ответила она  с подчеркнутым безразличием и холодностью, как будто ее задел мой вопрос  (какие, мол, сомнения могут быть на этот счет). – Ну ладно. Придет, пусть звонит. До двенадцати.
 «Наверно, у нас ничего не получится», - подумал я с горечью.
 
   
     Как-то произошла ссора с Оксаной.  Причина – деньги. Из своей зарплаты она ни копейки  не тратила  на семейные нужны.  На мою зарплату мы покупали вещи, платили за квартиру, еду. 
  Меня стало раздражать все: бардак на кухне, на вешалках,  ее примитивный вкус. Я сделал открытие: основная черта личности Лены – хаотичность, бессистемность во всем. Бессистемность, хаос  у нее были, прежде всего, в голове. Все ее знания были разбросаны беспорядочны.    Например,  историк по образованию, она отнесла Александра Македонского в эпоху третьего века новой эры.  Внутренний, умственный хаос распространяется на  все – на расходы семейного бюджета, на порядок в квартире, на образ жизни. Раньше я этого не замечал, но сейчас эта черта стала меня раздражать.   
 Я не мог тратить деньги так, как я хотел. Я не мог реализовать свои программы покупок. Например, мне пришлось отдать ей 5 тысяч на поездку на юг и на оплату за квартиру. На оставшиеся деньги я уже не мог позволить себе покупку крупной вещи (например,  дивана или музыкального центра).
 Оксана  взревела, устроила сцену ревности.
 - Тебе Света нужна!  Но учти, кровать разрежем пополам!
 О Свете она стала отзываться с раздражением, Я боялся, что она прервет отношения с нею. Но этого, слава богу, не произошло. Они по-прежнему переговаривались по телефону, встречались. 
 

  Седьмого августа, в среду, вечером, Оксана  сказала радостно:
  - Светулик придет.
   В последнее время ее подозрения относительно наших тайных симпатий почему-то  исчезли, по крайней мере,  значительно ослабли.
  Я решил организовать небольшую вечеринку и поторопился на троллейбусную остановку в  магазинчик «Юлия», который  работал круглосуточно, и купил   три бутылки пива,  бутылку настойки на коньяке, крепостью 18 градусов, пачку кальмаров, шоколадку. 
   Я переживал, что закуски маловато, но Лена успокоила меня:
 - Света принесет что-нибудь.
  Света пришла поздно, почти в десять часов. Она работала допоздна. На ней была коричневая блузка и юбка. Мне больше нравилась  голубая с небольшим вырезом на груди блузка, в которой она была на именинах Олечки, но и в этом облачении она была прелестна.
 Из ее сумки вынырнули всего лишь два мороженых.  Для продолжительной  беседы еды было маловато, я намеревался сделать еще одну вылазку в магазин, но женщины удержали, заверив, что они не голодны.
 Четыре яйца, сваренные мною, обогатили наше меню. Майонез, который Лена достала из холодильника, превратил яйца в настоящий деликатес.
 
     Мы разместились на кухне за столом.
Женщины предпочли пить пиво, мне досталась настойка, что меня вполне устроило.
 Света рассказывала о поездке в Белоруссию и на Украину. Она  с сыном побывала в  Минске, Бресте, Киеве. В каждом городе она отдала должное музеям и другим достопримечательностям. Я слушал невнимательно.  Она  была неважным рассказчиком. Ее рассказ был больше похож на финансовый отчет. Она сообщала, сколько она заплатила за вход в тот или иной музей, за право сфотографировать картину, за номер в гостинице. Например, она сказала, что за двухместный номер в киевской гостинице ей пришлось платить по 700 рублей за сутки.   
   Я рассматривал фотографии (их было более двухсот),  которые Света привезла  из путешествия. На фотографиях была изображена Света, Виталик  на фоне  музейных экспонатов, исторических зданий, памятников. Меня не интересовал фон и Виталик, меня волновала только сама Света. Две фотографии произвели на меня особенно сильное впечатление.  На них  она, в блузке и юбке, выглядела  очень печальной, задумчивой. Ее лицо было очень красивым. Но меня особенно потрясала ее  великолепная фигура. Поражал контраст между ее довольно большой грудью и тонкой, ярко выраженной талией. «Как я мог не замечать раньше такой замечательной фигуры, - негодовал я про себя. -  Где были мои глаза!»
  Оксана, напротив, обращала внимание, прежде всего, на музейные экспонаты, и когда я, показав на одну из фотографий, где Света выглядела особенно привлекательно, сказал: «Очень удачная фотография», - на ее лице мелькнуло выражение недоумения, ведь на этой фотографии не было экспонатов.
   Света попросила меня показать фотографии, снятые мною на именинах Оли. Я принес свой альбомчик. К моему удивлению, ей понравились фотографии с ее изображением, и она попросила негативы, чтобы сделать себе.   
  - Я подарю тебе.
 Я протянул ей одну фотографию, на которой были изображены и она, и я. Мне хотелось, чтобы это фото постоянно напоминало ей обо мне.  Я знал, какой силой обладают образы.
- Я хочу иметь и другие. Все пять фотографий, - сказала она.
- Другие я  дам тебе позже. Схожу в «Кодак», отпечатаю.
- Напрасно. Мне делают дешевле.
 Я сдался и принес ей пленку.
- Раз уж ты сама будешь печатать, то заберу у тебя назад  фотографию, - сказал я. - Она мне самому нравится.
   Она с удовольствием ела яйцо, порезанное на дольки. Она сама поливала его майонезом. Я заметил, что она размазывала майонез по яйцу пальцем, и палец побелел, пятно майонеза белело на ее верхней губе. Если бы это была не Света или даже Света, но с месяц назад, то  меня бы стошнило от отвращения, но на этот раз ничего, кроме чувства умиления, я не испытал. Более того, мне хотелось слизать этот майонез с ее губ. В памяти всплыл кадры из эротического фильма, где герой (Марк Рурк) покрывал тело партнерши изысканной едой, а потом слизывал ее. 
     Я принес на кухню магнитофон. Звучала лирическая музыка: «Летний вечер», песни Мире Матье. Мне особенно приятно было слушать  песню Игоря Талькова «Летний дождь», которая   отражала  состояние  моей грустной влюбленности в Свету. Эта песня   стала символом, знаком Светы.

