Лучшая подруга моей жены. Глава 9

                9

  Два дня прошли в полном одиночестве.  Вокруг не было ни души. Я впадал то в отчаяние,  то в  сентиментальность. Любая жалобная песенка, любая  трогательная передача по телевизору,  доводили меня до слез.   Стоило мне увидеть передачу о девочке лет тринадцати,  которая, спасая от смерти старого, слепого пони, ушла вместе с ним жить на природу,  обильные слезы брызнули из моих глаз. 
   Под влиянием любви у меня в душе произошел   катарсис. Как-то я  думал над тем, что расскажу Свете о своей матери, неврастеничной женщине, которая, как я считал, отравила мне детство.  Вдруг в памяти всплыл эпизод из детства: мы сидим с матерью на скамейке   больничного двора  и горько плачем - я от страха, мать – от жалости ко мне и от осознания безжалостности судьбы  к нашей семье.  Мы только что разговаривали с врачами и дали согласие на операцию. После перелома моя рука срослась неправильно, и без операции ее рост мог прекратиться.   
Меня захлестнуло чувство вины перед матерью.  Мне захотелось поехать в Губин, сходить на ее могилу и за все попросить у нее прощения. 

    Я не исключал, что  Света встречается со мной, чтобы отвлечься от мыслей о своем любимом мужчине.  Я понимал, что нельзя сосредотачиваться только на одной женщине, чтобы потом не было мучительно больно, когда она скажет: «Все, больше не будем встречаться».
  Чтобы немного погасить в себе патологическую привязанность к ней, я  поставил на видеомагнитофон  любительский фильм,  посвященный свадьбе Саши – моего  сына   от первого брака.  Я жадно смотрел на Тоню – первую жену.  В момент съемок ей было уже сорок пять лет, но  меня, как и в юности,  волновала меня женственная осанка и  большая грудь.

    Я позвонил Свете в начале одиннадцатого и предложил открыть  «сомкнуты негой взоры».
    Она говорила сонным голосом, но заверила, что проснулась еще до моего звонка (ее разбудили другие звонки).
   Я предложил ей встретиться.
  - Сегодня у меня вечер занят. Намечены встречи. Я освобожусь часам к одиннадцати.  Мне не хотелось бы, чтобы накладывались сразу несколько встреч.  Испортится   впечатление от каждой из них. Лучше встретимся завтра.
  Ее бесполезно было уговаривать.
 -  Но если передумаешь, «приходи хоть днем, хоть ночью, двери отворю», - процитировал я строки из популярной песни «Цветов». 
 
  Я хотел сразу договориться о времени встречи, но она  предпочла, чтобы я еще раз позвонил на следующий день.
   «Отольются ли когда-нибудь кошке мышкины слезки? - подумал я. – Придет ли время, когда она будет рваться на свидание со мной, а я буду находить предлоги уклоняться?»
   
  Отпуск заканчивался. Надо было готовиться к лекциям, разрабатывать практические занятия -  у меня был запланирован новый курс – «лексикология». 
 
     В воскресенье она  по обыкновению  опоздала на час – полтора. Мне было не по себе, но таких мук, как раньше я уже не испытывал. Она пришла в юбке и блузке с большим отвисающим воротом, чопорным,  по-моему, несколько устаревшим, вышедшим из моды. Эта одежда делала ее слишком пышной, широкой, но все же она выглядела лучше, чем в брюках. Я почти не покривил душой, когда сказал ей:
  - Отлично выглядишь.
  В наш рацион  я внес некоторые изменения. Раньше я покупал вино «черный доктор», на этот раз купил «мускат» - белое  вино.  Я  боялся, что вино  не понравится ей, но она одобрила мой выбор.
  - Мы уже два раза пили «черный доктор». Надо попробовать и другие, на свете так много разных сортов,  - сказала она.
 «Ее цель в жизни – испытать, попробовать в жизни все,  что можно, - отметил я про себя.  -Ее отношения со мной тоже объясняются желанием испытать что-то новое».
