Жертва и налог. Карл Хойзер

Карл ХОЙЗЕР
ЖЕРТВА И НАЛОГ
От античности до современности
                * * *   * * *   * * *
Налог и жертва должны казаться нам, современным людям, такими же непримиримыми понятиями, как принуждение и добровольность.
И все же налог и жертва имеют много общего и на протяжении тысячелетий были одним и тем же сбором, а именно сбором, шедшим божеству, храму, священникам, королю или властелину.
Оба понятия жертва и налог представляют собой древнейшие явления человеческой культуры и цивилизации, и, пожалуй, не найдется лучшего источника для подтверждения сказанного, чем Библия и описание жизни Иисуса Христа.

Даже тому, кто не слишком силен в знании Библии, наверняка известны знаменитые строки, которыми в Евангелии от Луки начинается повествование о рождении Христа.
На сочном языке (лютеровского перевода) Библии они звучат так: «В те дни вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись но всей земле.
Эта перепись была первая в правление Квириния Сириею.
И пошли все записываться, каждый в свой город» (*1).

Первая известная перепись населения, которую здесь описывает Лука, по-видимому, в меньшей степени служила римской статистике, чем налоговому кадастру, то есть описи, согласно которой римские провинции облагались налогом.
Другие источники подтверждают эту целенаправленность налоговой политики(*2).
Лютер также увидел двойственный смысл переписи: и как таковой, и как регистрации налогоплательщиков — и перевел поэтому не «сделать перепись по всей земле», а с умыслом написал: «сделать оценку по всей земле», то есть оценить, определить основу налогообложения.
Таким образом, самое позднее в момент рождения Христа налог считался известным методом взимания денег в пользу государства или власть имущих и, кроме того, был превосходно организован, если учесть, что речь шла о Римской империи или, вернее, о ее императоре в далеком Риме, издавшем указ о налоге, копия которого по меньшей мере две недели находилась в пути, прежде чем была получена в Иудее Квиринием, римским правителем, в подчинении которого находилась и провинция Сирия.

В Библии можно найти еще целый ряд других свидетельств того, что налоги существовали, но уже тогда не пользовались особой любовью.
Наиболее известной является притча о динарии, когда Иисусу был задан лукавый вопрос о позволительности подати.
Лукавым вопрос был потому, что ненавистные подати шли римским завоевателям, а не своему иудейскому государству или же храму.
Клаус Брингман обстоятельно излагает историческую ситуацию периода, по которому был задан каверзный вопрос, в своем очерке.
Иисус дал известный ответ: «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу»(3).

Его ссылка на изображение па динарии как на основание своего ответа может показаться нам сегодня непонятным или по крайней мере загадочным.
Но для того времени ответ, по-видимому, был ясен всем.
Два обстоятельства весьма важны для его понимания. Во-первых, в те времена не каждый имел деньги, их не было, например, у Иисуса, почему он и попросил дать ему динарий.
Тот, кто имел деньги, не был бедняком и относился к тем, кто платил подати деньгами, то есть облагался налогом. Ибо там, где ничего нет, и император теряет свои права.
На нет и суда нет, гласит современная пословица.
Во-вторых, изображение на монете имело символическое значение, которое было неприемлемо для иудеев.
Ведь они не могли изображать ни людей, ни других существ, ибо это право оставалось за творцом. Римляне в эпоху, предшествовавшую правлению Цезаря, также изображали на своих монетах только богов и государственные символы.
Цезарь стал первым римлянином и первым человеком, отважившимся изображать себя на монетах. Это — чудовищный поступок, требовавший сурового наказания, вплоть до смертной казни (4).
Только образование империи создало легальные условия для того, чтобы теперь, начиная с Августа, изображение властителя могло чеканиться на монетах, по-видимому, с той целью, чтобы зримо возвысить его над другими людьми.
Монета была к тому же единственной и желанной возможностью повсеместно распространять и демонстрировать портрет императора, а также обозначать символически и в стоимости монеты его присутствие повсюду и везде.
Изображение императора должно было придать стоимость небольшому металлическому предмету, вначале изготовлявшемуся преимущественно из серебра, которое постепенно заменялось медью или бронзой и истинная цена которого уже не соответствовала его рыночной цене.

