Политическая доктрина большевизма. Введение 1

Главы из книги - Волков-Пепоянц Э.Г. МЕТАМОРФОЗЫ И ПАРАДОКСЫ ДЕМОКРАТИИ. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДОКТРИНА БОЛЬШЕВИЗМА: ИСТОКИ, СУЩНОСТЬ, ЭВОЛЮЦИЯ, АЛЬТЕРНАТИВЫ. 19I7-I929 гг. В 2-х книгах. Кн.1. - Кишинев: “LEANA”.1993. - XXXII + 464 с.

[После того, как я опубликовал главу из второй книги "МЕТАМОРФОЗЫ И ПАРАДОКСЫ ДЕМОКРАТИИ. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДОКТРИНА БОЛЬШЕВИЗМА: ИСТОКИ, СУЩНОСТЬ, ЭВОЛЮЦИЯ, АЛЬТЕРНАТИВЫ", посвященной анализу "Государства и революции", решил выборочно опубликовать некоторые параграфы из первой книги,вышедшей в Р.Молдове 20 лет тому назад мизерным тиражом.

Предлагаю Вашему вниманию первую часть Введения

ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ:
Истоки большевизма: состояние разработки проблемы. Авторская гипотеза

Проблема истоков, родословной, "корней" большевизма[1], его политической доктрины в целом, концепции демократии в частности вызывает ожесточенные споры в специальной литературе[2]. Существует целый спектр мнений по данному вопросу, включающий и две основные взаимоисключающие версии.

Согласно первой, большевизм как политическая теория и практика "вышел" не из марксизма, а из специфической русской революционной традиции (со специфической ролью и статусом русской интеллигенции) и одновременно из исконной авторитарности[3] (и даже тоталитарности) русского, затем Российского государства. Эта версия, широко распространенная в разных вариациях среди западных исследователей, является доминирующей.

Важную роль в распространении ёе на Западе, и прежде всего идеи о народнических истоках большевизм, сыграл профессор-эмигрант М.М.Карпович, с 1927 г. возглавивший изучение истории России в Гарвардском университете США[4]. Разделял эту концепцию, к примеру, и крупнейший английский историк и социолог Арнольд Тойнби[5].

Показательна в этом отношении книга Тибора Самуели "Русская традиция", в которой автор категорически утверждает, что на протяжении всей своей истории Россия оставалась страной крайностей, ее отличали абсолютная власть и тотальное подчинение, безграничный деспотизм и бесконтрольная анархия. Политическая нетерпимость была основным принципом общественной жизни[6].

Схожей (хотя и не однозначной) позиции придерживался Н.А.Бердяев: "Ленин... соединял в себе две традиции, -писал он в "Истоках и смысле русского коммунизма", - традицию русской революционной интеллигенции в ее наиболее максималистических течениях и традицию русской исторической власти в ее наиболее деспотических проявлениях"[7].

Н.А.Бердяев, одним из первых выдвинув концепцию "народнических "корней" большевизма, ленинизма"[8], разрабатывал ее до конца своих дней. В одной из последних своих работ - "Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века" (1946 г.) - он настаивал, что "Ткачев более предшественник большевизма, тем Маркс и Энгельс", и повторял: "Русский коммунизм есть извращение русской мессианской идеи. Он утверждает свет с Востока, который должен просветить буржуазную тьму Запада"[9].

Вместе с тем нам думается, что Н.А.Бердяев не отрицал в большевизме "родимых пятен" марксизма. И хотя произошла, по его мнению, "русификация и ориентализация марксизма"[10], тем не менее его "тканевая основа" в большевизме сохранилась, и заключалась она в тотальности, целостности отношения ко всякому акту жизни[11].

Однако приоритет в отыскании немарксистской - якобинской, народнической - родословной, истоков большевизма принадлежит, конечно же, "сводному брату" последнего - меньшевизму, русским адептам классического марксизма. В разные периоды своей деятельности лидеры меньевизма однозначно определяли сущность и "корни” большевизма.

Так, Г.В.Плеханов летом 1917 г. оставался верен тому, что он писал в годы революции I905-I907 гг[12]. "Теоретическая позиция Ленина, - отмечал в августе 1917 г. патриарх российской социал-демократии в изложении Н.В.Валентинова, - ... словесный марксизм в сочетании с бланкизмом, ткачевщиной, бакунизмом"[13].

Авторы меньшевистского "Социалистического вестника", центрального органа РСДРП, в 1923 г. в передовой, посвященной 25-летию I съезда РСДРП, писали: "... история борьбы меньшевизма с большевизмом в рядах русской социал-демократии есть история борьбы пролетариата за свое классовое самоопределение против стихии отсталости, борьба марксизма с наседавшими на него и слишком часто его одолевавшими традициями российского бакунизма и якобинства"[14].

Велика (не менее, если не более, чем меньшевиков) заслуга авторов сборника "Вех" в определении истоков большевизма. Хоть этот вопрос, казалось бы, прямо не рассматривался в сборнике, фактически критике в нем подвергались те элементы политической доктрины русской революционной интеллигенции: политический радикализм; нетерпимость к оппонентам; апелляция к инстинктам, стихийному недовольству народных масс; стремление политически переустроить общество "одним махом", без духовного, нравственного воспитания и самовоспитания граждан, ведущее или к деспотизму или к охлократии, - которые унаследовал большевизм.

Вместе с тем, согласно мнению одного из авторов "Вех", – П.Б.Струве, русская революционная интеллигенция и ее традиции не возникли в результате воздействия одного корня - "русской почвы" или западного социализма (в том числе марксизма), а "есть порождение взаимодействия западного социализма с особенными условиями нашего культурного, экономического и политического развития"[15].

Косвенным подтверждением тому, что авторы "Вех" попали в "десятку", является яростная реакция В.И.Ленина .

Взгляды, родственные первой версии, получили распространение в советской публицистике и литературе последних лет, причем их стали разделять разные политические силы.
В частности, как правомерно заметил М.Пискотин, их "отстаивают... те, кто хотел бы любой ценой вывести, из-под удара социалистическую идею и ее творцов"[17].

Одной из обстоятельно подготовленных "спасательных операций” по выводу из "зоны поражения" социалистической идеи и классиков марксизма являются многочисленные публикации В.Криворотова, появившиеся в 1990 г.[18]. По его мнению, "не марксизм как теория, не социализм как идея, а конкретная экономика и политика государственно-монополистического социализма, выбранная партией большевиков как программа  и руководство к действию, - причина трагедии этой партии и страны"[19].

Сталинизм, согласно В.Криворотову, порвал с "поздним" ленинизмом и означал, что чисто русская линия развития (самодержавие) соединилась на современном этапе со специфической технологией власти, идентичной понятию "тоталитаризма", который породил гибрид из восточной деспотии и позднего капитализма государственно-монополистического образца. "Произошло то, о чем следом за Шпенглером говорил Н.Бердяев... новое проникло в старую структуру. Все оказалось в сохранности - и "помазанничество", и русское мессианство"[20].

К близким выводам пришло и большинство участников состоявшегося в 1991 г. международного семинара "Россия XX века: противоречия государства и общества" (СССР, США, Франция), полагавших, что первопричиной установления автократического и тоталитарного режима после Октября 1917 г. в СССР явились: специфика социально-экономического уклада России, ее политические традиции и культура - словом, то, что принято называть "русской почвой"[21], а не марксизм как теория, социализм как идея и идеал.


Противоположную точку зрения страстно и вместе с тем обстоятельно аргументировал В.С.Варшавский в своей незавершенной книге "Родословная большевизма"[22].
В ней автор полагает, что "...зачаток Архипелага ГУЛага в марксизме, а не в русской истории..."[23], и утверждает, что "...решить вопрос, у кого главным образом учился Ленин, нетрудно. В многотомных его сочинениях имена Маркса и Энгельса мельтешат чуть не на каждой странице. И не только имена, но и бесчисленные огромные выдержки. При чтении постепенно перестаешь различать, где Маркс, где Энгельс, где Ленин. Образы трех угодников сливаются. Тот же ход мысли, тот же строй чувств, тот же стиль, то педантически наукообразный, то площадный, та же бешеная ярость в полемике, то же неколебимое убеждение, что прогресс не может совершаться без насилия и кровавых человеческих жертв и что, как бы ужасны ни были эти жертвы, на них нужно идти...И чем больше погружаешься в чтение, тем неотвязнее чувство: Ленин не просто ученик и продолжатель Маркса, а новое его воплощение, это сам Маркс снова пришел на землю кончить все, что недоделал в своей прошлой жизни"[24].