    Мы сели за стол. Вначале возникло небольшое напряжение.   Во время прошлой встречи мы договорились, что  я   покажу ей свои старые фотографии и прокомментирую их,   но  не мог же я с места в карьер открывать альбом.  Эта демонстрация требовала особого  лирического настроя.  Сначала надо было выпить две-три рюмки. На этот раз я решил не напиваться. Я, как и моя гостья,  пил только вино, да и то небольшими глотками. 
    Она сообщила, что побывала еще раз в театре,  где  посмотрела спектакль нашего Везельского театра по пьесе американского драматурга.  Спектакль, посвященный  красивой коварной женщине, которая, намереваясь избавиться и от мужа, и от любовника, организовала преступление, захватил Свету, и она пересказывала его содержание  живо, с увлечением.
 Пока она рассказывала,  мы успели выпить, закусить, психологически подготовиться к показу старых фотографий.
- Ты обещал показать фотографии, - напомнила она.
- Ты какой «блок» предпочитаешь – «родители» или «бывшие жены»?
     Думаю, что ей интереснее было узнать о моих женах, но она из приличия сказала:
- Давай начнем с родителей.
  Я решил быть предельно откровенным. Во-первых,  по моим наблюдениям, откровенность обостряет интерес к человеку.  Рассказом о своей трудной жизни я намеревался разжалобить Свету, вызвать у нее  сострадание, которое бы  помогло   мне сблизиться с нею.  Во-вторых,  откровенность располагает собеседника к ответным откровениям. Ведь мое ремесло – писательство - предполагает познание людей, проникновение в их тайны.

    Я принес из своего кабинета альбом с фотографиями.
 Мы сели на диван. Я открыл альбом и начал комментировать фото. 
Рассказывая о родителях и женах, я умышленно старался подчеркнуть драматическую сторону наших отношений,  но я старался делать это тонко, чтобы она не почувствовала фальши, нарочитости.  Каждый рассказ завершался моим  прощением,   катарсисом, который должен был, по моему убеждению, произвести на мою гостью сильное впечатление.   
       Я рассказал еще о нескольких стычках с отцом.
- У меня с моим отцом тоже всегда были сложные отношения. – В ее тоне зазвучали нотки возмущения, раздражения. -  Он всегда критиковал  меня, всегда был недоволен мной,  хотя я была отличницей.
 Я подумал, что критическое отношение со стороны отца, его скепсис по отношению к дочери формируют в ней комплекс неполноценности. Наверное,  есть  он и  у Светы – пусть  в скрытой форме.
 Я перевернул страницу, показал фото матери.
- Симпатичная женщина, - сказала Света.
 Я скептически поморщился:
  Она могла быть симпатичной женщиной, если бы следила за своею внешностью.  В детстве я любил ее. Но она была  психопаткой в бытовом смысле этого слова.  Она выходила из себя по каждому пустяку. Раньше громоотводом был отец.  После его смерти все электрические разряды   ее нервных срывов пошли на меня и постепенно я ее возненавидел.  Но  недавно вспомнил, как  она пришла ко мне в больницу перед операцией, как  мы  сидели с нею  на скамейке  и тихо плакали, и мне  стало нестерпимо  жаль ее,   во мне произошел катарсис. Я осознал, сколько здоровья я отнял у нее!
  Я признал и заслугу Светы в своем преображении, катарсисе:
   -  Я понимаю, что этот катарсис был возможен благодаря тебе. Любовь к тебе обострила все мои чувства.
 Она едва заметно кивнула головой в знак согласия. 
 - У меня спрашивают иногда, спокойна ли я или вспыльчива? – сказала Света. – Я разная. С чужими я достаточно уравновешенна, а со своими вспыльчива, раздражительна.
 - Я замечал - и не только по себе: близкие люди, особенно родители, почему-то особенно сильно действуют нам на нервы.
    Я закрыл альбом, встал, чтобы отнести его в свою комнату.
- А как же жены? -  огорченно спросила Света.
- С этим «блоком» я познакомлю тебя в следующий раз.
 -  Покажи сейчас. Мне интересно.
