Дед Данила

Дед Данила

Рассказ

-Онь, пошли, пока деда нет, в баню учиться плясать, - позвала младшую сестренку Кулюшка (полное ее имя Акулина).
Девчонкам нравилось плясать, но дома им это делать запрещали. Особенно дед Данила. Вот и бежали они в баню, на зады своего огромного дома Ненашевых, по-уличному Туркиных. Прозвали их так с тех пор, как их прадед Данила, отслужив двадцать пять лет в царской армии, за участие в Турецкой войне был награжден Георгиевским крестом. С тех пор во всех последующих поколениях среди сыновей обязательно был Данила. Поэтому и у юных плясуней тоже был дел Данила. Притом очень строгий и богомольный, считающий пляску, да еще в бане, бесовством и большим грехом. Но, несмотря ни на что, сестры, едва подсмотрев где-то какое-то новое коленце, немедленно бежали репетировать его в баню. Плясали они друг перед другом до изнеможения. Потому в селе их никто не мог переплясать. Девчонки, наверное, уже с час плясали, когда в баню к ним" вошла Онькина подружка - Полька Ракина и недовольно строго сказала:
-Аниска, хватит плясать. Пошли готовить вечерку.
В том доме, где в деревне проводилась вечерки, ближайшие подружки девушки были обязаны прийти и помочь в подготовке. Такая вечерка должна была пройти в доме Ракиных. На вечерке парни и девушки, как всегда, плясали, пели частушки и играли в разные игры, например, в фанты с поцелуями.
Едва услыхав подружкины слова, Онька враз перестала плясать и пошла в дом Полины. В их доме надо было наносить на коромысле холодной колодезной воды, вымыть до желтизны полы, расставить стулья, скамейки и лавки.
Кулюшка, вместе с ними выйдя из бани, тотчас задами их усадьбы через ручей пошла к своему жениху - Петру Щетинину. Дело у них уже шло к свадьбе.
Онька же о замужестве еще не задумывалась в свои пятнадцать лет. Зато у деда давно имелась задумка породниться с самыми богатыми жителями села - Тиханкиными. Была у них своя маслобойня, крупорушка и мельница.
Все жители села так или иначе к ним шли на поклон. Да и староста сельской управы был им кум и сват. Был у Тиханкиных сын чуть постарше Оньки. Вот и решил дед стать еще богаче, выдав внучку замуж, хотя и сам был не из бедных. У Ненашевых тогда лошадей только было больше двадцати, а крупного рогатого скота и того больше, а в амбарах всегда полно хлеба и зимой висели туши мяса. Но, на беду, в село приехали переселенцы из Воронежа. Помните, художественный фильм "Вечный зов", когда переселенцы ехали на лошадях в Сибирь. Так вот это были одни из переселенцев. Обосновались они у нас под Бийском. В семье у них было три сына: Кузьма, Семен и Сергей. Младшему из них на вечерке сразу приглянулась Ненашева Онька. Красивая, с искрящимися серыми глазами и с большой русой косой.
С тех пор, как Онька переплясала заезжую Бийскую плясунью, Сергей только о ней и думал. Не осталась равнодушной к красивому и боевому переселенцу и Онька.
В село неожиданно вошёл из Бийска Колчаковский отряд. Шомполами казаки выпороли нескольких односельчан, числившихся, так или иначе, и агитирующих народ против адмиральской власти. Но, несмотря даже на это, вечерка у Ракиных все же состоялась. Пришли парни с гармошкой, девки. Кулюшка в этот раз схватилась в пляске с цыганкой и переплясала ее. Неожиданно на вечерку вошли два здоровенных казака в папахах и офицер. Молча понаблюдав за пляской, офицер вдруг что-то тихо сказал казакам. Те сразу оказались возле девушек. Один из казаков объявил:
-Мы забираем вас в штаб, плясать для господ офицеров.
Девчонки перепугались. Открыли визг и крик. Кулюшка, найдя глазами Оньку, крикнула:
-Онь, беги к деду, пусть выручает!
Онька кинулась домой, а казаки повели Кулюшку и цыганку в штаб. Когда Онька прибежала домой, гам уже сидели, дожидаясь ее, сваты. Сам Тиханкин со своим рябым увальнем - сыном Семеном и кумом старостой.
