Шесть

Душа моя как тонущая лодка
Вычерпываю Боль,
А Боль не убывает (с) А.Дементьев

Эваш спасибо за невольное соавторство.

Здание Министерства Тайной полиции Рейха. Подвальные помещения. Допросная. 23-00 по общеевропейскому времени. Конец декабря 1942 года.

С потолка ссыпалась штукатурка, где-то на верхних уровнях авиабомба ударила в несущие колонны, и три представительских этажа гестапо, краса и гордость Рейха, ушли в Небытие.
А по нижнему коридору в сторону резервной допросной плыла чёрная Тень.

Тень невыспалась, была зла, обижена на жизнь и разные её обстоятельства. И ещё Тень была противоречива, это выражалось в очень многих вещах. В том, что она вышла из небедной семьи, но всегда чуралась этого в разговорах и поведении с близкими, что избегала общения с роднёй и приближала к себе друзей, что у Тени не было единого лица, для каждого было приготовлено заранее своё, со всем комплектом морально-этических ценностей и ориентиров.

Тень старалась не мешать в кучу дружбу и работу, и этика Тени как офицера СС для подследственных и любящего человека для её второй половинки была разной. Тень никогда не смешивала моральные ценности и очень бесилась, если её Вселенные иногда пересекались. В её мирке это было чревато.

Работу свою она не любила, но уверенно продвигалась по карьерной лестнице, потому как делала всё хорошо и нестандартно. Потому что для Тени главным было личное уважение того, кто стоял НАД, с теми же кто стоял ПОД можно было дифференцировать. Тень ненавидела сложные пути, всегда стараясь добиться поставленной задачи ;быстро и с минимальными потерями. Всякое дело она старалась сделать максимально эффективно, ибо в глубине души была наёмником, лучшей наградой считая свою труднозаменяемость.

В то же время в личной сфере была готова к противоположному, могла ждать годами и искренне радоваться всему, что удавалось достичь. И если в работе Тени всё давалось сравнительно легко и Тени нравилась её некоторая  незаменимость, то личная жизнь решительно не клеилась.

Вот и сейчас, усталая, затянутая в мундир цвета вороного крыла, безвольно ослабляя правой рукой Железный Крест I Степени у шеи, Тень ругалась с Богом, попутно прикидывая тяжесть наказания для командиров зенитных расчётов, проспавших бомбардировщик союзников и тем самым вынудивших её перенести важный допрос в резервные помещения бомбоубежища.
"Солдат на фронт, офицеров в расход" - зло думала Тень, штекер от телефонного аппарата в такт мыслям волочился по мраморному полу, в то время как сам телефон противно царапал золотую запонку левой манжеты.

С Богом у Тени с детства установились односторонние доверительные отношения. Т.е. Тень не питала иллюзий относительно своей и Его деятельности. Однако Тени было временами довольно того, что можно было заявить Ему свою претензию, как бы очистить совесть, уведомив о чём-либо. И только в минуты особо острой, душевной Боли ей очень недоставало Его ответа.
Тень была набожна, но в Бога не верила. Т.е. в факте существования не сомневалась, но была разочарована самим Его промыслом. Об этом парадоксе она часто думала. Что же касается эффективности ходатайств к нему, то тут уж Тени вообще всё уже давно было ясно: с тем же успехом еврей-коммунист мог подать прошение в Рейхсканцелярию.

Меж тем Тень дошла, ключом открыла дверь допросной, попутно кивнув вскинувшему руку в приветствии молодому офицеру караула.
 - Герру обер-лейтенанту следует более тщательно следить за тем... - начала было Тень делать высокомерное замечание часовому по поводу его внешнего вида, как вдруг на середине фразы на неё накатило хорошо знакомое чувство. Это была смесь дикой усталости, ненависти и брезгливого пренебрежения к собеседнику, за последние несколько лет Тень часто впадала в подобные состояния.
 - Прошу меня простить, господин пол... - стал извиняться ещё толком не понявший за что офицер, однако сам звук его голоса взбесил Тень, было впечатление, что у неё в голове начался незапланированный концерт органной музыки. Отмахнувшись от него с раздражением, будто от таракана, сморщившись от почти физического страдания, Тень велела привести подследственную.
Злость прочла Тень во взгляде подчинённого, самой фальшиво-доброй улыбкой провожая его до дверей.