  Мне не хотелось  тратить время на рассказ о  своих бывших женах. Я боялся, что не хватит времени на интим. Ведь в час ночи она обычно говорила: «Мне пора». Кроме того, я боялся, что мой рассказ ее утомит. Но раз она просила, я  не мог ей отказать. Я надеялся, что рассказ о моих бывших женах раскрепостит ее, сделает податливей, добрей.  Я принес кипу  фотографий, которые  заранее отложил.  Чтобы разжечь   слушательницу,  возбудить ее, рассказывая истории отношений с женщинами,  я решил не скрывать интимных подробностей,   делать акцент на сексуальных сценах.   
       Я  начал с показа фотографий, на которых была изображена Тоня -  со мной и без меня.
  - Мы стали встречаться с нею каждый день, - рассказывал об отношениях с Тоней. –  Постепенно я привык к ней. 
  Она любила меня искренне.   Это я очень ценю, за это я  прощаю ей боль, которую она причинила мне  позже.
    Она была неутомима в сексе, в ласках.  Часто уже после интимной близости она говорила: «Ты спи, а я буду тебя целовать». Сначала она целовала  грудь, потом спускалась ниже … и доводила меня до оргазма.
  Закончив  рассказ о Тоне, я рассказал ей об отношениях с Ксюшей. 
    Света слушала с интересом, напряженно, не перебивая. 
  - А теперь ты расскажи о своем замужестве, - попросил я, когда закончились мои истории.   
- С Сергеем мы познакомились на свадьбе у моей подруги, - начала она рассказ.  -  Оба мы были свидетелями – он у жениха, а я у невесты.   Стали  встречаться. До меня у него уже была женщина, - тон ее на мгновение изменился, в нем появилось осуждение, неприязнь, -  а я была, как я тебе уже говорила, невинной…
   Ей было досадно, что свою невинность она отдала Сергею, который, по ее теперешнему мнению, не заслуживал ее. Ей досадно, что именно он, нелюбимый, никчемный мужчина, взял у нее самое ценное, что есть у девушки.
 -  Вскоре он сделал мне предложение, - продолжала она. -  Я согласилась.  Я не любила его, но тогда мне был уже 21 год, и я чувствовала себя старой девой. Все мои однокурсницы, подруги вышли замуж.
Правда, вначале сомнения оставались. Но когда он привез  меня к себе домой и познакомил с родственниками, сомнения рассеялись.  Его мать меня очаровала. Это изумительная женщина. Можно сказать, что я вышла замуж не за Сергея, а за его мать.
 Затем я познакомила его с родителями. Он им не понравился. Они  были категорически против моего замужества.  Он их  совершенно не устраивал – и  образовательный уровень не тот, и манеры. Но я их не послушалась. Мы поженились. Я не любила его, но долгое время мы жили нормально.  Наша жизнь была насыщенной. У нас была Настя, но она не мешала нам. Мы много путешествовали, приглашали гостей, сами часто бывали в гостях. Я потеряла к нему интерес в 95 году.
- Почему? Он стал много пить?
- Нет. Просто он перестал быть мне интересен, - в ее голосе зазвучала нотка воинственности. -  Вначале он пытался чего-то добиться. Даже торговал на рынке. А потом он погас, потерялся.   Он ни к чему не стремится,  не пытается чего-либо  добиться в жизни. Пассивен…. Плывет по течению. Я не могу его уважать.  Он всегда меня упрекает в том, что я стремлюсь к богатству…
- А я думал, что причина  конфликта – его пристрастие к алкоголю.
- Нет.  Он стал пить из-за того, что наши отношения испортились.
 Мы пересели на диван. В полумраке я стал расстегивать пуговки-кнопки ее кофточки (блузки).
- Может, не надо, - проговорила она неуверенно.
Я пропустил ее слова мимо ушей, продолжал свою работу.  Блузка разошлась, но не снималась.
- Еще на рукаве есть и на шее, - улыбнулась она.
 В первый раз мне попадалась такая оснащенная пуговками блузка. Я расстегнул их, снял блузку. Затем снял черный лифчик.