Но родословная большевизма не ограничивается, согласно мнению В.С.Варшавского, марксизмом, хотя последний и является главным источником. Непосредственно или опосредственно, через марксизм, уже как его источники, к рождению большевизма причастны Ж.Ж.Руссо[25], крайний "левацкий" проток просветительства - Гольбах, Гельвеций и Ламетри[26], якобинцы[27], К.Г.Бабеф[28].

Что же касается русской революционной традиции, то никакой особой, немыслимой на Западе русской революционной традиции, считает В.С.Варшавский, не было: "Все русское революционное движение, начиная с декабристов, взошло на закваске западных идей"[29]. Именно поэтому Ткачев с полным на то основанием называл себя бланкистом... и якобинцем[30].

Резюмируя, В.С.Варшавский приходит к выводу, прямо противоположному утверждениям Т.Самуели и Н.А.Бердяева: "...опыт многих стран свидетельствует, что диктатура компартии, независимо от обстоятельств места и времени, ведет к тоталитаризму. Так что и без татарского ига, опричнины, охранки и Ткачева власть коммунистов в России была бы такой же"[31].

Родственную версию развивал и прот. В.В.Зеньковский в своей "Истории русской философии”: "Корни ленинизма лежат в раннем марксизме, а вовсе не в русской мысли". В то же время большевизм, согласно его мнению,- это такая редакция марксизма, который отступил "от классического детерминизма, столь сильно выраженного у Маркса”[32].

Версия о генетическом и содержательном родстве большевизма и марксизма, последовательно и страстно, даже яростно утверждаемая самим основоположником большевизма, до последнего времени была господствующей в СССР[33]. Она гласила, что ленинизм (а, следовательно, и большевизм) "...явился прямым продолжением и новой фазой в истории марксизма, органическим развитием всех его составных частей..."

Однако в последние 4-5 лет, когда отечественным обществоведам благодаря перестройке удалось вырваться на "оперативный простор" свободного научного исследования, примитивное истолкование истоков большевизма стало преодолеваться. Одним из первых это сделал на рубеже 1988-1989 гг. А.С.Ципко в своей "эпохальной" (для неприхотливого рядового советского читателя) публикации в четырех номерах журнала "Наука и жизнь"[35].
Заслугой А.С.Ципко явилось как то, что он впервые в советском естествознании "вслух", публично указал на доктринальные (обусловленные самой доктриной марксизма, а не злой волей И.В.Сталина) причины деформации социализма в СССР, так и то, что он специально в 3-й части своей работы проанализировал роль русской революционной традиции в создании казарменного социализма"[36].

Правда, по нашему мнению, А.С.Ципко тогда, в 1988 г., еще не договаривал: считая русский революционный радикализм истоком сталинизма[37] (хотя и не настаивая на этом), он вместе с тем как бы отделял сталинизм от большевизма[38]. Но тут же, исправляясь, переносил ряд черт русского революционного радикализма на "многих русских социал-демократов" (ясно было, что это эвфемизм: под многими русскими социал-демократами следовало понимать прежде всего большевиков)"[39].

Однако в любом случае “дело было сделано", для читателя текста А.С.Ципко стало ясно, что традиции русского духовного максимализма, мессианские настроения и большевизм взаимно переплетены.

Вместе с тем А.С.Ципко фактически обозначил проблему органичности (неорганичности) "пересадки", имплантации идей марксизма в ту или иную конкретную культурно-историческую среду, в частности в российский культурно-исторический контекст.

Речь в данном случае идет о таком вопросе: в рамках каких конкретно-исторических условий возможна органическая объективация идей марксизма без разрыва с его сутью, учитывая, что сам марксизм явился обобщением определенных конкретных общественных отношений.

И в связи с этим еще цепочка вопросов: чем отличается творческое применение марксизма на практике от такого его "творческого" применения, которое является по сути разрывом с марксизмом, немарксистским решением проблемы? Имеется ли вообще пределы, границы творческого применения марксистской теории на практике и творческого развития марксистской теории, и если да, то до каких границ в процессе творчества марксистская теория продолжает оставаться марксистской? Или, другими словами, до каких пор ТВОРЧЕСКОЕ развитие марксизма является все еще развитием МАРКСИЗМА?

Переиначивая обозначенную проблему, можно сформулировать ее и так: ведет ли объективация идей марксизма в новом пространственно- временном контексте к органической интерпретации его, творческому развитию или несовместимо с сутью классического марксизма, ведет я разрыву с ним, не является творческим развитием, а означает его аберрацию, сущностную деформацию.

Этот вопрос наглядно иллюстрируется полемикой большевизма с меньшевизмом (в частности, В.И.Ленин - Н.Суханов) вокруг Октябрьского переворота: осуществляя переворот, большевики реализовали на практике марксистские идеи или же действовали вразрез с ними?
Как подтверждает историческая практика, вне зависимости от воли и желания политических деятелей судьба классического марксизма была различна прежде всего вследствие различного объективно существующего культурно-исторического контекста, текущих проблем освободительного движения.

Указанную проблему, в свою очередь, следует отличать от иной, герменевтической, состоящей в том, что именно воля и желание политического лидера, харизматического вождя, его менталитет и намерение вычленяют из классического марксистского наследия, во-первых, лишь то, что он способен выбрать в силу своего духовного своеобразия и потенции, во-вторых, то, что соответствует, по его разумению, задачам дня.

Понятно, что обе проблемы составляют две стороны "одной медали", нерасторжимого единства субъектно-объектных отношений политического процесса.

Таким образом, исследование истоков большевизма, содержания и эволюции его политической доктрины в целом, концепции демократии в частности имеет практическую значимость с выяснением целого комплекса сопряженных вопросов: характер политических традиций как элиты, различных классов и слоев, так и всего народа, особенность менталитета перечисленных субъектов политики, уровень и специфика политической культуры, знание механизмов социальной психологии, индивидуальной особенности психики политических лидеров, не говоря уже о необходимости анализа экономических укладов, социально-классовой структуры, особенностей национальной, этнической культуры и психологии и т.д. и т.п.

В этом отношении столь же "эпохальное" значение, как и публикация А.С.Ципко, имели статьи И.Клямкина и В.Селюнина, опубликованные в "Новом мире"40, а также сборник "Иного не дано", вышедший к 19-й партконференции и ставший в СССР к 1988 г. "самым страшным снарядом, пущенным когда-либо в голову" советской партийной элите, партократии, КГБ и ВПК[41].

Однако для общественной науки первая свободно-критическая после затхлости и потому отчасти конъюнктурная волна через несколько лет перестройки явно спала, и начался процесс спокойного и скрупулезного исследований.

И если А.С.Ципко в начале 1989 г. подчеркивал в основном негативную для судеб России роль русского революционного радикализма, то в последнее время появились публикации, в которых вместо стереотипов "черно-белой" оценки роль народничества как выразителя русской революционной традиции представлена конкретно-исторически, в многоцветий анализа и оценки. Примером могут служить материалы "круглого стола" "Проблемы гуманизма и насилия в русской революционной традиции", опубликованные в 1991 г. в "Философских науках"[42].

Мы разделяем взгляды итальянского исследователя Д.Боффы, написавшего в своей "Истории Советского Союза", что связь "между народничеством и большевизмом остается одной из самых интересных проблем в истории. На протяжении десятилетий вопрос этот был скорее предметом политической полемики, нежели добросовестного исследования"[43]. Здесь же Д.Боффа отмечает, что, несмотря на призыв Ленина проследить "связь" между народничеством и тем, что получило название "большевизма" в первое "десятилетие XX века"[44], в СССР сталинского периода, начиная с 30-х гг., отвергалось даже предположение о наличии какой бы то ни было идейной связи между большевиками и народниками. Действительно, к последним в сталинском "Кратком курсе истории ЗКП(б)" бездоказательно приклеили ярлык "героев-неудачников", само народничество объявили "врагом марксизма”[45], а взгляды народников - вредними для дела революции[46].