Излишне говорить, что Тень в её ведомстве не жаловали. Именно за перемены настроения, а вместе с ним и подходов к делам и персоналиям.
"Успокойся, они ничто, важно лишь мнение близких и моё собственное" - вернула Тень себе покой. И прошла наконец в дверь.
Она уже привыкла к тому, что нижние комнаты идентичны верхним, дабы следователи в случае угрозы могли спокойно спуститься вниз, взяв документы и телефон. И не отвлекались от важных дел, привыкая к обстановке.

Вот и сейчас, бросив чёрный кейс с документами на стол и воткнув штекер в розетку, Тень тяжело опустилась в кресло. Закурила сигарету. Задумалась. Из конца коридора послышались шаги конвоя, но поступь моральной дилеммы Тень заслышала много раньше.
"Надо было проситься на фронт, там хотя бы девушек пытать не приходится. Командуешь себе полком, упиваешься властью над 3-4 тысячами солдат и офицеров, если надо самолюбию, либо играешь роль доброго отца и командира. Впрочем, одно совсем необязательно мешает другому. Хотя и там, вполне возможно, пришлось бы кого-нибудь пытать..." - открывшаяся дверь прервала мысль на середине. "В конце концов солдат всегда держит руки по швам".

В комнату зашли трое: два обер-лейтенанта СС и девушка лет 25-ти. Силой усадив девушку в кресло, две фигуры остановились слева и справа чуть поодаль. Тень подумала, что латунь на орлах их фуражек, пожалуй, излишне зловеще поблёскивает в полутьме.
Стол Тени находился шагах в шести напротив от барышни, но это расстояние не мешало ощущать на себе её полный ненависти взгляд. Впрочем, Тень не желала ощущать, ей нужно было видеть, и не столько глаза, сколько досье.

Щёлкнул тумблер настольной лампы.

Свет застыл на красивой линии шеи и высоких плеч, осветив также стройную фигуру под тёмным платьем, копна чёрных волос каскадом и блеск зелёных глаз завораживали.
впервые за все годы службы Тень не стала открывать досье, ей итак всё было ясно. "антигосударственная деятельность, участие в подрывной работе, связь с подпольем, помощь евреям-коммунистам...". Формулировка была довольно стандартна. Тень встряхнула папку, не открывая. Из неё вылетели два бланка. Как и приговор Народного Суда за завтрашнее число, уже подписанный и вынесенный заранее. Осталось только само его заседание. Для красоты. Второй бланк окончательно удовлетворял любопытство. В нём содержались имена доносчиков, осведомителей, секретных агентов и просто бдительных граждан. Шансов у неё не было никаких.

Вот только Тени очень вдруг захотелось, чтобы этот взгляд потеплел. Рука развернула лампу к лицу.

Глаза её сначала удивились, потом стали мягкими и даже чуть изменили цвет, рот осветила улыбка. 
По щеке Тени скатилась слеза. Ему привели его половинку. В то же время в темноте лицо так и недополучившего свой выговор обер-лейтенанта расплылось в ухмылке. Тень закрыла глаза.
Вспомнила, как первый раз, в минуту душевного отчаяния встретила её, как до той минуты пустая и скучная жизнь будто бы осветилась изнутри, как Свет этот согрел душу, наполнил вещи смыслом. Вспомнила тепло её рук, то умиротворение, которое было с ним только тогда, когда рядом была она. Все те долгие, казавшиеся бесконечными споры об этике, обществе, политике, смысле вещей, рассказы каждого друг о друге. Она была самым близким человеком. Часто спрашивала, почему он иногда подолгу внимательно смотрит в её глаза. "Я умиротворён. Спасибо" - обычно было ей ответом. Это была правда, и для него это было немало.

Достав свой табельный "люгер", Тень разрядила весь магазин, за исключением одного патрона. Этот патрон она долго держала в руках, перед тем как зарядить им пистолет. Положив оружие на стол стволом к себе, Тень тяжело поднялась из-за стола. Не своим голосом приказала конвою выйти в коридор.
В те 5 минут, что Тень была с ней наедине она подошла, поцеловала её в щёку и крепко обняла. И в последний раз умиротворённо посмотрела на неё. "Мне так много есть что сказать тебе..."

После Тень вышла и направилась наверх, в сторону руин верхних этажей. У проходящего мимо гренадёра взяла ручную гранату. Выдернув чеку, стала считать до шести. "Господи...раз...два...почему ты никогда не дал...три...четыре...хотя бы первого шанса...пять...шесть."