Я снял с себя рубашку, брюки и остался в одних трусах.
Сначала я целовал ее сидя, потом уложил на диван. Ее глаза были закрыты. Я осыпал поцелуями, нежными и страстными,  ее лицо, грудь, лизал языком ее соски, что было ей  особенно приятно. Меня переполняла страсть. Мне казалось, что  невидимые лучи, исходящие из моих губ, рук, тела, проникают в ее тело. Интересно, есть ли научное подтверждение моим предположениям. Действительно ли, биополе человека усиливается, когда его переполняют эмоции.   
 В разных книжках много говорится о сексуальной технике. Влюбленным дают советы, какие позы принимать, как двигаться. Не стану спорить: позы, движения - важный элемент секса. Но я ставлю их на второе место.  Первое место, на мой взгляд, занимает    влечение, страсть. Если объект (например,  растолстевшая до безобразия  жена)  не вызывает желания, то никакая техника не поможет. Любовь, желания не зависят от нашего разума, от сознательного решения. Они формируются в подсознании. Они либо есть, либо их нет.  Если есть страсть, то она найдет формы проявления. Если же ее нет (не обязательно высокой любви, речь идет об обычном сексуальном желании, влечении), то никакие ухищрения не помогут, и партнерам лучше расстаться.
  Моя страсть заразила ее. Она вся была во власти эмоций.  Ее глаза закрыты, руки давили на мою спину.
    Я был уверен, что она не позволит мне снять с себя трусики, но все-таки попытался это сделать. Моя рука неожиданно наткнулась на панцирь прокладки.
- Не надо, Коля…. – прошептала она.-  К тому же у меня месячные...
 «Возможно, она боится, что в нее попадет инфекция», - подумал я.
- Эту проблему можно   решить с помощью презерватива, - сказал я.
 Она промолчала. Я продолжал целовать ее лоб, рот, шею, грудь.   Через полчаса я снял с себя трусы и остался совершенно обнаженным.
Меня порадовали размеры моего члена: он увеличился раза в три в длину и ширину. 
    Мои попытки войти в нее оказались тщетными, и мне, как и в прошлый раз, пришлось  прибегнуть к петингу.
   Она не мешала мне.  Из груди ее вырывались сладострастные звуки.  Наслаждение было невероятно сильным, острым.   
  Вдруг ее большой палец проник в мой рот, и я стал жадно его сосать.
     Когда я занимаюсь с женщинами сексом, иногда  у меня возникает желание засунуть ей в рот свой палец или даже два пальца сразу. Оказывается, и женщинам тоже не чуждо такое желание.
- А ты знаешь, что воздержание вредно не только мужчинам, но и женщинам? – спросил я, реализуя домашнюю заготовку. Я надеялся, что если не любовь ко мне, то по крайней мере забота о собственном здоровье заставит ее перейти черту.
- Знаю, -  сказала она, - но это будет у меня  не сейчас,  позже…
 В моей душе блеснул лучик надежды.
 - С кем? Со мной? – спросил я.
   Она что-то промямлила в ответ. Я истолковал ее нечленораздельную фразу так: «Может быть и с тобой».
   Желание разрядиться  было нестерпимо сильным. 
  Я был уверен, что она не позволит мне войти в нее. А раз полноценный коитус был невозможен, я  кончил в грудь. 
    Меня захлестнула бурная радость, блаженство  растеклось по всему телу.   Ликуя,  я полежал на ней еще несколько минут, а потом  попытался  встать, чтобы принести носовой платок  и вытереть… Я был уверен, что она чувствует себя дискомфортно.   
 - Подожди, не спеши, - попросила она, и ее руки, обвивавшие мою спину,  прижали меня к ее телу.
- Я хочу вытереть … у тебя на шее…
- Не только на шее. Ты залил меня всю. И шею, и лицо. Молодец! Не надо…. Подожди…
 Я снова стал целовать ее, спустился вниз, задрал юбку, положил ее на живот, стал целовать  бедра, приближаясь к  самому интимному месту.
  Она подставила  под мои губы руки… 
- Не надо!