Правда, справедливости ради надо заметить, что Д.Боффа не совсем корректен: в период 20-х - начала ЗО-х гг. в советской историографии прошла дискуссия о "русском якобинстве" и "русском бланкизме" в целом и о социально-политических взглядах П.Н.Ткачева в частности. В центре ее, и прежде всего в известном противостоянии С.И.Мицкевич (как наиболее последовательный выразитель одной из полярных точек зрения; родственные взгляды развивали Б.П.Козьмин, М.Н.Покровский, Б.К.Горев, И.А.Теодорович и др.) - Н.Н.Батурин, среди других находился и вопрос о "корнях" большевизма, о том, вошли ли элементы ’’русского якобинства" и "русского бланкизма" в политическую доктрину и организационные принципы большевизма, о связи народничества и большевизма[47].

Так, к примеру, известный историк-марксист М.Н.Покровский в 1923 г. в юбилейном сборнике "25 лет РКП(б)" связывал народнический социализм с большевизмом. Характерно сало название статьи; "Корни большевизма в русской почве". "И в прокламации "Молодой России, - писал он, - и в социалистических проектах... каракозовского кружка, и в пророческом предвидении... Ткачева... на нас глядит тот же большевизм...".

А другой автор, И.Теодорович, анализируя в 1930 г. в своей монографии историческое значение партии "Народной воли" (монография так и называлась - "Историческое значение партии "Народной воли"), усматривал в ней "зародыш пролетарской партии" и "ранний ленинизм”[48].

Однако в целом Д.Боффа, несомненно, прав. И после кончины И.В.Сталина, в начавшейся оттепели, несмотря на то, что изучение этого вопроса возобновилось, решаюшего сдвига в объективном, непредвзятом исследовании вопроса о взаимосвязи революционного народничества и большевизма не произошло.

Исключением стала лишь попытка М.Я.Гефтера в 1969 г. обосновать идею о том, что революционное народничество являлось одним из источников большевизма[49].

Данная попытка была пресечена в "лучших" традициях советской науки, то есть не только литературно, на страницах печати[50], но и последовали привычные для коммунистической эпохи соответствующие "оргвыводы".

В "обычных" же исследованиях советских ученых вплоть до последнего времени отвергалась преемственная связь между политическими доктринами (и организационными принципами) большевизма и народничества. Только на рубеже 80-90-х гг. ситуация стала постепенно изменяться. И если в 1990 г. И.Пантин и Е.Плимак еще осторожно, но достаточно определенно пишут о том, что Ленин в "Что делать?" соединил традиции передовой в то время немецкой социал-демократии с традиция Чернышевского, отчасти народовольцев, Ткачева, то С.А.Агаев в 1992 г. уже считает возможным определить большевизм как "новое, плебейское течение в лоне народнического социализма" и утверждает, что едва ли можно будет оспорить вывод о "существовании тесной и неразрывной связи между большевизмом и всеми леворадикальными и социалистическими течениями русской мысли"[51].

У западных же исследователей, как мы уже отмечали, указанная преемственность является "общим местом". Так, Луис Фишер, автор почти тысячестраничной биографии В.И.Ленина, весьма образно и вместе с тем лапидарно отметил эту связь: "Русское народничество выжило, переодевшись в красную свитку"[52].

Л.Шапиро в своем капитальном труде "Коммунистическая партия Советского Союза", анализируя воззрения П.Н.Ткачева как одного из виднейших идеологов революционного народничества, пришел к выводу о разительном сходстве в некотором отношении его политических идей и политической доктрины большевизма. "И недаром, - подчеркивает он, - первоисточником многих ленинских идей называют именно Ткачева. Сам Ленин впоследствии детально изучил работы Ткачева и настаивал на том, чтобы эти статьи стали обязательным чтением для его последователей"[53].

Обстоятельно прослеживает истоки большевизма в революционном народничестве также М.Геллер. "Официальные биографы Ленина и ленинизма тщательно обработали, - пишет он в своей книге "Машина и винтики", - генеалогию вождя партии и революции, оставив только "благородных" предков, прежде всего Чернышевского. В огромной роли, сыгранной Чернышевским, романом "Что делать?" в формировании Ленина, нет сомнений ... но не менее велико было и влияние на него револю¬ционеров, имена которых с середины 30-х годов были выведены из пантеона предков Октября, в первую очередь Ткачева и Нечаева”[54].

Поэтому столь актуально звучат слова М.Я.Гефтера: "Вольно или невольно ... снова возвращаемся к старому-престарому сюжету: к русским корням Ленина. С одной стороны, почти запретная (добавим, естественно, для нас. - Э.В.-П.). с другой - почти банальная тема"[55] (для западной литературы. - Э.В.-П.).

Проиллюстрировать утверждение М.Я.Гефтера легко. Недавно была переведена на русский язык книга Роберта Такера "Сталин: Путь к власти. 1879-1929. История и личность". В ней американский политолог повторяет "почти банальную” истину о русских корнях Ленина: "Революционная душа, которую Ленин вновь вдохнул в марксизм, была душой сугубо русской... Возвышение диктатуры пролетариата до сути марксизма ... и концепция диктатуры как государства, в котором правящая партия опекает трудящихся, - все это свидетельствовало о глубокой духовной связи Ленина с революционными традициями русских народников. Ленинизм - это отчасти воссозданное внутри марксизма русское якобинство. Должно быть, это понимал Ленин. Не совсем ясно, однако, осознавал ли он, что косвенным образом его точка зрения отражала также влияние русской самодержавной традиции, которая, казалось, исчерпала себя в 1917 г."[56].

Р.Такер в процитированном фрагменте придерживается концепции: синтетичности истоков большевизма, которая объединяет противоположные позиции Т.Самуели, отчасти Н.А.Бердяева и В.С.Варшавского в одну. Он выделяет 4 истока большевизма - марксизм, народничество, якобинство и русская автократическая традиция.

(Окончание последует)

ПРИМЕЧАНИЯ

Вместо введения

1Еще совсем недавно в бывшем СССР было бы воспринято как кощунство само намерение сравнить состояние исследований по историографии, истории и теории большевизма и соответственно германского национал-социализма, не говоря уже о проведении компаративного политологического исследования двух режимов.

[Сейчас,когда я отсканировал работу двадцатилетней давности и исправляю ошибки сканирования, приходиться – из-за гнусной клеветы зооантикоммунистов и антисоветчиков  -  специально пояснять,что советский коммунизм и национал-социализм в целом,несмотря на ряд сходств, противоположные идеологии,общественные системы и режимы. – Ремарка от 25 мая 2013 г.].

Абстрагируясь от эссенциалъных аналогий, следует в качестве примера и образца научности и истинного патриотизма указать на состояние дел с исследованием родословной, истоков германского NS (здесь и далее: NS - аббревиатура термина "национал-социализм").
Немецкие ученые опубликовали и продолжают публиковать спустя полвека после краха NS десятки и десятки монографий, сотни статей по указанной теме. Из работ последнего времени см., например:  Hегmand J. Der alte Traum vom neuen Reich. Volkische Utopien und Nationalsozialismus. Frankfurt a/M.: Athenaum Verlag,1988.- 388 S. Представляют интерес также: Mutter B., Pingel F. Die Ideologie des Hationalsozialismus. Unterrichtsmodell und Arbeitsbuch fur Sekundarstufe II ... – Bochum: Studienverlag Dr.N.Brockmeyer, 1988. - 189 S.;Schreiber G. Hitler. Interpretationen 1923-1983. Ergebnisse, Methoden und Problems der Worschung.2.verb. und durch eine annotierte Bibliographie fur die Jahre 1984-1987 erganzte Auflage. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1988,- 404s. И много других работ.

