Звучит как приговор

Пролог
 Не каждое утро начинается в стенах тюремной камеры. Не каждый день вместо солнечного утра видишь серые стены.
 Отойти на минуту, чтобы все так вышло. Чтобы я сидела здесь, пока эти пять отъевшихся Судей продолжали делать вид, что ничего не произошло. Знаю, знаю, закон есть закон, но почему меры применимы только ко мне, к Стражу Правды… вернее, к бывшему Стражу Правды.
 Я сидела на жестком матрасе, от которого после ночи сна дьявольски болела спина. Для высших чинов, а именно им я и была в той, прошлой жизни, предполагались отдельные камеры. Но на этом особое отношение заканчивалось. Не то чтобы я ждала огромной кровати, цветов по всей камере и прочего, но после нескольких лет отличной службы и быстрого подъема по карьерной лестнице, я удивлена, что отнеслись ко мне так.
 Камера была пропитана сыростью. А света толком и не было: лишь парочку окон с решетками. Все было сделано для нагнетания обстановки.
 Такие камеры для одиночек находились не на особенно далеком расстоянии друг от друга, да и сами обвиняемые не особо пытались поговорить друг с другом. Мне ли этого не знать. Особенности работы были таковы, что я время от времени появлялась в стенах этого здания, правда по другую сторону.
 Сил сидеть больше не было. Я поднялась и начала ходить по периметру камеры. Ох, какая жуткая вонь доходит из коридора!
 Начал медленно пробиваться солнечный свет, и я подошла к окну в попытках восполнить двухдневное его отсутствия.
 - Эй, Мастерсон. Возьми свой завтрак.
 Я даже и не услышала, как открыли дверь камеры. На пороге стояла Карла, грузная женщина, которая была смотрителем тюрьмы. Вот вам и особое обслуживание.
 Я несколько секунд молча смотрела на нее. Хотя голос ее был и суров, но глаза выдавали. Она была, как и многие кто знал меня, в замешательстве.
 - Бери же. Добавок у нас не выдают.
 Я все так же молчала, и Карла не стала мне предлагать в третий раз взять еду. Она,не сказав ни слова, оставила его возле двери и ушла.
 На самом деле с того момента, как попала сюда, я ни с кем не говорю. Тут нечего обсуждать. Я виновата. Хоть и просила Судей, пока меня нет, держать рот на замке. Но закон так предполагает, что виновата только я одна. За пять лет моей практически безупречной службы, это первая и самая огромная моя ошибка.
 Я села прямо на пол и обхватила голову руками. Как? Почему? За что? Я же отошла всего на пять минут. Зачем… зачем… зачем… Возможно, прошло и не десять-двадцать минут.
 - Мастерсон, - послышался незнакомый мне голос, – к тебе посетитель. Мастерсон?
 Я молчала. Послышались медленные шаги. И я услышала знакомый голос.
 - Послушай, Мастерсон…
 - Меня зовут Виктория, Судья Кингсли, – прошипела я, даже и не подумав встать с пола. – Раньше Вы как-то не стеснялись называть меня по имени.
 - Страж Мастерсон, - будто не услышав меня, продолжил он свои поросячьим голоском, – мне очень жаль, что все так случилось. Мы не хотели… мы пытались.
 - Да ни черта вы не пытались, – чуть громче сказала я. – Я просила только обо одно: молчать.
 Я встала с холодного пола и посмотрела на Кингсли. Он стоял на пороге моей камеры и смотрел своими мелкими глазками. Такими же поросячьими, как и его голос.
 - Молчание оказалось для вас пятерых слишком сложным испытанием? – мой голос становился все громче с каждым словом. – Я выполняла свою работу прекрасно, у меня в подчинении был не один страж. Я просила об одном. О молчании. Просто закрыть свой рот и молчать.
 Я тяжело задышала. Это было выше моих сил. Казалось, что эти чертовы два дня я ждала Кингсли, чтобы высказать ему все о данной ситуации.
 Судья нервно переступал с ноги на ногу. Не смотрел мне в глаза. Я знала, что через пару минут он с большой радостью убежит отсюда. Ему явно было не по себе.
 - Закон есть закон, – пробубнил Судья Кингсли.
 - И вам просто везет, что он против меня. Попрошу покинуть мою камеру. Нам не о чем с Вами больше говорить.
 На самом деле, мне не стоило и добавлять последнее предложение: через пару секунд след Кингсли простыл, а я осталась опять одна дожидаться суда.

