Дороги выбирают нас

***
Он подарил ей платье. Платье было совершенно нереальное. Его было бы уместно одеть на вручение Оскара, но Оля не была актрисой. Оля не знала, что ей делать с этим платьем.
Разглядывая себя в зеркало, она не могла не признать, что он угадал и с размером и с фасоном. Она смотрела и не узнавала себя. Еж в зеленом платье выглядел взъерошенным и… красивым. Оля с интересом обнаружила, красивый изгиб там, где талия сменяется пикантной округлостью.

Подарок вызвал бурю смешанных эмоций. Казалось, что он, выбирая платье, совсем не думал о том, куда она его сможет одеть. Это совсем не ее фасон. Стиль… Он совсем не понимает ее.
Или наоборот? Видит и понимает ее лучше, чем она сама?

??? Платье было невозможно отдать кому-то: в нем было столько невысказанности, столько чего-то личного, чего он так никогда и не решился сказать ей вслух…

***
Уходить больно. Больнее, чем он думал. Казалось, ничего не изменилось: все та же жизнь - по расписанию, все те же новости - за завтраком и те же совещания - по понедельникам, и виски - по пятницам.

Но что-то неуловимо изменилось. Теперь ее больше не было. Она больше не жила в телефоне со всеми ее дурацкими сердечками и смайликами. Она не жила в почте, с анекдотами для настроения. Она не жила на желтых бумажках, которые приклеивались к столу или к экрану компьютера (отдать Олин компьютер в ремонт…)

Плюшевый медведь на ее половине кровати осиротел и укоризненно смотрел на Василия: «Что же ты наделал?».

***
Уходить больно. Ей не нужно было собирать свои вещи, она никогда не перевозила к нему вещей.

Запах разлуки витал в воздухе. Фразы, которые возникали «из ниоткуда» и вдруг повисали в воздухе… «я хочу помнить каждое мгновение с тобой»…

Она знала, что он не верит ей, не верит в счастье, не верит в себя… Она старалась показать ему, что его сомнения напрасны…

***
А он, и правда, не верил. Ее любовь противоречила здравому смыслу. Он хотел и боялся ее любви. Он боялся поверить в нее, а потом потерять. Да и просто поверить. Эта любовь рушила ставшие привычными границы мира. «Жизнь прожита… Поздно что либо менять… Я закоренелый холостяк и мне никто не нужен… Я сам создаю свой мир»…

И он придумывал себе новые спасительные для старого мира формулы. Она просто боится одиночества. Я просто боюсь одиночества. Я должен ее оставить, потому что я не хочу ее подвести. Мы должны расстаться, потому что она все равно меня бросит. Я все равно ее брошу, потому что она будет меня пилить, все женщины – зануды. Мужчина должен быть свободным. Все женщины хотят денег. В мире нет ничего хорошего, а, значит, и любви тоже нет. Я прожил плохую жизнь, я заслужил одиночество.

Так или иначе, минуты счастья помрачали ум. Оказалось, что за скорлупой привычной жизни еще целая вечность… В привычную мизантропию возвращаться становилось все сложнее. И это пугало.

Чтобы доказать свою теорию, самому себе, наверное, он стал все чаще и жестче провоцировать ее. Он намеренно делал вещи, которые - знал - ее раздражают. Она чаще всего, не реагировала, прекрасно понимая его усиливающиеся страхи. Ей  было достаточно сказать одно любое слово, чтобы он мог накричать на нее, доказывая себе свою теорию. Он свободное существо, свободнее всех остальных на планете, а значит, обречен на одиночество… Обречен. Не сметь доказывать, что счастье есть. Не сметь доказывать, что я кому-то нужен.

Уходить больно. Больно смотреть, как она плачет в ответ на его абсолютно незаслуженные обвинения. Больно смотреть, как она уходит. Даже не взяв свою зубную щетку. Впрочем, это тоже доказывает, что так и должно было случиться. Я обречен на одиночество.

***
Уходить больно. Я злюсь на нее за то, что она меня любит и не уходит.
Я злюсь на нее за то, что я люблю ее, и она не уходит из моего сердца. Я думал, единственный выход освободить ее от меня – это повеситься. Уходить больно. Я стою на краю табуретки и где-то в глубине души надеясь, что она вернется. Хотя, последний раз я ее сильно обидел, не должна вернуться. Не прощай меня.

***
Оля сидит на скамейке и не может встать. Она хочет подняться к нему. Она знает, что ему плохо. Она знает, что он ошибается. Но ей больше не разрешают. Оля плачет. Она больше ничего не может сделать.

***
Рядом садиться мужчина с седыми волосами. Это Серафим. «Ты не должна винить себя. И должна уважать свободу выбора».

- Но ему плохо…
- И это тоже выбор… Ты разбудила его и показала путь, но он не захотел по нему идти.
- Ему было лучше не встречать меня вообще…
- Он хотел тебя встретить… И ему дали шанс… Но предпочитает считать, что не он выбирает дорогу, а дорога выбирает нас… ПОДАРИ ЕМУ СВОБОДУ …
- Я уйду, только спасите его…Вы останетесь с ним?
Серафим грустно кивает, гладит Олю по голове и исчезает…

***
Оля сидела на кровати и гладила светлый шелк платья. Ты подарил мне платье. А я – тебе свободу…
 
Ну вот и все. Я не могу
Быть ангелом, прости…
Остался ты на берегу,
А я опять в пути.
 
Меня ты за руку держал,
Просила – удержи…
Но пальцы плавно ты разжал,
Ну почему, скажи!
 
«Простимся без банальных фраз,
Без ложного прости.
Дороги выбирают нас
И нам по ним идти»
 
А я тебя звала с собой…
Ты головой качал…
Прощай, печальный берег мой,
Мой брошенный причал.
 
Но ты остался, в этом суть,
Лишь молча глядя вслед,
Как волны лодочку несут,
К Востоку. На рассвет.
 
Любимый мой, на берегу,
Зачем, сказал ты – нет?
«Вблизи любить я не могу,
Мне слишком ярок свет»…