Состояние разработки родословной и сущности большевизма,прежде всего его политической доктрины, советским обществоведением не сопоставимо с количеством и качеством исследований по родословной и сущности NS со стороны германских ученых.

Проблема политических истоков большевизма "решалась" историей политических учений, историей философии, историей социологии в СССР, историей КПСС в советских официальных версиях однозначно: было принято считать, что у политической доктрины большевизма имелся один теоретический источник - политическая теория марксизма, творчески развитая в новых исторических условиях В.И.Лениным, другими вождями большевизма. Иные (по сравнению с догмами официальной советской "науки") политические источники большевизма отвергались в ходе бесчисленных "критик" антикоммунизма реформизма, ревизионизма, ставших атрибутом любой монографии, статьи, диссертации.

Немарксистские политические концепции рассматривались в рамках истории освободительного движения, истории социалистических учений в СССР лишь как предшественники (за редчайшим исключением), но не источники политической доктрины большевизма. Ситуация изменилась на территории бывшего CCCР лишь начиная с 1988 г. Подробнее об этом ниже.

Западные же исследователи по теме, именуемой "корни русской революции", составной частью которой является и проблема истоков большевизма, опубликовали и продолжают публиковать десятки книг,сотни статей. Многие из этих работ указаны в переведенных на русский язык в последние годы книгах. См.: Коэн С. Бухарин. Политичес¬кая биография. 1888-1938: Пер. с англ. М.: Прогресс, 1988.С.530-544; Карр Э. История Советской России: Пер. с англ. М.: Прогресс, 1990. С.342-398; Б о ф ф а Д ж. История Советского Союза.Т.I. От революции до второй мировой войны. Ленин и Сталин. I9I7-I94I гг.: Пер. с итал. М.: Межд. отношения, 1990. С.573-583; Рабинович А. Большевики приходят к власти: Революция 1917 года в Петрограде: Пер. с англ. / Общ. ред. и послесл. Г.З.Иоффе. М.: Прогресс,1989. С.404- 408; Такер Г. Сталин: Путь к власти. 1879-1929. История и личность: Пер. с англ. М.: Прогресс. 1991. С.461-470; Ферро М. Николай II. Пер. с франц. Г.Н.Ерофеевой. М.: Межд. отношения, 1991. С.332-337. Читателю, впервые познакомившемуся с западной советологией по указанным переводам книг, просто необходимо прочитать статьи У.Лакера "Надгробная речь над почившей в бозе советологией” и  "ЦСУ победило ЦРУ", в которых автор предостерегает от некритического восприятия многих выводов и оценок советологов (прежде всего И.Дойчера и Э.Карра), указывает на явные слабости в их работа (НВ. 1992. № 31. С.18-19, № 32. С.14-15).

Обстоятельный и комплексный анализ англо-американской историографии истоков российской революции, включающей и интересующий нас сюжет, дан в новейшей монографии М.Д.Карпачева "Истоки российской революции: легенды и реальность". (М.: Мысль, 1991. - 269  с.).

Из сочинений, появившихся на Западе в последнее время и затрагивающих в той или иной степени рассматриваемую тему (не упомянутых у М.Д.Карпачева), можно сослаться на следующие публикации: Агурский М. Идеология национал-большевизма. Paris: YMCA-Ргеss, 1980.- 320 с.; Варшавский В. С. Родословная большевизма. Paris: YMCA-Press, 1982. - 208 с.; Нилов Г. (Кравцов А.) Грамматика ленинизма. London: OPI, 1990. - 213 с.; T о г к е Н.-I. (Hrsg). Lexikon der Geschichte Ruslands. Von den Anfangen bis zur Oktober-Revolution. Munchen: C.H.Beck, 1985. - 466 S.; In¬telligentsia and Revolution.Russian Views of Bolshevism 1917-1922.New York,Qxford:Oxford University Press,1986.- VIII + 340 p.;Poliakov L., Cabestan I.-P. Les totalitarismes de XX'e siecle. Un рhеnоmene bistorique de passe? Paris: Libraire Artheime Fayard, 1987.- 377 p.; MсNeal R. Stalin.Man und Ruler.New York: New York University Press,1988.- 389 p.; Schlogel K. Jenseits des Grosen Oktober: Das Laboratorium der Moderne: Petersburg, 1909- 1921.- B.: Siedler, 1988. - 542 S.; S a к w a R. Soviet politics: An introduction. London; New York: Routledge,1989.- XII,356 p.- Bibliogr.: P.320-350; Hildermeier M. Die Russische Revolu¬tion 1905-1921. Frankfurt a/M.:Suhrkamp Verlag, 1989. - 352 S.; Confino M. Traditions old and new: Aspects of protest and dissent in modern Russia// Patterns of modernity. New York, 1989. Vol.2. P.12-36; Golubovic L. The history of Russia: Under Stalin// New Left rev.-London. 1989. N 107. P.94-100; Yanоv A. Russian idea and 2000. New York: Liberty publishing house, 1989. - 399 p. Публикация книги А.Л.Янова на русском языке была осуществлена в том же издательстве годом раньше. См. главы из книги: Нева.1990.№ 9. С. 143-164; № 10. C.I5I-I75; № 11. С.150-175; № I2.C.I63- 171.

Дополнительно к работе М.Д.Карпачева см. также: Первухина К. М. История Октябрьской революции в англоязычной литературе конца 70 - 80-х годов. Основные проблемы//И СССР. 1991. № 3. С.220-228; М а л и а М. В поисках Октября // ОИ. 1992. № 4. С.178-187; У л а м А. Незавершенная революция//СМ. 1991. № 18. C.103-113.

Более или менее свободное изучение истоков большевизма началось в СССР в годы перестройки, первоначально исследованием истоков сталинизма. Открылось оно этапной статьей А.Ципко "Истоки сталинизма” (НЖ. 1988. № 11. С.45-55; № 12. С.40-48; 1989. № I.С.46-56; № 2. C.53-6I). В ответ на нее как из рога изобилия "посыпались" статьи, авторы которых, как правило, полемизировали с точкой зрения А.Ципко. Приведем некоторые из них: Бутенко А. П. Виновен ли Карл Маркс в "казарменном социализме"?// ФН. 1989. № 4. С.17-26; Он же. О мыслях из закрытых зон: на полях статьи А.Ципко "О зонах, закрытых для мыслей"... // ВМУ. Cep.I2. 1989. № 3. С.42-52; Быстров В. Р. К вопросу о "доктринальных" истоках сталинизма (об очерке А.Ципко ”0 зонах, закрытых для мысли")// НК.1989.№ 9. C.111-115; Клямкин И. М. Еще раз об истоках сталинизма// ПО. 1989. № 9. С.41-50; Лацис 0. Термидор считать брюмером: история одной поправки // Знамя. 1989. № 5. С.183-199; Рого¬вин В. З. У истоков сталинизма // НК. 1989. № 6. С.95-107; № 7. С.69-80; Шабатин И. И. О "марксизме” Сталина (Размышления по поводу статьи А.Ципко "Истоки сталинизма") // НК. 1989.№ 8.С.112- 115.

Тогда,в конце 80-х гг., большинство авторов отлучали сталинизм не только от марксизма, но даже от большевизма. Для усиления позиции отечественных ученых перевели статью С.Коэна "Большевизм и сталинизм" (ВФ. 1989. № 7. С.46-72). И все же по мере демократизации и декоммунизации бывшего СССР в начале 90-х гг. наступило,наконец,время беспристрастно заняться и истоками большевизма. См., например: Рудницкая Е. Л. Петр Ткачев: русский бланкизм // И СССР. 1992.№3.С.100-116;Дубенцов Б. Б. Дискуссии о социально-политических взглядах П.Н.Ткачева в советской историографии 1920-х - начала 1930-х гг. // Там же. С.117—129; Агаев С. Л. "Маркс был соединен со Стенькой Разиным" (об истоках большевизма)// Полис. 1992. № 4. С.158-167; и др. Из западных авторов,опубликован¬ных в СССР, сошлемся на: Баттистрада Ф. Народничество и большевизм // CM. 1991. № 16. С.7-19; Авторханов А. Духовные предтечи Ленина // Слово. 1991. № 4. С.71-78; Он же. Ленин в судьбах России // НМ. 1991.№ 1. С.165-179; и др.