 Я успокоил ее:
- Не бойся. Сейчас я не опасен.
 Моя  шутка успокоила ее. Она расслабилась. Она повернулась на бок. Я приподнял ее трусики и в полумраке  увидел великолепную   ягодицу. Моя рука легла на нее - она была горячей, обжигающей. Я стал гладить, целовать ее. 
     Через  две-три минуты член снова встал, принял грозный вид и уперся в ее трусики.
 Она пожурила меня:
  - А говоришь, неопасен.
- Я не обманывал. Пять минут назад я был не опасен! – улыбнулся я.
 Мой член  уперся через трусики в ее влагалище. На месте влагалища появилось углубление. Я стал имитировать секс.   
Энергия, страсть во мне бурлила. 
 Она не давала мне прикоснуться рукой к трусикам, чтобы отодвинуть их в сторону, тогда член, набравший снова силу, уперся в край трусиков и стал отодвигать их в сторону, освобождая влагалище.   Минут через двадцать она вдруг сладострастно, громко вскрикнула:
- Коля, я прошу тебя, не надо!  Я прошу тебя!
 Я и не предпринимал попыток войти в нее, я был уверен, что моя затея обречена на провал: она не позволит, поэтому ее вопль  истолковал совершенно в противоположном смысле: «Возьми меня,   у меня больше нет сил выносить такие муки». Мои пальцы мгновенно отдернули ее трусики в сторону,  и член мгновенно вошел во влагалище. «Боже, неужели это произошло?  - возликовал  я. – Это просто фантастика!»
   Это был полноценный секс. Коитус продолжал минут 20 – 25. Никто, даже Саня Макаров, не смог бы поставить мою победу под сомнение, никто не сможет украсть у меня эту победу.
  Пот тек  с меня  ручьем, заливал мне глаза, ее живот,  лицо. Никогда в жизни я не потел так сильно во время коитуса, даже до похудения,  когда был  толстяком.
    Я отклонился в сторону, чтобы пот падал на диван, а не на нее.
 Ее влагалище было горячее и очень большое.  Я объяснил  это сильным возбуждением,  продолжительностью предварительных ласк.          Как я ни старался, я не мог довести ее до оргазма. Если вначале она реагировала на мои движения тяжелым дыханием, вскрикиванием, то потом успокоилась, затихла. Минут через двадцать я понял, что мне не удастся добиться цели. «Ничего, доведу ее в другой раз», - решил я.   Опасаясь, что она опомнится и  оттолкнет меня, я решил кончить один.   
  К моему удивлению, и мне не сразу удалось кончить, когда я захотел. Слишком большим и влажным было ее влагалище, а трением слабым. Но вот разрядка произошла. Меня захлестнул восторг. «Боже мой! Ведь это вазари! Чистая победа!» Я любил ее безумно, но мои чувства не мешали мне наслаждаться самим фактом  победы, фактом обладания ее телом.   
   Я был доволен собой. Моя потенция не подвела меня! Если бы я не смог возбудиться  через пять минут после первого оргазма, я был бы обречен на поражение. Минута-две, и ее возбуждение пошло бы на убыль. А вместе с утратой возбуждения в ней проснулась бы чувство долга по отношению к подруге. 
Я понимал, что она меня не любит - она внушила себе, что любит другого мужчину. Ну что ж, ее холодность не помешала мне овладеть ею. Легко побеждать любящую тебя женщину, а ты попробуй овладей   женщиной, равнодушной к тебе. Вот где нужно мастерство, вот где нужно знание психологии, вот где важно каждое слово, каждое действие, каждое движение. Вот где нужны филигранные действия.
   Да, она меня не любит. Но на начальной фазе отношений мне важнее, чтобы я любил ее.  Ее отношение, чувства ко мне второстепенны.  Если бы у меня был выбор: овладеть женщиной любимой, но не любящей, или любящей, но не любимой, я бы без колебания выбрал первый вариант. 
Я снова целовал ее, ласкал все тело.
  - Я не смогла кончить…-  с досадой сказала она.