Глава 1
За несколько недель до этого

 Было очень глупо надеяться, что суд начнется вовремя. Все ожидали главного Судью – Судью Рэя. Ему простые истинны точно не известны: если суд назначен на восемь утра, то для него это девять, если даже не десять утра. Я и еще четыре моих помощника стояли по разным углам зала. Сегодня судили Грэга Гросса. По правде говоря, еще на вчерашнем Судейском Совете было приято решение: Гросса ожидала смерть через повешение. Грэг убил свою жену и пятилетнего ребенка. Но никто не удосужился проверить, насколько психически здоров подсудимый. Я ни в коем случае не пыталась его оправдать, но пропускать этот момент не стоило.
 Зал был битком переполнен людьми: родные Грэга, его жены и просто любопытные люди.
 Мать погибшей сидела и навзрыд плакала, не пытаясь утаить слез. Рядом сидела ее другая дочь. Она не плакала, не говорила ни с кем, а просто сидела и смотрела прямо перед собой, точно статуя. Я с ней успела немного пообщаться. Мэри, а именно так ее и звали, была очень странной девушкой. Я могу понять, что у человека шок, но создавалось впечатление, будто она немного радовалась такой смерти ее сестры. Из уст же матери погибшей я слышала много историй о том, как ее дочь была превосходной танцовщицей, как бегали за ней мальчишки. Мэри же, слушая все это, еле сдерживалась, чтобы не попросить мать замолчать.
 И вот двери отворились, и вошел Судья Рэй. Зал тут же замолчал. В конце зала послышалось нервное хихиканье.
 Затем ввели Грэга Гросса и поставили вокруг него защиту: своего рода защитное поле, оно не видимо, но если попытаться выбежать, то ударит током. Вдобавок к защитному полю вокруг встали трое стражей: один за спиной у обвиняемого, двое других – по бокам.
 На самом деле моя основная задача это не присутствие на всех судах. С рождение у меня есть дар, помогающий отличать врагов государства от их друзей и ,конечно, правду ото лжи. Люди часто врут, и это безумно режет уши и глаза. Именно мои качества и помогли выбрать мою будущую профессию. На самом деле не у многих появляются какие-то способности. У некоторых они не сильно полезны, но все же такие люди ценятся в государстве. Вот, например, главный секретарь судьи Коллинза может печатать на компьютере и просто писать на бумаги, ее не касаясь и не используя чернил. Не особо выдающийся талант, но все же его взяли. Нашли пользу в том, что он может писать тексты и делать что-то еще одновременно.
 Суды дело скучное и затяжное, не знаю, зачем меня вызвали все это слушать, если решение было принято.
 Вынесен приговор, а Гросс даже не шелохнулся. Все молчат. Вообще какая-то неведомая тишина.
 Гросса отводят в камеру повешения, куда попадают не многие. Обычно это родственники и знакомые. Но, как правило, не многие решаются посмотреть на подобное.
 Вокруг шеи Грэга обвивается так называемое магическое кольцо. Иногда его применяют не только стражи порядка, но и обычные преступники. Было таких несколько случаев, из-за которых пострадало немало людей.
 Камера очень мала, так что туда могут вместиться не более двух человек. В камере сделано огромное окно, которое просматриваемое с обеих сторон, то есть преступник может видеть тех, кто стоит по другую сторону камеры. Попрощаться с Грэгом пришла только Мэри. Я даже не удивилась. Она смотрела в окно и улыбалась. Грэгу медленно сжимали кольцо вокруг шеи и поднимали выше и выше. Грэг смотрел на Мэра, она на него. Возможно, мне показалось, но Грэг сказал одними губами Мэри «Я люблю тебя» и это было последнее его действие перед смертью. Кольцо стало давить все сильнее, и было видно, как Гроссу все больше не хватало кислорода. Глаза навыкат, будто вот-вот вылетят. Он тряс руками и ногами, пытаясь освободиться. Он всеми силами пытался снять кольцо и расцарапал в кровь шею. И тут все закончилось. Его тело упало на пол, а струя крови начала медленно капать.

