Страсти по Гусару

Причиной этой истории была любовь.
Предмет любви - серый, внушительных размеров кот Гусар красив был, как дьявол, однако характер имел ангельский, но весьма шаловливый.
Прогуливаясь однажды по балконным перилам, Гусар расшалился сверх всякой меры и, сверзившись вниз, пролетел восемь этажей, приземлившись на бетонный козырек подъезда.
Вместо нежно любимого кота мы принесли домой жалкую серую тряпочку. Тряпочка печально вздыхала и явно не собиралась возвращаться к жизни. "Ветеринарка" спасать животное отказалась категорически - не жилец.
Мы положили "не жильца"в кресло на теплую грелку, накрыли большой пуховой шалью и вознесли молитвы доброму кошачьему богу.
Три дня кот лежал в кресле и охал, как больная старушка.
На четвертый - начал осторожно слизывать сметану с моих мизинцев, через неделю освоил жидкую пищу, а через месяц уже ковылял по комнатам, подволакивая правую заднюю лапу, за что  получил второе имя и величался теперь Гусар Паниковский.
К следующему лету он окончательно окреп, правда, приобрел дурную привычку - громко храпел во сне. В остальном же был прежний резвый котище.
Я, в отличие от кота, с наступлением лета утратила последний разум и забрала себе в голову навязчивую идею о недопустимости новых прогулок. Я была твердо убеждена, что очередное хождение по перилам закончится летально для кота и пагубно для моего рассудка - я просто-напросто спячу.
Для остекления балкона
требовались какие-то специфические железяки, которые мой муж, страдавший маниакальной потребностью делать все своими руками, нигде не мог найти. Лето мы проводили весело и интересно: сын отдыхал в деревне, муж искал железяки, а я увлеченно обустраивала неостекленный балкон всевозможными надперильными баррикадами и пасла Гусара, рвавшегося на опасные променады.
Мне понравилось строить баррикады. Мало-помалу я вошла во вкус и сооружение баррикад приняло хронический характер. Я увлеченно совершенствовала фортификационную технику, в ход пошли подручные средства: подставки для цветов, разноцветные провода, безжалостно разломанная полочка для обуви и парочка пластмассовых контейнеров, беспардонно стыренная из ближайшего супермаркета.
Муж, выходя на балкон, издавал подозрительный горловой звук больше похожий на всхлип, но обсуждать опасную тему все же не решался. Балкон стал похож на инопланетный корабль и вызывал здоровое любопытство горожан.
В душную июльскую ночь открытый настежь балкон наконец,"выстрелил" - часа в три пополуночи раздался страшный грохот рухнувшего заградительного сооружения.
Разумеется, я вылетела из постели, как петарда, и возопив - "Что я тебе говорила, кот свалился!"- в два прыжка очутилась на балконе. В надперильной баррикаде зияла внушительная брешь. Вывесив за перила лохматую башку, я жалобно вопросила кромешную тьму: "Гуся, ты упал?" - и не получив ответа, пришла к безутешному выводу - Гуся упал!
Обезумев от ужаса, развернулась и понеслась прочь из квартиры, отогнав, попавшего под ноги мужа угрожающим воплем: "Если Гуська убился, я тебя изувечу!" Выскочив в подъезд и обнаружив не работающий лифт, я окончательно озверела и неслась вниз, как разьяренная фурия, проклиная себя за беспечность, мужа - за неостекление балкона, и весь белый свет - за погибель любимого серого зверя.
В ночном дворе обнаружился внушительный квадрат света, падающий из окна первого этажа, Естественно, я начала спасательную операцию и немедленно пропахала газон вдоль, поперек, по диагоналям и по периметру, время от времени жалобно причитая: "Гуся, Гуся, ты где?"
Гуся безмолствовал.
Поднявши голову к светящемуся окну, я нашла в нем мужской силуэт. Силуэт принадлежал довольно странному жильцу первого этажа. Была у него интересная особенность - он очень мало говорил и очень много пил, отнюдь не ключевую воду.
Внезапно вспомнив, что кроме белой длинной ночной сорочки на легкомысленных бретельках, на мне ничегошеньки - увы! - нет, я обхватила руками плечи, дабы прикрыть неглиже, и поинтересовалась изо всех сил светским голосом:
- Скажите, пожалуйста, Вы не видели - здесь кот не пролетал?
Странный сосед выпучил глаза, отчего немедленно сделался похож на пьяную жабу, и ответил решительно и сурово:
- Никто. Здесь. Не пролетал.
- Извините, - вякнула я и спешно ретировалась во тьму.
- Домой иди, сумасбродка! - раздался сверху голос мужа, - в кладовке спит твой Гуся...
Я вознеслась на восьмой этаж радостными скачками, потому что мое полосатое сокровище, желтоглазое мое чудо было живо! здорово! ни куда не свалилось! и мирно дрыхло!
Прискакавши в квартиру, убедилась, что кот жив -здоров, спит-храпит, облилась прохладным душем и, в очередной раз сообщив мужу, что неостекление балкона закончится разводом и кровопролитием, заснула безмятежным блаженным сном.
И канула бы в Лету эта история, когда б не соседка-сплетница, встретившаяся мне через пару недель около подъезда.
- Ты знаешь, что у Светки с первого этажа муж закодировался? - торжественно сообщила сплетница.
- Ну и что? - пожала я плечами, - давно пора!
- Сам! Сам закодировался! - не унималась сплетница.
- Какой сознательный! Молодец! - действительно удивилась я. Но сплетница не разделила моих восторгов.
- Думаешь, спроста это он? Не-ет... И в церковь сходил... И тихий стал, как кролик! Неспроста-а...
И, перейдя на заговорщицкий шёпот, записная сплетница поведала мне страшную тайную причину добровольной кодировки:
- Неделю, грит, пил... А ночью как-то стоит это он у окна... А она и приди...
- Кто? - не поняла я, - Светка?
- Не Светка! - мрачно доложила сплетница, - САМА приходила.
- Кто - сама?
- Кто-кто! - окончательно разобиделась сплетница, - кто приходит по ночам? Говорю же, САМА. Вся в белом и рукой так манит - зовет... Смерть это!
И, вспомнив заполошную ночь с мнимым падением Гусара, сумасбродные бега, квадрат света во тьме и свой дурацкий вопрос, я неожиданно и отчетливо поняла какая именно САМА приходила в ту ночь к соседу с первого этажа...