Но вернемся к библейскому «проценту». Несмотря на то, что речь идет о проценте, подразумевается на деле подать.
Неудивительно, что Лютер отождествляет процент с налогом.
Ведь он отвергал взимание процента как несправедливость и грех, кстати говоря, в соответствии с тогдашними представлениями и с учением католической церкви, которая рассматривала взимание процента как грех и даже включила этот запрет в церковное право.
Для Лютера процент был налогом, точнее, "октрудой" (ввозной пошлиной), то есть неким принудительно возлагавшимся сбором.
Поэтому когда он переводил притчу о проценте с греческого на немецкий, то употребил в Евангелиях от Марка и Матфея слово «процент» вместо понятия «подать».
Он, конечно, знал, почему делает это, гак как в отличие от двух первых Евангелий в Евангелии от Луки он употребляет не слово «процент», а слово «шос», являющееся старинным, употребительным во времена Лютера обозначением общественной подати, иными словами, разновидности налога (*). /*. Сказанное здесь может иметь значение лишь для читателей Библии в переводе Лютера. Дело в том, что в русском переводе все три Евангелия говорят о «подати», то есть о налоге. Прим. ред./

Возникает принципиальный вопрос: что же такое налог, собственно говоря?
С какого времени существуют налоги, как и где они возникли?
Эти вопросы уводят нас в глубь веков, во мрак истории.
Поскольку налоги пришли к нам из далекого прошлого, они, так сказать, «были всегда», по крайней мере в исторически обозримом времени.
Конечно, их формы и обозначения различались между собой в такой степени, что часто трудно решить, идет ли речь о налоге, аренде, участии в доходе или же просто о дани, штрафе или вымогательстве.
В противоположность этому нам проще с определением того, чем является налог, поскольку в § 3 «Положения о налогах и платежах» основного налогового закона ФРГ государство само дает это определение налогоплательщикам: «Налоги эго денежные платежи, которые не представляют собой встречного исполнения обязательства за какую-либо особую услугу и которые возлагаются публично-правовым институтом для получения доходов на всех тех, чьи фактические обстоятельства соответствуют тому, чтобы закон мог возложить на них обязанность исполнять обязательства: извлечение доходов может быть побочной целью» (5).

Такова обстоятельность ничего двусмысленного! налоговых экспертов.
Ответ можно упростить в том отношении, что под налогами следует понимать осуществляемые каждым человеком платежи государству, исключающие любые притязания на встречное исполнение обязательств.
Итак, это платежи государству на основе закона без встречных обязательств.
Но что или кто это государство и с каких пор оно существует?

Когда возник налог или то, что сегодня под этим понимается, «государства» в нашем смысле слова еще не было и существовали исторически предшествующие и ранние формы государственной организации, например у германских народов патриархально организованные объединения племен, в греческом мире и на Апеннинском полуострове управлявшиеся олигархиями города-государства и, наконец, базировавшиеся на теократии династии в Египте и Передней Азии.
Следовательно, в отношении ранних стадий общественного развития совсем непросто говорить о государстве, тем более о налоге или о едином процессе развития налогообложения.
В лучшем случае можно высказываться лишь о некоторых типичных формах сборов, приношений или услуг, которые оказывались или должны были оказываться общине, властителю или богу.
Одной из таких архаичных начальных форм налогообложения было жертвоприношение.
Теоретически принесение жертвы базируется на доброй воле, но всем известно, как быстро заканчивается добровольное начало, становясь принуждением, неписаным законом, когда жертва ожидается, то есть если отказ от нее будет кем-то плохо воспринят или даже вызовет гнев богов.
Один из известнейших исследователей в области истории налогообложения Вильгельм Герлоф, скончавшийся в 1953 году, следующей фразой выразил эту взаимосвязь: «...приношение стало выплатой или сбором»(6).
Таким образом, дар по обету или дар поклонения неизбежно мог стать жертвой.
Религиозное же жертвоприношение вовсе не означало сожжение жертвы на алтаре храма, а точно так же являлось подношением храму или его служителям или жертвоприношением святыне.