2Во-первых, следует сразу же оговорить значение терминов "исток", "родословная", "корни" и словосочетаний "исток большевизма", "родословная большевизма", "корни большевизма". Не касаясь всех аспектов проблемы, нам достаточно провести различие между термином "генетическое родство" (близость по общности происхождения) и термином "содержательное родство".

Говоря от истоке идеи Б, имеют в виду начало, первоисточник идеи Б – идею А. Говоря же о родословной идеи  Б, подразумевают перечень идей А1, А2, А3, А4 одного с Б рода, устанавливающий происхождение из некоей общей идеи А и степень родства (близости, сходства).

Вопрос же о том, в какой мере сохранилось содержательное родство у идеи Б с идеей А (т.е. сколько структурных элементов идеи  А1,А2,А3,А4 - входят также в идею Б) в случае, когда А - исток Б, требует дополнительного ответа. Хотя понятно, что если генетическое родство близко, то, несомненно, имеется и содержательное родство.
Таким образом, если мы, к примеру, говорим, что "истоком большевизма является марксизм", то это означает,  в первую очередь, что большевизм органически продолжает и развивает идеи марксизма, и,во вторую очередь, что и в большевизме,и в марксизме содержится ряд общих идей,положений. Аналогично отношение и к выражению "родословная большевизма". См.: Ожегов С. И. Словарь русского языка. М.: Русский язык. 1987. С.209, 557; Лопатин В. В., Лопатина Л. Е. Малый толковый словарь русского языка. М.: Русский язык, 1990.С.188,508.

Что же касается термина "корни", то, по нашему мнению,это слово используется в ином значении: причина, обусловливающий фактор. Поэтому корни большевизма, иначе говоря, - причины большевизма.Употребление же слова "корни" в смысле "исток" желательно во избежание путаницы в кавычках, и тогда выражение "корни" большевизма будет  означать "истоки большевизма".

Эти элементарные сведения мы вынуждены привести потому, что, как увидит читатель в дальнейшем, многие споры в литературе имеют своим истоком терминологическую неряшливость полемизирующих.

Во-вторых, необходимо различать, в каком контексте используется термин "исток". Идет ли речь об истоке какого-либо события, к  примеру, об истоке Октября 1917 г., или об истоке политической доктрины, в нашем случае - истоке политической доктрины большевизма.
 
Марк Алданов, автор цикла из 16 исторических романов и повестей, посвященыых русской истории в контексте мировой, охватывающих период с 1762 но 1953 г., посвятил 70-м гг. XIX в. два тома под заглавием "Истоки". Именно в революционном народничестве 70-х гг., событиях тех лет видел М.А.Алданов истоки 1917 г. Однако отсюда еще, абстрактно говоря, автоматически не следует, что политические идеи революционного народничества явились источником политических идей большевиков (см.: А л д а н о в М. А. Собр. соч. в 6-ти т. М.: Правда, 1991. Т.4. С.413-570; Т.5. С.5-554).

В.И.Ленин, обозревая в 1912 г. в статье "Памяти Герцена" истоки русского революционного движения, начал отсчет с 1825 г., от декабристов (См.: Ленин В. И. Полное собрание сочинений (далее: ПСС). Т.21. С.255-262).
 
Н.Устрялов, один из авторов "Смены вех" и идеолог сменовеховства, полагал в 1921 г., что ростки «своеобразного "большевизма" проявлялись на протяжении всей этой истории (речь идет об истории русской интеллигенции. - Э.В.-П.) - от Радищева и особенно от Белинского до наших дней »(Устрялов Н. Интеллигенция в Революции// Союз. 1991. № 26. С.6).

Как видим, истоки "истокам" рознь. Убедительно мнение историка М.Геллера, соавтора знаменитой "Утопии у власти" и автора книги "Машина и винтики" (См. Геллер М., Некрич А. Утопия у власти. История Советского Союза с 1917 года до наших дней. London: ОPI,1989.- 926 с.; Геллер М. Машина и винтики: История формирования советского человека. London: OPI,1985.- 334 с.), согласно которому преемственность революционных традиций в России не вызывает сомне¬ний. "Но в начале 60-х гг. XIХ в. рождается русское революционное движение, ставящее перед собой новые цели, использующее для их достижения новые средства" (Геллер М. Первое марта// Смена.1991 № 3. С.148).

3Тезис об исконности автократической традиции Российского государства, имеющий широкое хождение среди специалистов как на Западе, так в последнее время и у нас, стал стереотипом массовой культуры, "клише" массового сознания. Менее известно, что в России издавна существовали и демократические, и либеральные традиции. В 1957г. на немецком языке была издана книга В.Леонтовича об истории либерализма в России, Последнее ее переиздание осуществлено в I989 г.: Leontovitsch V. Geschichte des Liberalismus in Rusland. 1762-1914. Munchen: Klosterman, 1989.- 549 S.

Думается, что не случайно именно этой книгой, переведенной на русский язык, издательство YMCA-Press открыло в 1980 г. ставшую к настоящему времени знаменитой серию А.И.Солженицына "Исследования новейшей русской истории": Леонтович В. В. История либерализма в России. I762-I9I4 (Исследования новейшей русской истории. T.I): Пер. с нем. И.Иловайский. Париж: YMCA-Press, 1980- 560 с.

Обозначим пунктирно некоторые идеи В.В.Леонтовича.Согласно автору, идеи либерализма стали приобретать значение в России во времена Екатерины П, причем не только по причине тех конкретных мер, которые она проводила (отмена обязательной службы дворянства, жалованная грамма дворянству, утверждение права земельной собственности у дворянства, стремление дать законное основание религиозной терпимоети, гуманизировать уголовное право и др.), но и по причине общего подхода императрицы, заключавшегося в том, что лучше управлять страной силой убеждения, чем убеждением силы.

С.Реймер в своей рецензии на книгу Леонтовича, опубликованной в нью-йоркском "Новом журнале", верно замечает: "Своей консервативной трактовкой либерализма Леонтович резко видоизменяет многие общепринятые понятия в русской историографии" (Новый журнал. New York. 1987. № 168/169. С.468). Так, А.Радищева автор считает не либералом, а ранним представителем русского радикализма; восстание декабристов по своему отрицательному влиянию на развитие либерализма в России, согласно его мнению, сопоставимо только с убийством Александра II, Освободителя.

Важными вехами в истории либерализма в России, по Леонтовичу, явились либерально-конституционные воззрения М.М.Сперанского (Введение к уложению государственных законов); деятельность Н.Карамзина (хотя это и противоречит традиционным представлениям), указавшего путь, на котором монарх может строить либеральный порядок в России; Основные законы империи от 23 апреля 1906 г.; либеральная программа П.А.Столыпина (Речь в Думе 6 марта 1907 г.).

Подводя итог, Леонтович видит причину краха либерализма в России в 1905 г. в том, что настоящее гражданское общество еще не полностью сформировалось. И как ни остра критика автором революционной интеллигенции и либералов, тем не менее он признает, что и правительство должно нести за крах либерализма огромную ответственность.
Опровержению расхожего мнения об отсутствии опыта демократии в историческом развитии России посвящена и статья О.И.Чистякова "О политико-правовом опыте и традициях России" (ВМУ. Сер.11.1990. №2).

Во-первых, как отмечает автор, традиции республиканизма в Рос¬сии уходят в глубь времен. Около четырех веков, с XII до ХVI, суще¬ствовали Новгородская и Псковская республики (была и третья республика - Вятка, отколовшаяся от Новгородской республики).