Глава 2
 Я бегу. Высокая трава бьет по лицу. Мой радостный смех разливается по полю. Брат пытается меня догнать, но я его опережаю. Я вижу как его лицо из радостного и веселого резко становится испуганным. Взгляд устремляется вверх, и я вижу двух высоких мужчин в темных одеяниях. Я буквально чувствую, как они пылают злобой и жаждой крови изнутри.
 - Виктория, беги. – Кричит брат.
 А я стою как вкопанная.
 - Беги же! Немедленно.
 Он отталкивает меня назад. Я тут же разворачиваюсь и пробегаю несколько метров. Но что-то останавливает меня, и я оборачиваюсь.
 Сердце падет в пятки. Двое мужчин набрасываются с ножами на брата… Кровь хлещет из его горла…хлещет и хлещет. Мужчины вытаскивают что-то из карманов раненного и уходят.
 - Нет, нет. – Кричу я, подлетая к брату. – Крис, нет. Пожалуйста.
 Я трясу его и трясу, будто это поможет ему затянуть рану на шее. Трясу и трясу. Нет, Крис… Крис….

 - Страж, Местерсон - Вырывает из воспоминаний голос моего помощника Джеймса. – Какие будут дальнейшие указания?
 - Унести его, – Отчеканиваю – никого не пускать к телу.
 Джеймс, молча, уходит.
 Все равно мне не дает покоя то, что Гросса не проверили на вменяемость. Ненавижу, когда не выполняют все пункты, прописанные в законах. У каждого преступника, даже если он и совершил подобное, должно быть это маленькое право.
 В деле Гросса есть достаточно упущений. Я уверенна, что многое в расследовании было не продуманно. Например, на ручке ножа, являвшегося орудием убийства, не проверили неизвестные отпечатки пальцев. Да, на рукояти ножа нашли отпечатки Грэга и его покойной жены, но никого не заинтересовали третьи отпечатки. Меня это давно волнует. Здесь определенно что-то не чисто.
 Я стояла за стеклом и смотрела, как тело Гросса помещают на носилки и уносят, как моют камеру, как исчезает все то, что осталось от умершего подсудимого.
 Есть в этом что-то завораживающее и пугающее. Накатывает головная боль, и я ищу в кармане таблетки. Вот черт, запить нечем. Иду в туалет. Будто в меня всаживают иголки. Перед глазами все немного мелькает. Держусь за стену. Еще немного и я на месте. Кладу пару таблеток в рот и запиваю водой из-под крана. Проходит несколько минут, становится легче.
 Смотрю на себя. Легкий загар, темные длинные волосы, собранные в хвост, челка во все стороны, серо-белый костюм (стандартная форма для стражей): плотные серые брюки, пиджак в цвет и белая блузка с галстуком. На галстуке, как правило, стоят обозначения со статусом важности.
 Делаю глубокие вдохи, чтобы быстрее прийти в норму. Поправляю челку и освежаю лицо прохладной водой. Не должны меня видеть подчиненные такой. Поправляю форму и возвращаюсь в зал суда, чтобы забрать некоторые документы и проверить остальных стражей.
 В зале все стали расходится, громко обсуждая решения судий. Некоторые возмущено кричат и размахивают руками. Как я их понимаю.
 - Страж Мастерсон, - Говорит один из стражей. – ничего подозрительного замечено не было. Все чисто.
 - Отлично, Дарен. Тогда, на сегодня все свободны.
 Все прощаются со мной и выходят прочь. Но я замечаю в зале Мэри. Она сидит, опустив голову, и что-то бормочет себе под нос. Я подошла к ней.
 - Мэри, я могу Вам чем-то помочь?
 - О, нет. Все, что можно вы уже сделали… - Она поднимает на меня ледяной взгляд и говорит с широкой улыбкой – Да и я тоже.

Глава 3
 «Да и я тоже».
 Аж дрожь по телу. Я сразу отметила, что эта девушка странным образом отреагировала на смерть сестры, а после этой фразы и подавно.
 Я лежу в теплой ванне, пытаясь расслабиться. Но это дело, чувствую, еще долго не даст мне покоя. Не зря я умею чувствовать правду и ложь. К этому можно добавить и мое чутье на что-то недосказанное. На самом деле не понимаю, что забыла среди всего этого вранья. Тут же всем платят за все. Вы наверняка скажите, что чего еще я могла ждать, я же знала куда иду. С этим не поспоришь. Но если ты, обладаешь таким же даром, как и у меня, то это все рано или поздно может опротиветь.
 Я закрыла глаза. Запах цветов приятно успокаивает меня.