Так все же жертва или налог? На этот вопрос нельзя ответить однозначно, поскольку он связан с ранним этапом развития цивилизации.
Так как государства в его современном виде не существовало, то, например, религиозные общины храмов и его служителей выполняли значительную часть тех задач, которые ныне берут на себя коммунальные предприятия.
Храмы, подобно государству в государстве, задолго до того, как возникло современное государство, могли опираться на постоянных, зачастую находившихся «в штате» священников, то есть в известной степени на лояльных и усердных чиновников.
Аппарат такого рода, иными словами, сам храм как сооружение и его служители нуждались в постоянном поступлении средств, то есть в жертвах и пожертвованиях, которые сегодня трудно квалифицировать однозначно как налоги или жертвоприношения.
Определенным критерием в формулировании понятия налога можно считать следующее: находится ли уплата налогов в рамках очевидного общественного принуждения и поступают ли налоги в какой-либо общественный институт, несомненно обладающий качествами государства.

Наиболее полного тождества государства с религиозной общиной удалось добиться там, где правитель, осуществлявший светскую власть, одновременно являлся и верховным священнослужителем, иначе говоря, в таких теократических государствах, как Египет, библейские Иудея и Самария, или в странах, исповедовавших фундаменталистский ислам.
В этих государствах было абсолютно невозможно провести разграничительную черту между жертвой и налогом.
Однако и в классической Греции, когда уже существовали города-государства с демократическими конституциями, равно как и в республиканском Риме, жертвоприношения для храмов и богов были, несомненно, наиболее важным, если вообще не единственным прямым сбором с граждан.

В своем большинстве храмы были богатыми и располагали значительными доходами и состоянием, совсем так же как монастыри полторы тысячи лет спустя, существовавшие в основном за счет сборов, которые по сути своей находились как бы по обе стороны разграничительной линии между жертвой и налогом.
И сегодня каждый волен решать по-своему, что же такое так называемый церковный налог: членский взнос, регулярная жертва или налог, ибо никто не обязан платить этот налог, если только он решится выйти из церкви своего вероучения.
Но подобный шаг даже у нас, в Германии, в прежние времена был бы, видимо, невозможен, гак как представлял опасность для решившегося на такой шаг и, кроме того, автоматически влек за собой существенное ущемление прав.
Остается он таковым и нынче в отдельных странах мира.
В данном случае правомерно говорить скорее не о жертве, а о налоге, конкретнее, прямом налоге.
Поэтому нам может показаться странным, что в классическом древнем мире, в Риме или Афинах, в Спарте или Фивах, прямые налоги, за исключением, пожалуй, тяжелых времен, взимались лишь в редких случаях.
Несмотря на то, что было принято оказывать государству услуги путем личного участия, особенно в военное время, было бы упрощением видеть в этом одну из форм реального прямого налогообложения.
Ведь государство было, по крайней мере, в республиканские эпохи Афин и Рима, общественным делом, результатом совместных действий.
Общественным делом res puhlica граждане занимались сами.
Государство еще не управлялось учреждениями и ведомствами с их оплачиваемыми государственными чиновниками.
Государственные должности были почетными, и на отправление общественных обязанностей назначенным, то есть избранным, лицам приходилось использовать собственные денежные средства.
Более крупные работы, строительство и т.п., осуществлялись силами самих граждан или с помощью рабов.
По этой причине такие общественные организмы обычно нуждались в сравнительно небольших средствах, если не иметь в виду, разумеется, периоды ведения войн.