Во-вторых, в истории России уже с XVI в. начали складываться представительные органы как в центре, так и на местах, постепенно вырабатывался принцип выборности государственных органов и должностных лиц (избирательные правом обладали даже государственные крестьяне), а также принцип коллегиальности в органах управления. Еще С.В.Юшков первым отметил аналогичность Земских соборов французским Генеральным штатам, английскому парламенту, германским рейхстагом. Важным рубежом явились реформы Александра П: возникает земское самоуправление, реформируется городское, создается суд присяжных, развивается избирательное право, предпринимается попытка введения конституции.После 1906 г. едва ли можно говорить в России о самодержавии, абсолютизме в полном смысле.

Современный петербургский историк В.Старцев по этому поводу вполне определенно заявляет: "...мне кажется, пора признать,что Рос¬сия с 24 апреля 1906 года стала уже конституционной монархией (Старцев В. Свержение монархии и судьбы России// СМ. 1992. № 7. С.81). И далее, сопоставляя политическую реформу в СССР в года перестройки и Основные государственные законы 1906 г., он приходит к выводу, что "сферы компетенции между законодательными учреждениями, правительством и самим императором были там разделены не хуже (если не лучше), чем это пытались сделать Горбачев и его соратники в I989-I99I гг., неоднократно деля и пересматривая объем полномочий президента, Верховного Совета, правительства и съезда народных депутатов. Николай II разделил это сразу и по закону.История парламентаризма в Западной Европе тоже свидетельствует, что соотношения объемов власти и компетенции между законодательными учреждениями, королями и правительствами менялись, их пропорции иногда складывались веками". (Старцев В. Указ.соч. С.82).

Громадной ступенью в истории представительных органов и избирательного права явилась Февральская революция. Положение о выборах в Учредительное собрание было для своего времени верхом демократизма.

Оспаривает господствующий на Западе стереотип об исконности автократической традиции России в своей монографии и С.Пушкарев (См.: Пушкарев С. Самоуправление и свобода в России. Франкфурт- на-Майне: Посев, 1985. - 174 с.).

В ней автор, в частности, пишет: "Распространенное мнение о том, что русский народ всегда жил в рабстве, привык к нему и стал неспособен к устройству своей жизни на началах свободы и самодеятельности, противоречит историческим фактам. Конечно, свет и тени неизбежны в истории всякой страны, и в России этот контраст проявлялся особенно резко. Государственное "тягло" слишком тяжело лежало на плечах населения и задерживало развитие общественной самодеятельности. За периодами реформ следовали периода реакции: после реформ местного управления в 50-х годах XVI века пришла опричнина; в XIX веке после Сперанского пришел Аракчеев; после великих реформ 60-х годов пришел Победоносцев". (Там же. С.5).

Но многие современные авторы, полагает С.Пушкарев,сочиняя свою историю России, замалчивают ее светлые стороны и, подчеркивая одни темные, приходят к выводу, что установившаяся в 1917 г. тоталитарная власть была не новым явлением в истории, а лишь продолжением "царизма". На самом же деле, по мнению С.Пушкарева, в истории России были заложены возможности разных вариантов свободного развития страны. Задачу своей книги автор и видит в том, чтобы "напомнить о существующих в русской истории началах политической свободы и общественной самодеятельности. Знакомство с ними поможет в поисках выхода из тоталитарного тупика" (Там же. С. 5-6). См. также: Гера¬сименко Г. А. Земское самоуцравление в России. М.: Наука, - 264 с.; Токарев А. И. Из истории представительной демократии в России // СПЖ. 1993. № 5-6. C.118-I2I; Совет министров и Государственная дума. Из опыта российского парламентаризма// СМ. 1993. № 8. С.65-80; К 9. C.108-116.

Резюме. Думается, что, хотя автократичеркие традиции в истории России все же перевешивали демократические (не менее, если не более, чем автократические, преобладали патриархальные), тем не менее последние все же оказывали свое воздействие на формирование политичес¬кой культуры, и необходимо было время, чтобы дать им "созреть".
О русской автократической традиции см.: Янов А. История автократии // Октябрь. 1991. № 8. С.139-156; Он же. Иваниана [глава из книги "Происхождение автократии"] // Нева. 1992. № 5-6.С.284 - 305. О русском либерализме ск. также: Аврех А. Я. Русский буржуазный либерализм: Особенности исторического развития//ВИ.1989.№2.С.17-31. О русском либерализме в связи с революционными собы¬тиями 1917 г. см.: Арансон Г. Я. Русский либерализм и революция // СМ. 1992. № 7. С.72-80. Дополнительно см.: Секиринский С., Филиппова Т. Родословная российской свобо¬ды // ВВШ. 1990. № 5. С.68-75; Махнач В. Троевластие //НВ. 1993. № 13. С.48-51; и др.

Последний автор, в частности,указывает, что еще в далеком 1211г. по инициативе великого владимирского князя Всеволода III был созван первый в российской историй своего рода земский собор. Однако начавшиеся вскоре иноземные нашествия ХIII в. прервали эту российскую политическую традицию до XVI в. Первый же английский парламент, для сравнения, собрался на 54 года позже российского, в 1265 г. (см.: М а х н а ч В. Троевластие. С.49);Новикова Л., Сиземская И. Идейные истоки русского либерализма // ОНС. 1993.№ 3. С. 124-135; Чичерин Б. Различные виды либерализма //Там же. C.116-I23.

О российской политической традиции в СССР и на просторах бывшего СССР нет пока еще обобщавшего труда наподобие тех сочинений,что выходили и выходят на Западе. См., например: Хофстедтер Г. Американская политическая традиция и ее создатели (главы из книги)/ США ЭПИ. 1991. № 12. С.68-85; 1992. № I. С.75-84; № 2.С.96-115;№ 3. С.96-108; № 4. С.78-90.

4Karpovich M. A Forerunner of Lenin P.N.Tkachev // The Reviev of Politics.Vol.6. 1944. № 3. См. также: Карпачев М.Д. Истоки российской революции. С.48, 59.

5  См.: Toynbee A. Civilization on Trial and the World and the West. New York: Oxford University Press. 1948. - 263 p.

6  Szamuely T. The Russian Tradition. London: Martin Seeker & Warburg Ltd. 1974. P.157.

7 Бердяев H. А. Истоки и смысл русского коммунизма.М.: Наука, 1990. С.99.

8 Предварительно здесь и далее до особой оговорки термины “большевизм” и "ленинизм" используются как тождественные. В ходе дальней¬шего исследования мы проведем соответствующую корректировку.

9 0 России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. Сборник. М.: Наука, 1990. с.148, 264.

10Бердяев Н. А. Указ.соч. С.89.

11Там же. С.87.
            
12См.: Плеханов Г. В. Сочинения. Т.XIII/Под ред.Д.Рязанова. М.; Л.: Госиздат, 1926. С.133-134, 185, 281.
            
13Валентинов Н.В. Наследники Ленина/Ред.сост.Ю.Г.Фельштинский.М.: Терра, 1991.С.185.См.также статьи Плеханова из  газеты "Единство" за 1917 г.: Плеханов Г.В. Год на Родине. Сборник статей. Париж, 1921. T.I. С.28-29; Т.2. C.3I ("Ленин происходит отчасти от Бланки и состоит, кроме того, в более или менее близком родстве с Бакуниным").
            
14См.: СВ. Берлин. 1923. № 5-6. С.2.
            
15Вехи: Сборник статей о русской интеллигенции.М.,1909.С .159-163,173.
            
16Л е н и н В. И. ПСС. T.I9. С.167-175.
            
17Пискотин М. Называть вещи своими именами//НД. 1990. № 11. С.47.
            
18См., например: Криворотов В. Русский путь//3намя. 1990. № 8. С.140-164; № 9. С.184-200; Он ж е.Утраченные альтернативы// ЗС. 1990. № 2. С.17-27; № 3. С.1-5; Он ж е. Вехи: Взлет и падение особого пути России// ЗС. 1990. № 8. С.50-57; № 9.С.28-35.
    
19Криворотов В. Утраченные альтернативы.Указ. соч. (№ 3).С.3.
            
20К р и в о р о т о в В. Русский путь.Указ соч. (№ 8). С.162.
             