 «Беги же! Немедленно!»
 Открываю глаза. Мой ночной кошмар преследует теперь и наяву.
 Я кричу, я зову, я плачу. Нас окружают люди. Но я будто не с ними. Вцепившись в футболку брата, трясу его. На минуту мне кажется, что он жив. Я обнимаю его, целую в щеку, глажу по голову, будто он маленький, шепчу на ухо, что больше мы не попадем с ним в подобную передрягу. Нас разлучают. Папа берет меня на руки и отворачивает от Криса. Я слышу крики матери, которая только что подбежала. Она молит всех богов вернуть ей «ее мальчика». Не понимаю, почему она так кричит. Крис с нами, просто у него сильная кровопотеря. Он же так задорно улыбнулся мне.
 - Пап, спусти меня вниз. – Шепчу я. – Хочу успокоить маму. С Крисом же все хорошо. А она так переживает.
 Отец ничего не отвечает и дальше молчит. Количество голосов нарастает. Я все же вырываюсь из рук и бегу к брату. Мама стоит на коленях и плачет.
 - Не плачь, мам. Он просто очень устал.
 Она поднимает на меня заплаканные глаза и произносит:
 - Нет, зайка, он не устал и не спит. Он мертв. – новый приступ слез. – Мертв. Его больше нет. Он больше не будет бегать и шуметь, потому что он умер. Кристофер Джон Мастерсон мертв как изнутри, так и снаружи. Это ты во всем виновата. Ты убила его. Зачем ты его звала гулять? Убийца! Проклятая убийца!

 Она кричит, плачет. Хватает меня за руку и больно ее сжимает. Мне страшно. Мне восемь и мне страшно, что я виновата в смерти собственного брата. Я не хотела его убивать. Я люблю его. Он мой самый лучший друг.
 Маму еле оттаскивают от меня, а она еще пытается отбиваться, чтобы дотянуться до меня и «придушить убийцу», как говорит она. Я плачу. Мне страшно.
 Я бегу за телом брата, когда его начинают уносить, но все пытаются остановить маленькую девочку.
 - Пустите. Дайте мне попрощаться. Пустите. – Но я кричу в воздух. Всем плевать на меня.

 Открываю глаза. Снова в ванной. Снова приятный запах цветов. Погружаюсь с головой под воду, тут же выныриваю. Надо точно выяснить все о деле Гросса. Да, приговор вынесен и Гросс мертв, но я хочу завершить это дело. Я чувствую, что мне это нужно самой.
 Безусловно, Судьи Рэй, Кингсли, Коллинз, Митчелл и Шульц не одобрили бы мое решение, но кто сказал, что я им сообщу о моем личном решении продолжать расследование.
 Да, это против моих личных правил, но почему бы один раз не сделать так, как хочу.
 
Глава 4
 - Я думаю, этого не стоит делать прямо сейчас
 - Джеймс, - прошептала я - другого времени у меня не будет.
 Джеймс стоял на стороже. Мы пошли в отдел документации, где можно найти любую информацию о прошедших когда-либо судах или оставленных нераскрытыми преступления. Не будь я стражем, то и в жизни не разобралась бы что и где расположено. Конечно, вся документация располагалась по годам, тяжести преступления и тому, кто вел суд. Но это не настолько просто, как может показаться на первый взгляд.
 Преступления небольшой тяжести, средней тяжести, тяжкие… Ах, вот… Особо тяжкие преступление. Так, так…
 - Виктория, это не безопасно – промямлил Джеймс.
 - Что ты как испуганный олененок? Я сейчас. Это очень важно.
 - Какого черта ты вообще здесь ищешь?
 Я промолчала. Не стоит и его впутывать в мое личное расследование. Где же нужная мне папка?
 - Сюда кто-то идет. Виктория!
 Ну, точно как девочка себя ведет. Вот она «Грэг Гросс». Шаги начинают приближаться, и я в панике закидываю папку в свою сумку. Отлично, еще и кражами начала заниматься. Завтра придется папку вернуть.