 Во мне шевельнулись два чувства – чувство вины и чувство неполноценности. «Не смог довести женщину до оргазма,  захочет ли она в следующий раз  заниматься со мной любовью?
Но ведь оргазм у женщины  в сексе не всегда бывает. Тот же Саня Макаров, мой друг,  ни разу не довел до оргазма  свою подругу, с которой прожил добрый десяток лет.
   - Мне мешали угрызения совести, - сказала она. -  Я постоянно вспоминала Оксану. Я не могла расслабиться.
- Ничего, кончишь в другой раз, - утешил я.
- Но мне ведь тоже нужно…  Обычно я кончаю в первый же вечер. 
 Я ничего не мог ей предложить. Я готов  был еще раз соединиться с нею, я готов был целовать ее всю,  я был влюблен в нее, и любое действие не вызывало у меня у меня брезгливости,  но она не была готова к близости, ее переполняли мысли нравственного содержания. Была ли она искренне расстроена своим поступком («падением») или играла, не знаю. Скорее, в ее действиях было больше позерства, чем искреннего раскаяния. Если бы ее так волновала измена подруге, она бы не стала со мной кокетничать, играть, крутить роман.
 
Мы встали, оделись. Я снова подвел ее к зеркалу, чтобы еще раз полюбоваться отражением прекрасной парочки.
 Но меня ожидало разочарование: глаза у меня красные, как у кролика, и мы не смотрелись эффектно, как раньше.
 Кровавый цвет глаз, резь в глазах  вызвали  у меня чувство беспокойства.  У меня язык не повернулся сказать, что мы две половинки одного целого.
 -  Если бы глаза у меня не были такими красными, мы были бы идеальной парой.  Отчего они так покраснели? – недоумевал я.
- Может, давление поднялось? – предположила она.
 Эта версия  огорчила меня. В ней было нечто зловещее, угрожающее. Ведь моя мать умерла от инсульта,  произошедшего из-за гипертонии.  Неприятно было думать, что сексуальная близость  взвинтила давление… Я предложил другое объяснение:
- Может, пот глаза залил, соль разъела роговицу…
- Признай, что мы похожи друг на друга, - настаивал я.
 Наше сходство ее не вдохновляло.  Она стояла на своем:
  - Сходство есть,  как у всех людей.
- Если хочешь, можешь сходить в ванну, - предложил я.
    Я дал ей свое полотенце.  Пока она мылась,  я попивал в зале вино. Меня распирал восторг: «Все-таки это произошло!»  Меня переполняло сразу два чувства –  любовь и  нежность  к Свете и гордость и  восторг оттого, что я все-таки сблизился с нею,  что я одержал мужскую победу.
   От секса с женщиной, в которую ты влюблен,  получаешь наслаждение в тысячу раз сильнее, чем от обычного секса.

 Когда она, освеженная, вышла из ванны,  мы  сели за стол. Полбутылки муската  были еще  недопиты. Я налил вино в рюмки.
 - За что выпьем?
- Выпьем за то, чтобы твоя мечта осуществилась, - сказала она.
  - Именно этот тост я хотел предложить, - проговорил я восторженно, - но постеснялся.   Сегодня мои фантазии стали реальностью.  Сегодня в реальности произошло то, что в моем воображении происходило десятки раз. Все-таки нельзя не верить в чудеса.

 Я  заговорил о вере в бога.
 - Ты знаешь, почему я не верю в бога? – рассуждал я. –  Мне неинтересна загробная жизнь. Почему люди верят в бога? Их страшит смерть. Вера в бога дает им надежду после смерти  попасть  в рай. Меня рай совершенно не вдохновляет. Если бы мне пришлось решать дилемму: рай или ничто, пустота,  я предпочел бы второе. Неинтересен мне рай. Скучно мне будет там. Летают одни   бесплотные души. Птички поют. Скучища. Ни тебе греха, ни наслаждения.
- Там есть духовные наслаждения. Духовные  наслаждения сильнее, чем плотские, - возразила она. 