      Я не мог оторвать от нее глаз: серые глаза, прямой нос с маленькой горбинкой, матовый цвет нежной тугой кожи, чувственные губы.  Ей ни за что невозможно было дать  тридцать шесть  лет. Она выглядела  лет на двадцать пять-тридцать.   «Готов ли я ради близости с нею пожертвовать верностью своей жены? – мысленно я задал себе вопрос и ответил без колебаний:  - Да, готов.  Заключаю сделку  с дьяволом: в обмен на то, что Света станет моей любовницей,  я   соглашаюсь, что  у моей жены тоже появится любовник». 
 
  С напряжением я наблюдал за движением стрелки часов  по циферблату, радуясь, что она  приближается к цифре «12». «Троллейбусы уже не ходят! Значит, я снова пойду ее провожать». Во мне тлела надежда снова проводить гостью  до самого дома, а потом снова повторить то, что  было у нас 4 июля,  а может и усилить, пойти дальше.  Но она реализовала другой сценарий. В первом часу по телефону она вызвала такси. Я попытался уговорить ее остаться на ночь у нас, но ее решение ехать домой было твердым.
  Мы вдвоем вышли на улицу. Ночь, темнота провоцировала меня на безрассудные поступки. Искушение поцеловать ее, обнять было сильным. Но я понимал, что такой поступок  мог только оттолкнуть ее от меня. Каждому овощу свое время. У меня уже созрел план позвонить ей и предложить встречу после отъезда Лены с Олечкой в санаторий.
 Ждать такси нам пришлось минут десять. Разговор тек легко, непринужденно.   С нею у меня никогда не возникало неприятного напряженного молчания. Она умела поддержать разговор на любую тему.  Она  задавала вопросы, что-нибудь рассказывала.
- Как поживают Сергей с Виталиком? – поинтересовался я.
- Они до сентября уехали в Макеевку.
   От этих слов сердце мое радостно екнуло.
 -  Дай мне номер своего сотового, - попросил я.
 Если бы она сказала «Зачем  он тебе?» или «Возьми у  Оксаны. У нее есть», то наших  особых отношениях можно было бы поставить крест,  но ее реакция на мою просьбу была  позитивной.
- Запиши, - проговорила она. 
 У меня не было ни ручки, ни бумаги. В ее сумочке тоже не было  письменных принадлежностей. 
- Называй. Я попробую запомнить, - сказал я.
 Она назвала.
   Используя ассоциативный метод, я запомнил его.   
  Нас внезапно осветил пучок света фар - к нам приближалась легковая  машина с шашечками.
- Это ко мне, - сказала она.
 У меня снова появилось желание поцеловать ее в губы, но я снова сдержался. Я пожал ее руку, а затем поцеловал тыльную сторону кисти. Света села в кабину. Машина развернулась и уехала. Я поднялся наверх. У Оксаны был встревоженный вид. Она снова стала подозревать, что у нас со Светой  завязывается роман, что мы с нею  проявляем друг к другу нездоровый интерес. Я подумал, что поступил благоразумно,  не поддавшись  искушению  поцеловать Свету в губы:  Оксана могла наблюдать за нами из окна. «Интересно, видела ли она, как я поцеловал руку Светы?» – встревожился я.
  Я зашел в комнату и записал на карточку номер ее  телефона. 
      Минут через десять Света позвонила и сообщила, что она уже дома. У меня    камень свалился с души. В последнее время я переживал за нее.
      

   До моей любви к Свете меня  мучила хандра.  Я был крайне недоволен людьми,  которые меня окружали, друзьями. Они казались мне примитивными, ограниченными, недалекими.  Но стоило мне влюбиться , как мир преобразился. Я с удовольствием пообщался с Олегом Дорошенко, своим приятелем,   и даже нашел его тонким знатоком человеческих душ, несколько часов мы провели с Пашей Травкиным, и он произвел на меня впечатление мыслящего, культурного человека. 

   Я  был как чумной.   У меня пропал сон, аппетит. Впрочем, о потери того и другого я не жалел. Бессонница не мешала мне наслаждаться жизнью.  По ночам я думал о ней, слушал музыку,  переписывал с разных кассет на одну кассету грустные, романтические  песни  о любви. Например, у меня переписаны были  такие песни, как «Звездочка моя ясная», «Летний вечер», «Летний дождь», «Первая любовь»  - всего я записал  две кассеты.  Я надеялся, что рано или поздно  мы вместе со Светой  послушаем эту чудесную музыку.
 Потеря же  аппетита  шла мне только на пользу: я терял лишний вес и становился стройнее и здоровее.