 - Вик, расскажи мне, зачем ты все это проделала? – Джеймс ходил кругами возле моего стола.
 В папке были очень размытые данные. По большему счету здесь многая информация повторялась, называясь на каждом листе иначе.
 «Мистер Гросс взял нож и сделал им девять ножевых ранений в область сердца, после чего миссис Гросс незамедлительно скончалась на месте. Можно отметить, что миссис Гросс долго пыталась отбиваться от ударов, на это указывают несколько ран на руках и ногах. Ребенок подсудимого был убит во сне тем же ножом. Найденные отпечатки пальцев доказывают полностью вину подсудимого».
 Ну да, очень много улик: отпечатки. Ни показаний свидетелей, ни отпечатков пальцев остальных предполагаемых подозреваемых, ни фото с место преступления.
 Я просматривала листы дела Гросса один за другим, пока не наткнулась на весьма интересный документ:
 «Мэри Кэмпл (сестра убитой).
 23 года. Не замужем. Детей нет. Семья неполная: мать и старшая сестра. Участница движения «За свободу слова!».
 Поступила в школу в 6 лет и окончила ее экстерном. Поступила в колледж Скриппса в Клермонте, но не закончила его, в связи с попаданием в психиатрическую лечебницу.
 С 12 лет состоит на учете доктора Сэма Морриса из-за панических расстройств.»
 Хм, не так много, но это все равно для меня полезная информация. Может быть, почерпну из этого еще чего-нибудь. Только вот странно, зачем подобный документ, если Мэри не была подозреваемой, находится здесь? Да, из меня детектив не ахти какой, но все это до ужаса заинтересовало меня.
 Только сейчас я поняла, что Джеймс навис надо мной и пытается вчитаться в материал дела.
 - Все прочел? - как можно строже произнесла я.
 Мой помощник, будто только что очнулся и от неожиданности подпрыгнул.
 - Я… прости…
 - Слушай, Джеймс. – я не была уверена, что стоит поручать это Джеймсу, но на него обратят меньше внимания, нежели на меня. – Мне нужна подробная информация о Мэри Кэмпл, ну, о сестре миссис Гросс. Желательно сделать это в крайний срок.
 - Подожди, хочешь узнать все о сестре погибшей? Зачем? Дело же закрыто.
 Я тяжело вздохнула и со всей серьезностью произнесла:
 - Это нужно лично мне и желательно, чтобы больше не одна душа не была в курсе.

Мою большую часть работы составляют общие совещания Судей и всех желающих, у которых есть вопросы и предложения. Процедура обычно проходит следующим способом: заходит  человек, называет свое имя и просьбу. Судьи и, конечно, я внимательно выслушиваем все, что говорит человек и только после того, как я одобрю разговор, Судьи могут приступать к обсуждению. Поскольку я Страж Правды и все помнят о моих способностях, то я почти мгновенно могу сказать враг этот человек или нет. Такое практикуется только в  последнее время, так как стали появляться люди с более выдающимися способностями, чем раньше.
Работа эта, честно говоря, не самая веселая, но не могу спорить с тем, что за нее довольно прилично платят по нынешним меркам. Пришла я к этой должности трудными путями, проходя все возможные профессии, которые встречались на моем пути. Это заняло около пяти-семи лет, так что к моменту моего вступления в должность Стража Правды я имела некий вес в обществе. Связи всегда были важны, так что таких связей у меня не мало.  Есть, у кого просить помощи при необходимости.
Самое главное мое правило на работе: внимательность и осторожность. Исходя из опыта предыдущих Стражей, я сделала для себя вывод, что одна ошибка и ты практически труп. На моих плечах лежит достаточно большая ответственность. Я что-то вроде «мамочки для Судей», как бы это глупо не звучало. Я не должна им позволить сказать лишнего не тем людям. Конечно, они одни из тех, кто пишут и принимают законы в государстве, но история дает не мало примеров, когда Судьи, забыв об их же собственных законах, нарушали их и пускались во все тяжкие. Тем более во времена резкого повышения и увеличения необычных способностей у людей, внимательность должна быть на все сто процентов.
До конца еще никто точно не выяснил, какие на данном этапе возможны способности и всегда ли они проявляются сразу  или спустя какое-то время. Вообще сейчас с научными центрами трудно. Пару  лет назад Джордж  Смит провел неудачный опыт над человеком с необычными способностями. Вообще эта идея не нравилась государству, так как подобные опыты проводить на людях не стоило. Так что ни научный центр, ни государство не оплачивали научное исследование Смита. Никто доподлинно не знает точно, что произошло со Смитом и его пациентом. Когда его нашли, то тело было обезображено до ужаса: руки и ноги изогнуты под неправильным углом, глаза провалилась в череп, живот распорот, а внутренних органов нет. Самое ужасное, что нашла его в таком состоянии дочь, которая, впоследствии, сошла с ума.
Но самое интересное, что следов пациента Джорджа Смита и по сей день не обнаружено. Около двух месяцев все стражи и полиция были вынуждены врываться в дома людей, чтобы проверить есть ли подозрительная личность или же нет. И, разумеется, не трудно догадаться, что пациента не нашли. Так что с тех пор никто особо не решался продолжать изучать «необычных» пациентов. Но к нам стараются относится с пониманием и немного бояться, это видно и иногда немного обидно. Так что я особо не распространяюсь на счет своих способностей. Просто многие знают, что я Страж Правды  им этого хватает.
В моем подчинении почти все стражи города, кроме таких же высоких чинов, как и я сама. Так что работы непочатый край.  На самом деле, если бы не мой отец, то не знаю, кем бы я и  была по жизни. После смерти Криса я еще много лет плакала по ночам, была тиха и почти не разговорчива. Но однажды папа от этого устал и сказал, чтобы я взяла себя в руки. Ведь им было тоже не просто: я потеряла брата, а они любимого сына. Всем было не просто. А я своими ночными слезами лишний раз напоминала, что уже никогда не будет как прежде.
Теперь меня ждало очередное собрание. Я досталась из кармана нашу последнюю с Кристофером фотографию. Мы тут такие счастливы. И не верится, что я когда-то могла смеяться и веселиться. Пора бы уже, спустя столько лет, этой проклятой ране затянуться.