Поэтому граждан не облагали налогами.
Скорее наблюдалось прямо противоположное: граждане даже кое-что получали от своего государства.
В Афинах им, например, регулярно выплачивались доходы от эксплуатации аттических серебряных рудников, до тех пор тюка они приносили прибыль.
В Риме торжествовавшие полководцы жертвовали часть захваченных трофеев на общее благо.
Разумеется, свою долю трофеев до того получали солдаты.
В античную эпоху государство ожидало от своих граждан оказания прямых услуг для общего дела, но не денег, ибо подобное требование было бы равносильно вымогательству.
Прямые денежные сборы взимались с побежденных или попавших в зависимость, но только не с собственных граждан.
Налог воспринимался воистину как выражение зависимости, как дань победителю.
Только во времена исключительной опасности, когда решалась судьба государства, последнее могло требовать от своих граждан прямых материальных жертв.

Было ли это жертвой?
Как бы то ни было, и в данном случае жертва и налог представляют собой одно и то же.

Иначе обстояло дело с пошлинами и прочими косвенными сборами, которые взимались с торговцев и купцов с входивших в порты судов, у городских ворог и на рынках в расчете на ввозимые, складируемые и предлагаемые к продаже товары.
Но здесь речь шла, как правило, об иноземцах или же, об иноземных товарах, иными словами, об импортируемых товарах и услугах.
Эти косвенные налоги, иначе говоря, налоги, взимавшиеся с товаров и услуг и не ложившиеся в первую очередь на лиц, во многих культурах являлись древнейшими сборами, память о которых сохранили исторические источники.
Лица же, взимавшие эти подати, мытари, не пользовались никакой любовью. В Новом Завете они неоднократно упоминаются наряду с грешниками (7).

Итак, принципиальное значение имеет разделение на прямые и косвенные налоги.
В случае с прямыми налогами речь идет о том, чтобы конкретно определить способность лиц осуществлять налоговые платежи, то есть напрямую обложить налогом лицо, предприятие, организацию.
С косвенными налогами дело обстоит иначе.
Здесь пытаются достичь той же цели косвенными путями и более тонким способом, а именно: обложить товары налогами, которые будут взиматься с тех лиц, которые считаются способными нести налоговое бремя, поскольку они в состоянии приобрести эти товары.
Образно выражаясь, косвенные налоги бьют по переметной суме, но имеют в виду осла, в, то время как прямые налоги попадают точно в осла, который должен дать золотые дукаты.
К примеру, в наши дни налог на пиво касается только любителя пива, налог на табак только курильщика, а налог с оборота и налог на добавленную стоимость давит на потребителя.
Притом последний зачастую даже приблизительно не знает, какую сумму он отдаст государству, приобретая указанные товары, так как налог содержится в цене.
Следовательно, его величина скрыта от глаз потребителя, и в силу этого по меньшей мере его размеры становятся для покупателя практически незаметными.
Эта незаметность косвенных налогов нередко выдается за их особое преимущество, потому что в большинстве случаев они вызывают меньшее сопротивление, чем прямые налоги, возлагаемые непосредственно на налогоплательщика.

Различие между прямыми и косвенными налогами не возникло само по себе и является знаменательным во многих отношениях.
Оно красной нитью проходит сквозь финансовую науку и учение о налогах, и отнюдь не было выдумано профессорами с единственной целью мучить студентов на экзаменах, как однажды кто-то саркастически заметил.
То, что жертва и налог на начальной стадии развития порой бывали идентичными, имеет отношение только к прямым налогам, но никак не к косвенным, поскольку вид и природа происхождения последних совершенно отличны.
Если прямые налоги, в конечном счете всегда ориентируются на личную работоспособность, которая как раз и является источником жертвы, то косвенные налоги остаются индифферентными.
Они ориентируются на вещи, а не на физические лица.
Прямые налог и как бы зависают на имеющихся в наличии товарах, на изготовлении или обмене товаров и предоставлении услуг, а также на вступлениях в договорные отношения и т. п.
Косвенные же налоги взимаются почти всегда с производителей, торговцев, купцов, содержателей товарных складов и тех, кто занимается перевозкой грузов.
Но в итоге они уплачиваются покупателями и потребителями.
Поэтому истоки возникновения косвенных налогов следует искать на античных базарах, в портах, у городских ворот, на дорогах и перевалах и во всех других узких местах торговых отношений.