- Они меня не прельщают. Для меня  и рай, и ад здесь на земле. Сегодня, благодаря тебе,  я побывал в раю. Для меня рай – это близость с любимой женщиной. Близость  и плотская, и духовная…
 Мы пили вино,  слушали музыку, немного потанцевали.  Я целовал ее в щеки, нежно прикасался к губам.
  Я поставил на видео запись ее тридцатилетнего юбилея, который состоялся в шесть лет назад.  Она смотрела на экран с живым интересом, улыбалась.
- Я здесь  какая-то не такая...
- А мне нравишься.  Я целыми днями смотрю пленки, ищу тебя. К сожалению, тебя мало.
- Я же сама снимала, - объяснила она.

Оксана  с Олечкой возвращались домой 31-го  августа, Сергей с Виталиком 29-го.     Я предложил ей встретиться на  следующий вечер. 
- У нас осталось мало времени. Скоро наша свобода кончится, мотивировал я предложение.
 Немного поколебавшись, она согласилась.
  - Приходи пораньше, - попросил я. – Мне хочется побыть с тобой подольше.
 Она пообещала прийти к семи часам. 
- Тебе понравилось вино?
- Да.
- Еще такого же купить?
- Нет, лучше красного.
- Сухого?
- Любого.
 Она знала, что я предпочитаю десертное, и сделала мне уступку.
  Когда мы возвращались домой, ей по «мобильнику» снова   позвонил отец. Она отвечала ему резко:
 - Скоро буду дома.
 Я снова заговорил о своей матери, поблагодарил Свету за то, что она невольно дала толчок моему катарсису.
 - Почему бы и тебе не простить отца?   - спросил я.  - Возникает приятное чувство освобождения. 
   Фраза, которую она произнесла,  выдает в ней ум и психологическую проницательность:
  - Легче простить мертвых, чем живых. Я его прощала не раз, но что толку. Он совершал какой-нибудь очередной отвратительный поступок.
   Я же в эти минуты полностью простил своих родителей. Я мысленно благодарил их за то, что они  похлопотали за меня в небесной канцелярии, и Всевышний послал мне еще одну женщину. Пусть она не любит меня, зато она в моем вкусе, зато я проник в нее и насладился ею.
 Впрочем, я не исключал (в порядке шутки), что моя победа над Светой – результат сделки с дьяволом.
 Она сетовала на себя:
- Как я могла. Я нарушила свой принцип. Во всем виноват мой альтруизм.
   Она говорила с досадой, правда, несколько напускной, наигранной, подлинного раскаяния, страдания в ее поведении, голосе, тоне не чувствовалось. -  Правда, у меня есть и другой принцип – не оставлять мужчину не удовлетворенным. Я не могу видеть, как мужчина страдает.
  Ее фраза, признание, слова о втором принципе меня кольнула. «А сколько у нее мужчин? – пронеслось у меня в голове. – И каждого она старается удовлетворить. Меня она ставит в один ряд с ними».
Мы довольно долго стояли возле ее подъезда. Меня удивляло, что она не боялась соседей, свидетелей, которые могли увидеть ее с посторонним мужчиной.
       Я хотел показать ей, что после сближения мое отношение к ней не изменилось, что моя любовь не погасла, что я был искренен, когда признавался ей  в любви, что мое признание в любви не было ложью, не было тактической хитростью, чтобы овладеть ею,  получить доступ к телу.
Когда я довел ее до дома, до подъезда, я поцеловал ее в губы и сказал:
- Я люблю тебя. Очень сильно.
 Она ничего  не сказала в ответ. 
   В этот вечер меня почему-то мало волновало отсутствие ее любви ко мне. Мне было достаточно, что я люблю ее.
Она скрылась в подъезде, я не спеша  пошел домой по темной улице. Душа моя сияла.   Секс, отношения с женщинами стоят у меня на втором месте (сразу после писательства). Любое достижение в этой области для меня чрезвычайно важно.
   Чтобы отметить свой успех, свою победу, свой триумф, я купил в киоске две бутылки пива.  Когда я пришел домой, часы показывали пятнадцать  минут четвертого.      Я выпил одну из бутылок и лег спать.