Глава 6
Я выслушала просьбу пришедшей женщины, и чутье подсказало, что она не опасна. Дальше я должна, как гласит инструкция, наблюдать за остальными стражами и сама быть начеку. Женщина плакалась о бедственном положении семьи, что ее сын погиб как герой на войне и что он был их единственным кормильцем. Она просила о повышении пенсии хотя бы на несколько процентов, так как вместе с ними живет внучка, а воспитывать ее больше не кому. Судьи внимательно выслушали просящую старушку и посовещались. Затем Судья Рэй приподнял свое толстое тело со стула и со всей серьезностью посмотрел на женщину:
- Мы рассмотрим Вашу просьбу в ближайшую неделю. Какое бы мы решение не приняли, ответ Вы получите в любом случае.
Старушка благодарно кивнула и вышла из зала.
- Ох,  - прохрюкал Судья Шульц. – Нет, чтобы по делу важному приходили. А то пенсии да пенсии.
Остальная четверка согласно закивала.
- А что нам остается?! Только слушать их жалкие просьбы. – Ответил Рэй.
Это так злило меня. Была б воля, то они уже давно лежали бы где-то в реанимации. За своими толстыми животами, толстыми пачками денег они не знают жизни реальной. Мне это больше, чем им известно. Хоть живу я и  не бедно, но дом мой находится не в самом богатейшем районе.
Кингсли смотрел своими поросячьими глазками то на одного Судью, то на другого и ухмылялся. Наверняка, в его пустую голову пришла глупая мысль, которую он вряд ли озвучит. И на том спасибо.
- Судья Рэй, - обратился Шульц – не могли бы Вы мне дать пару выходных. Хочу с семьей в наш коттедж съездить.
- О, это прекрасно, что Вы любите отдыхать на природе.
Ага, учитывая, что он любит это каждые два-три дня делать.
- Конечно, можете смело брать выходной.
Меня немного подташнивало от этих разговоров. Закон построен так, что Судьями становятся люди не из народа, а богатенькие, которые и жизни настоящей не видели. Вообще хорошо им живется: сидят ровно и горя не знают. В прочем, так всегда и везде.

- Страж Мастресон, - эхом отдалось по всему коридору.
Я обернулась, ища глазами человека. Ко мне бежал Джеймс, а в руках он нес толстую папку.
-Нашел все, что ты просила – прошептал он, уже когда нагнал меня. – Но учти, это было не просто, да и не особо безопасно.
Я с благодарностью посмотрела на помощника. Парень он щуплый, высокий, с русыми волосами, не сказала бы что красавец, но наружность приятная. Только вот все же трусоват немного, а так просто человек-находка. Работаем мы давно, можно сказать, вместе шли по карьерной лестнице.  Только он немного по другой. Именно по этой причине мы называем просто друг друга по именам. Он даже мне друг. Из моих знакомых  он мне ближе всех.
- Огромное спасибо. Ты же знаешь, что я - могила. Лучше умру, чем выдам тебя.
Мне не терпелось узнать все. Так что сразу, закончив все дела, направилась домой, чтобы сесть за дело  Мэри Кэмпл.



____продолжение следует______