Еще и сегодня так называемые косвенные налоги, которыми облагаются товары и услуги, во многих странах представляют собой привилегированные сборы.
В противоположность прямым налогам, ориентирующимся на способность физических лиц осуществлять налоговые платежи, такие, например, как подоходный налог, налог на имущество или налог с наследства, косвенные налоги более примитивны и грубы, но именно поэтому с ними легче манипулировать и их легче взимать.
Тот, кто однажды пытался заполнить бланк подоходного налога или налога на имущество, имеет представление о том, насколько сложными могут быть прямые налоги (по сей день они повсеместно остаются таковыми) и какие требования предъявляются нынче не только к налогоплательщикам, но и к налоговым управлениям.
В сравнении с этим почти все косвенные налоги напоминают нам детскую забаву, как-никак даже гимназист смог бы, к примеру, сосчитать количество пивных бутылок, бутылок шампанского или пачек сигарет, а затем взимать с бутылки или с пачки соответственно налог на пиво, шампанское или сигареты.

Так было еще в античные времена.
Сборщики налогов, мытари, не должны были даже уметь читать и писать, им нужно было только знать счет, чтобы соответствовать должности.
Аналогию со средневековым налоговым хозяйством в Европе и тем же хозяйством нынешних развивающихся стран можно провести довольно легко.
Достаточно быть знакомым с налоговой структурой страны, чтобы догадаться, на какой ступени развития она находится.
Если, скажем, две трети или больше всех налоговых поступлений приходится на налоги на предметы потребления и налог и, вытекающие из товарно-денежных и имущественных отношений, то практически всегда речь идет о слаборазвитой в промышленном отношении стране.
Из сказанного можно вывести правило, что страны со слаборазвитой экономикой вынуждены взимать в основном косвенные налоги, в то время как взимание прямых налогов приобретает большее значение в странах с развитой экономикой и с населением, обладающим достаточно высоким уровнем образования.

Таково правило.
Но на человека и его общественные структуры не гак легко взвалить бремя следования какому-то постоянно действующему правилу.
Поэтому нет правил без исключений.
Одно из самых известных исключений представляет собой десятина, прямой налог, иногда приобретавший другой цифровой коэффициент и имеющий библейский возраст.
Предположительно, во всяком случае, в Германии десятина уходит корнями в историю сеньоральной власти.
Она была чем-то вроде арендной платы за землю, принадлежавшую феодалу и переданную проживавшему на ней крестьянину для обработки.
Последнему надлежало вносить эту плату за аренду в виде десятой части собранного урожая.
Это объяснялось тем, что крестьяне вели хозяйство, дававшее лишь средства к существованию, и имели крайне небольшие или вообще не имели денежных доходов.
Но и там, где правовые взаимоотношения постепенно изменялись, этот сбор, или по крайней мере его наименование «десятина», был сохранен.
Нередко он существовал как «светская» десятина, которая взималась в пользу владетельных князей, наряду с десятиной церковной на вознаграждение за труд пастора и на содержание церквей.

Отчасти десятина взималась еще в прошлом столетии(8).
Об этом сообщал пастор Христ, бывший с 1786 по 1813 год священником в Кронберге в Таунусе и к тому же приобретший известность как садовод и селекционер, о чем напоминает нам сорт груши под названием «вильямс-христ».
По его словам, крестьяне от случая к случаю часть урожая убирали ночью, чтобы оставшаяся часть и соответственно церковная десятина при дневном свете казалась меньше, чем была в действительности.
Десятина, известная во многих странах и в разные исторические эпохи, и в древнем Египте, и в средневековой Германии еще и сегодня географические и исторические имена и сооружения свидетельствуют об этом, например внушительного вида
Цент-шойер(*) /*. Амбар для хранения десятины. Прим. ред./ в городке Швабиш-Халль, - нередко являлась своего рода вознаграждением за оказанные услуги или же арендной платой, с помощью которых как бы компенсировались имущественные права владетельного князя, исконного хозяина земли. И вновь мы должны признать, что очень сложно провести четкое разграничение между понятиями «налог», «пожертвование», «вознаграждение» и «арендная плата».