21См.: Л о л а е в а С. Кто виноват: марксизм иди русская душа?: Отчет о международного семинаре "Россия XX века: Противоречия государства и общества"// Радикал. 1991. № 24. С.4-5; см.также: Она ж е. Нужна ли русская идея современной России// Там же. 1992. № 4. С.15. Понятие "русская почва" сложно и многомерно. Так, преподаватель Кентского университета (Великобритания), историк и политолог Р.Сэква в первой главе "Русское наследство" своей книги "Введение в советскую политическую жизнь" специально рассматривает вопрос о том отпечатке, который наложил "старый режим" на новую власть. В частности, он насчитывает семь характерных черт российской политической культура, которые сохранили свое значение и в советском обществе: своеобразная роль религии; изоляционизм и экспансионизм; наличие сильного государства; диалектические отношения между отсталостью и модернизацией; бюрократические попытки замены политической жизни администрированием; слабое развитие представительных учреждений и гражданского общества (См.: S a k w a R. Op.cit. Р.З).

Сопряжено с понятием "русская почва" и весьма сложное, многомерное и в значительной степени неопределенное понятие "русская душа" и родственное с ним понятие "русский национальный характер".

Многие исследователи на Западе в течение десятилетий при выявлении при-чин тех или иных событий российской истории обязательно принимали в расчет в качестве обусловливающего фактора и особенность русской дущи, русского национального характера (интерпретируемых, правда, ввиду отмеченных параметров их как объектов познания различным, в том числе спекулятивным, образом).

Нет нужды напоминать, что в бывшем СССР воздействие национального характера (а тем более русской души) на характер и ход исторических процессов, тех или иных собы¬тий до последнего времени в лучшем случав умалялось, а то и просто отвергалось. По мнению известного российского социолога В.Ядова,"ужасающее и непростительное заблуждение (умысел) коммунистических тео¬ретиков и политических лидеров состояло в том, что они напрочь от¬вергали влияние глубинных многовековых архетипов человеческого сознания на поведение людей". (Ядов В. Свои и "наши": 0 человеке в кризисной ситуации, русском национальном характере и тревогах за будущее России // Радикал, 1992. № 8. С.15).

Конкретные социологические исследования, проведенные в 80-е гг. К.Касъяновой (массовое тестирование с использованием Миннесотского опросника),подтверждают то, что известно и из русской классической литературы, из сочинений философов (например Лосева, Флоренского). По среднестатистическим сравнениям тестирования американцев и россиян получилось, что россияне, что называется, “зашкаливают” по ряду показателей: в сверхтерпимости к перенесению трудностей, непритязательности к условиям жизни; в цикличности периодов бурной активности и периодов вялости, относительной пассивности; в пиетете к официальному статусу. Таким образом, подытоживает В.Ядов, "русский народ: а) способен долго терпеть, б) в какой-то момент готов к взрыву, бурной активности, в) будет следовать своим признанным лидерам". (Там же).

Другим ключевым понятием, используемым при выявлении и объяснении специфики российской истории, является понятие "русская идея". Так же, как и по многим другим проблемам,лишь в последнее время на одной шестой части суши появились неподцензурные публикации по данной теме. См.: Баранов Е. В. Русская идея в эсхатологической перспективе // ВФ. 1990. № 2. С.62-93; Блюменкранц М. "Русская идея" и мессианское сознание // ОН. 1990. № 5. С.213-221; Кириченко 0. У истоков-русской идеи: А.С. Хомяков, К.С. Ак-саков// AM. 1992.№ 2. С.88-93; Карасев Л. В. Русская идея (символика и смысл) // ВФ. 1992. № 8. С.92-104; Поляков Л. Логика "русской идеи" // ОНС. 1992. № 3. С.70-84; № 4. С.158-160;№ 5. С.123-133; Русская идея: поиски истоков (материалы "круглого стола") // Социс. 1992. № 9. С.148-152; X о р о с В. Русская идея на историческом перекрестке // СМ. 1992. № 6. С.36-47; Философия "русской идеи": Россия и Европа (материалы "круглого стола")// ОНС. I99I. № 5. С.143-159. На труд А.Янова "Русская идея и 2000-й год" мы  уже ссылались в прим. 1

Дополнительно см. также: Россия: критика исторического опыта (материалы "круглого стола")//ОНС. 1992. № 5. С. 134-144;Русская идея/Сост. [...] М.А.Маслин.М.:Республика.1992.-496 с.
         
22Варшавский В. С. Указ.соч.
         
23Там же. С.17. Сторонники марксизма противопоставляют этой мысли иную: "Марксизм не отвечает за ГУЛАГ, как Христос за инквизицию". Неправомерность подобного сравнения очевидна. Действительно,

К.Маркс не писал о необходимости создания ГУЛАГа, как и Христос не проповедовал важность организации инквизиции. Но только этот пункт их и объединяет, так как если Христос призывал "любите врагов ваших" (Евангелие от Матфея. Гл.5. Стих 44), то К.Маркс оправдывал и насилие , и диктатуру по отношению к классовому врагу. Поэтому можно постулировать прямую, хоть и отдаленную (всячески это подчеркиваю) связь идей К.Маркса с ГУЛАГОМ, в то время как учение Христа отвергало насилие и ни в какой - ни в прямой, ни в косвенной - связи с инквизицией не состояло.
    
24Там же. С.18.
25Там же. С.45.
26Там же. С.47.
27Там же. С.56.
28Там же. С.73.
29Там же  С.19

30Там же. Суждение о вторичном, производном характере политических идей русских революционных демократов по отношению к политическим концепциям Запада имеет достаточное количество сторонников на Западе. Так, И.Берлин полагает, что по крайней мере в течение двух веков в России не было ни одной политической доктрины, которая не пришла бы с Запада (См.: Berlin I. Russian Thought ahd the Slavophile Controversy// The Slavonic and East European Re¬view. Vol.59. 1931. N 4. P.543).

Думается, что все же это предельная позиция. Вынося за скобки вопрос о заимствований с Запада политических идей революционерами России второй половины XIХ в., что требует специального рассмотре¬ния, хочется лишь указать на очевидную вещь: характер революционно¬го движения определяется сложным комплексом взаимодействующих факторов, объективных и субъективных, динамичных и статичных, внут¬ренних и внешних, и поэтому самобытность революционного движения никак не определяется лишь первичностью или вторичностью идей,которыми она руководствуется.
Самобытность русского, российского революционного движения до¬статочно убедительно показана в книге.: Пантин И. К.,Плимак Е. Г.,Xорос В. Г. Революционная традиция в России: 1783-1883 гг. М.: Мысль, 1986. - 314 с.
            
31Варшавский В. С. Указ.соч. С.85.
         
32 3еньковский В. В. История русской философии. Т.II. Ч.2. Л.: ЭГО, 1991. - 248 с.; С.46.
         
33Автор придерживается позиции, как правило, за некоторыми исключениями, не полемизировать с персональными суждениями,высказанными советскими обществоведами в доперестроечный подцензурный период, особенно если это были "рыцари" трех составных частей и примкнувшей к ним историографии КПСС и послереволюционного периода Союза.Некорректно критиковать тех, кто был лишен возможности свободно излагать свои взгляды и, тем более, не обладал полнотой информации и свободой исследования. А коли так, то мы не можем вообще анализировать персональные суждения исследователей, так как лишены возможности знать их собственные воззрения, за исключением одной официально господствующей точки зрения с вариациями в зависимости от индивидуального таланта (или отсутствия оного) интерпретатора.
       
34Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энцик¬лопедия, 1983. С.305.
    
35Ц и п к о А. С. Истоки сталинизма // Вождь. Хозяин. Дик¬татор. М.: Патриот, 1990. С.417-512. В этом сборнике перепечатан первый вариант статьи из "Науки и жизни" (1988. № 11, 12; 1989.№ I, 2). Имеется второй, расширенный и доработанный вариант этой публи¬кации - "О зонах, закрытых для мысли", опубликованный в сб.: Суровая драма народа: Ученые и публицисты о природе сталинизма.М.: Политиздат, 1989. С.175-257. И, наконец, третий,переработанный и дополненный вариант обрел жизнь в монографии: Ципко А. С. На¬силие лжи, или Как заблудился призрак. М.: Молодая гвардия, 1990.
   