-Дед, Кулюшку арестовали казаки! - едва войдя в дом, закричала Онька. Но дед, у которого был в гостях аж сам Тиханкин со старостой, уверенный в том, что теперь Кулюшке ее арест совершенно ничем не грозит, лишь благодушно усмехнулся в бороду:
-Пусть маленько посидит в арестанской, может, плясать перестанет, - и тотчас сообщил. - Так вот дочка! Тиханкины оказали нам честь. Их сынок Семен пожелал твоей руки.
-Нет! - сразу захотелось крикнуть Оньке. Но она сдержалась. Дед их держал в строгости. А после смерти отца и матери в эпидемию холеры - держал бразды правления в своих жестких руках.
Молодых тотчас усадили рядом за стол. Дед велел ботнице Агрипине кликнуть сестру матери Оньки с Кулюшкой, Серафиму, жившую по соседству и командующую  в доме Ненашевых почти на равных с дедом. Серафима вскоре пришла. Тиханкин со старостой выставили на стол четверть самогона, и начался запой. Кулюшку с цыганкой, тем временем, засадили в арестанскую и поставили часового. В отличие от деда, Кулюшкин жених - Петр не счел арест столь безобидным, ее пляску среди пьяных офицеров. Собрав своих дружков, подкравшись, оглушили часового колом из-за плетня, освободили Кулюшку с цыганкой, и Петр тотчас увел их в заросли согры за селом.
Запой у Ненашевых длился до полуночи. Затем Онька за ворота пошла, провожать жениха. Но, неожиданно, подъехала запряженная в ходок тройка лошадей. В ходке сидели три брата переселенца. Старший из них - Кузьма - работал у купца в лавке продавцом. Семен и Сергей были работниками у одного местных богатеев.
Поравнявшись с Онькой и Семеном, Сергей быстро выскочил и подошел к ним. Сходу спросил:
-Как, Онь! Неужто тебе глянется этот рябой тюфяк?
Семен, было, кинулся на него с кулаками, но тотчас упал, подкошенный, получив удар в солнечное сплетение.
-Я тебя, Сережа, люблю! - кинулась ему на шею Онька, Сергейей взял ее бережно на руки, посадил в ходок. Сам запрыгнул в него. Кони сразу рванули с места.
-Караул! Оньку увозят! - на крик Семена выбежал сам Тиханкин со старостой, дед Данила с колом в руках и Серафима, которая крикнула:
-Аниска! Вернись! Прокляну! Ишь, сговорилась с голодранцами!
Но в ответ раздался частый топот копыт. И лишь через год, только когда в селе установилась Советская власть, и Онька была беременной, беглые молодые захотели узаконить свой брак венчанием в церкви. А для этого вначале нужно было испросить прощение и благословение Онькиных родителей и родственников. Онька и Сергей пришли к деду Даниле. А тот, едва завидев самозваного зятя, вновь схватился за кол. Кол полетел в сторону, а бурно трепыхающийся в руках дед был вежливо посажен на лавочку у ворот. Дед долго сидел, переживая свое поражение и преодолевая свою злость и гордыню. Наконец, окрепшим голосом твердо изрек:
-Молодец, внучка! Твердолобая и упрямая - вся в меня! И муж твой орел, не то, что мокрая курица - Тиханкин, что позволил из-под носа невесту увести!
Встал твердо на ноги и пропустил молодых в дом. Там, где их уже ждала вторая такая же упрямая и непослушная пара Кулюшки и Петра, которые все лето в зарослях согры скрывались от колчаковцев и стали свидетелями убийства известного в селе бандита Сереги Бардиных. Серегу убили его же подельники. Грабил он и убивал, не разбирая, белых и красных, и даже своих односельчан. Когда, наконец, в селе установилась твердая власть, родители Бардиных подали в суд за убийство сына. На этом суде судьей был мой отец Сергей из тех самых переселенцев и муж моей матери Анисьи Даниловны. Суд вынес частное определение:
-Все оставить без последствий, так как Бардиных сам себя поставил вне закона - убивал и грабил, - сказал отец.