            Рис. Крестьяне, уплачивающие десятину. Гравюра на дереве Ханса Дремлера. Аугсбург, 1479 год.

Поэтому то и считается, как правило, что прямые налоги, если речь идет действительно о налогах в их сегодняшнем понимании, играли до новейшего времени, даже до начала прошлого века в основном незначительную роль.
Более того, к ним прибегали в исключительных случаях не только в древности, но и во времена абсолютизма.
Порой эго заметно даже в названиях подобных налогов. Скажем, к примеру, что наиболее распространенный и взимавшийся в средневековье в различных формах налог назывался bede.
Эго понятие происходит от слова Bitte (*). /* Слово Bitte в переводе с немецкого языка означает «просьба», «прошение», «ходатайство». Прим. ред./
В самом деле, налог нес на себе черты просьбы, разумеется, просьбы весьма настойчивой. Поразительно, что сходно обозначался налог, взимавшийся в средневековой Франции — aide, что соответствует понятию «помощь».
И даже немецкое слово Steuer (налог), которое для некоторых имеет воинственное звучание и, во всяком случае, не звучит как «просьба», происходит от средневекового stiura, что означает «поддержка», «столп», «опора».
Оттенок добровольности и близость к понятию «жертва» еще присутствуют в первоначальном значении слова Steuer, хотя при взимании этой так называемой помощи манеры далеко не всегда были изысканными.

Даже там, где эти налоги, а именно bede, однозначно могут квалифицироваться как прямые, например, в средневековых городах Германии и Италии, их отличает высокая степень добровольности и самостоятельной оценки своих возможностей, что опять-таки сближало их с жертвой, правда, жертвой весьма светского характера.
Например, так называемая налоговая клятва, принесения которой требовали от граждан городов и в которой они должны были декларировать свою налоговую задолженность на основе имеющегося у них состояния, была скорее торжественным обещанием, изъявлением доброй воли, нежели заявлением должника о своем имущественном положении.
Многие городские грамоты тех времен свидетельствуют о снисходительном отношении к выполнению налоговых обязательств, иначе говоря, на нарушения налоговой дисциплины смотрели сквозь пальцы(9).

После bede, aide и stiura прошли еще века.
И вот государство постепенно окрепло и расширилось, распространило систему государственного управления на всю страну, начало осуществлять свое вмешательство в экономику и деятельность транспорта, в строительство, культуру, образование и, наконец, даже в сферу поступления доходов, а также образования собственности и имущества.
Для всего этого были необходимы все новые и новые учреждения, органы, институты, для функционирования которых требовалось больше средств и, следовательно, больше налогов.
В начале нашего столетия налоги и сборы в Германском рейхе составляли примерно одну двенадцатую часть социального продукта, то есть всего того, что произвело народное хозяйство страны.
В наши дни, когда достигнута отметка, практически равная 40%, если принять во внимание также отчисления на социальное страхование, мы приближаемся к сумме, в пять раз превышающей прежнюю.
Такое громадное приращение было бы невозможно без соответственного роста экономического благосостояния.
В противоположность этому население бедных стран вначале должно обеспечить свое существование, прежде чем иметь возможность оказывать помощь государству в форме налогов.

Только всеобщее благосостояние может дать государству средства, позволяющие ему предоставить нам, гражданам «общества всеобщего благоденствия», то, что мы ожидаем от него: хорошо развитую сеть дорог, безукоризненную систему управления, широкую совокупность нормально действующих правовых норм, социальное обеспечение и государственное попечение, школы, больницы и многое другое.
Только всеобщее благосостояние могло привести к формированию представления о том, что в нормальных условиях любой человек должен располагать значительными доходами, которые станут важнейшим налоговым источником.
При этом становится очевидным, что как способность субъекта налогообложения платить налоги, гак и налоговая система, то есть эффективность и вид налогов страны, теснейшим образом связаны с уровнем ее экономического развития.
Короче говоря, налоговая система и экономическое благосостояние взаимозависимы.
Другими словами, в простом обществе крестьян и вассалов, живущих только плодами своего труда на земле, что еще 200 лег назад, можно было видеть почти на всей территории Германии, всеобщее налогообложение, будь то подоходное налогообложение, обложение налогом с оборота или налогообложение потребительских товаров, едва ли возможно.
Пока со всем усердием читалась молитва: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь», не существовало ни представления о доходе, пи самого понятия дохода и, следовательно, не существовало и всеобщей налоговой базы такого рода, а были всего лишь те многочисленные, жалкие разовые сборы с товаров и услуг, с которыми связывалось обычно представление об особо расточительных издержках.
Поэтому государство того времени еще не могло быть так называемым налоговым государством.