36Ц и п к о А. С. Истоки сталинизма. С.463-489.
37Там же. С.488.
   
38Подобная точка зрения с нюансами получила у нас широкое распространение в 1988-1989 гг. в многочисленных публикациях И.Бестужева-Лады, ,О.Р.Лациса,Г.Лисичкина,Р.А.Медведева, М.Шатрова и др.

Тексты перечисленных авторов собраны в книгах, упомяну¬тых наш в примечании 35, а также в сборниках: Осмыслить культ Сталина. М.: Прогресс, 1989. С.128-159; 215-246; 247-283; 372-401; Социализм: между прошлым и будущим/ Ред.-сост. В.П.Киселев, И.М.Клямкин. М.: Прогресс, 1989. - 424 с. У некоторых авторов со временем появились монографии, в которых развиваются и дополняются обозначен¬ные ими позиции, в частности, см.: Бутенко А. П. Откуда и куда идем: Взгляд философа на историю советского общества.Л.: Лениздат. 1990. - 288 с.; Капустин М. Конец утопии?: Прошлое и будущее социализма. М.: Новости, 1990. - 594 с.; Лацис О.Р. Перелом: Опыт прочтения несекретных документов. М.: Политиздат,1990.- 399 с.

Подобная точка зрения давно имеет хождение и среди западных ис-следователей. См. подробнее: Коэн С. Большевизм и сталинизм// ВФ. 1989. № 7. С.46-72.

39 Ц и п к о А. С. Истоки сталинизма. С.469.

40 Клямкин И. Какая улица ведет к храму?//НМ.1987. № 11. С.150-188;
   Селюнин В. Истоки// НМ.1988. № 5. С.162-189.

<<У "военного коммунизма" были свои корни в отечественной истории,- справедливо подчеркивает В.Селюнин, - И раньше центральная власть в России длительные периоды напрямую распоряжалась всем, что лежа¬ло, стояло, ползало, ходило, плавало, летало>> (Там же. С.160). Но В.Селюнину следовало бы добавить, что исторические условия лишь благо¬приятствовали установлению "военного коммунизма", а первопричиной все же являлась сама доктрина большевизма первых лет советской вла¬сти, а точнее "борцы" под ее знаменем. Прав В.Селюнин и тогда,когда указывает, что бюрократическое управление, являющееся в России наследием веков, "особенно плотно наложилось на послереволюционную ис¬торию и образовало монолитную стену", которую до сих лор "не удается пока ни прошибить, ни преодолеть". Но и здесь он не договарива¬ет - ведь опять-таки прежде всего в самой политической и экономической доктрине большевизма была причина возникновения специфического советского бюрократизма. А что российская история благоприятствовала этому, спору нет. Поэтому прежде, чем писать о заслуге В.И.Ленина в борьбе с бюрократизмом (Там же. С.187), необходимо указать на его вину в создании антидемократического, бюрократического поли-тического режима. Что же касается взглядов В.Селюнина, то, думаю, они здесь ни при чем. Достаточно посмотреть на год издания - 1988-й, а написана публикация наверняка в 1987 г., - чтобы понять, что в эпоху гласности, но не свободы печати объективно излагать историческую роль В.И.Ленина было невозможно.

41Иного не дано. М.: Прогресс, 1988. Выделим прежде всего публикации А.Миграняна (Механизм торможения в политической системе и пути его преодоления. С.97—121), С.Дзарасова (Партийная демократия и бюрократия: к истокам проблемы. С.324-342), В.Сироткина (От гражданской войны к гражданскому миру. С.370-391), Ю.Афанасьева (Перестройка и историческое знание. С.491-508), а также Е.Амбарцумова,И.Виноградова, М.Гефтера, В.Киселева, В.Фролова, А.Нуйкина, А.Бутенко и др.

42 См.: Павлов А. Т., Плимак Е. Г. и др. Проблемы гуманизма и насилия в русской революционной традиции (материалы "круглого стола")// ФН.1991. № 2. С.3-37. При всей взвешенности суждений, высказанных за "круглым столом", некоторые его участники соскальзывали в явный субъективизм и антигуманизм, к примеру,факти¬чески оправдывая убийство Александра П или обвиняя его правительство в неуступчивости (и это после реформ 60-70-х гг.). См.: Там же. С.27

43 Б о ф ф а Д ж. История Советского Союза. Указ.соч.T.I. С.29.

44См.: Ленин В. И. ПСС. Т.22. С. 121: "Ясно, что марксисты должны заботливо выделять из шелухи народнических утопий здоровое и ценное ядро искреннего, решительного, боевого демократизма крестьянских масс. В старой марксистской литературе 80-х годов црошлого века можно найти систематически проведенное стремление выделять ото ценное демократическое ядро. Когда-нибудь историки изучат систематически это стремление и проследят связь его с тем, что получило название "большевизма" в первое десятилетие XX века".
               
45История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. М.: Правда, 1938. С. 16.
               
46Там же. С.25.
               
47См., например: Батурин Н. Н. О наследстве русских "якобинцев" // ПР. 1924. № 7(30). С.82-89; Мицкевич С. И. К вопросу о корнях большевизма (Ответ тов. Н.Н.Батурину)//КС. 1925. № 3(16). С.92-101; Батурин Н. Н. Еще о цветах русского якобинства // ПР. 1925. № 2. С.97-109. Современную оценку и обзор упомянутой дискуссии см.: Рудницкая Е. Л. Петр Ткачев: русский бланкизм; Дубенцов Б. Б. Дискуссии о социально-политических взглядах П.Н.Ткачева в советской историографии 1920-х  начала 1930-х гг.
            
48Покровский М. Н. Корни большевизма в русской поч¬ве// 25 лет РКП (большевиков). Тверь: Октябрь, 1923. С.21; Философская энциклопедия. Т.З. М.: Советская энциклопедия. 1964. С.541.
               
49В своей статье "Страница из истории марксизма начала XX в.”, помещенной в знаменитом своей попыткой нового, неканонизированного прочтения исторической концепции Маркса, Энгельса, Ленина сборнике "Историческая наука и некоторые проблемы современности. Статьи и обсуждения" (М.: Наука, 1969), М.Я.Гефтер, являющийся и ответственным редактором сборника, писал: "Речь... идет о большем: об исторической правомерности данной формы демократической идеологии, утопического социализма и тем самым необходимости ее для становления дан¬ной формы научного социализма, пролетарского демократизма - данной и в специфически русском, региональном отношении, и во всемирно-ис¬торическом плане” (Указ.соч. С.23). Несмотря на своеобразие стиля, для любого читателя, хоть немного посвященного в суть проблемы,смысл написанного был ясен.

50См.: Рыбаков М. В. О некоторых неоправданных претензиях// ВИ КПСС. 1971. № 7. С.123-133.
            
51Пантин И., Плимак Е. У истоков российской революционности// К-ст. 1990. №10. С. 16; Агаев С. Л. "Маркс был соединен со Стенькой Разиным" (Об истоках большевизма).Указ.соч. С.164, 167. См. также: Рудницкая Е. Л. Петр Ткачев: русский бланкизм. C.114-115., В качестве же примера "обычного" советского исследования можно назвать: Ленин. Философия. Современность. М.: Политиздат, 1985. С.390-412.
         
52Фишер Л. Жизнь Ленина / Пер. с англ. О.Ронена.London:OPI.1970.С.51.
         
53Ш а п и р о Л. Коммунистическая партия Советского Союза / Пер. с англ. В.Франка. London: OPI, 1990. С.31.
       
54Геллер М. Машина и винтики.Указ.соч. С.22.
         
55Гефтер М. Я. Из тех и этих лет. М.: Прогресс, 1991. С.48. Работа итальянского исследователя Ф.Баттистрады целиком, к примеру, посвящена "банальной" теме. См.: Баттистрада Ф. Указ. соч.
      
56Т а к е р Р. Сталин: Путь к власти.Указ.соч. С.29-30.