            Рис. У налогового поверенного. Нидерландская гравюра с картины Питера Брейгеля, мл. 1618.

Налоговое государство, то есть государство, деятельность которого финансируется за счет налоговых поступлений, по мой причине есть не что иное, как явление нового времени, собственно говоря, явление последних ста лет.
Ведь еще полтора века тому назад в целом ряде тогдашних немецких государств из налоговых поступлений финансировалось менее половины государственных расходов.
Еще сравнительно небольшие органы государственного управления, суды и ведомства существовали в основном за счет доходов от государственных земель, сборов за услуги органов управления и других поступлений, иными словами, за счет пошлин, правовых сборов и сборов в виде вознаграждений, и лишь после того за счет налоговых поступлений.

Громадное увеличение расходов, характерное для государства XIX и XX веков, было бы, однако, немыслимо без развития современной налоговой системы с ее большими и весьма прибыльными централизованными налогами, налогами с оборота и на добавленную стоимость, а также подоходным налогом.
Формирование современного государства привело к становлению налогового государства, а вместе с ним увеличению прямых налогов, в первую очередь подоходного налога, налога на корпорации и отчислений на социальное страхование.
Тем самым перед государством неминуемо встала проблема равного или справедливого налогообложения, ибо, если вместо благ, как это имеет место в случае с косвенными налогами, облагаются налогами непосредственно физические лица в соответствии с их доходами или состоянием, тогда с ними следует обращаться дифференцированно: с равными — равно, с неравными - неравно.
Но насколько же неравно?

Неожиданно в поле зрения вновь попадает жертва, пусть в несколько ином, чем первоначальном, смысле, а именно как проблема справедливого налогообложения или, как говорится, равного налогового жертвоприношения.

Действительно, учение о равном налоговом жертвоприношении занимает в современной финансовой науке и в теории о справедливом налогообложении значительное место.
При этом путем сложных выкладок делается попытка найти основу для справедливого распределения налогового бремени, то есть для равной налоговой жертвы, и тем самым решить сложную проблему соразмерной прогрессии налогообложения. Но основная идея имеет уже библейский возраст, и ее можно еще раз проиллюстрировать словами Христа.
Справедливая жертва, о которой он говорит, это скромная лепта несчастной вдовы.
Апостол Марк сообщает об этом следующими словами:

«И сел Иисус против сокровищницы и смотрел, как народ кладет деньги в сокровищницу.
Многие богатые клали много.
Придя же, одна бедная вдова положила две лепты, что составляет "кодрант".
Подозвав учеников Своих, Иисус сказал им: истинно говорю вам, что эта бедная вдова положила больше всех, клавших в сокровищницу, ибо все клали от избытка своего, а она от скудности своей положила все, что имела, все пропитание свое» (10).
Таково древнее обоснование современной теории равной и справедливой налоговой жертвы.

БИБЛИОГРАФИЯ И ПРИМЕЧАНИЯ
1. “Евангелие от Луки", 2, строфы 1-3,
2. В своем груде "De morlibus persecutorum" римский писатель Лактаний, придерживаясь точки зрения представителя раннего христианства (III век н.э), приводит безжалостную характеристику и описание процесса взимания налогов и использовавшихся при этом методов (descriptio prima). Кроме того, см.: B.J. Marquardt. “Romische Staalsverwaltung”. Leipzig. 1876, S. 211; W. Goffart. “Caput and Colonaf’. Toronto, 1974. S. 7 ff, и приведенную в данной работе литературу.
3. “Евангелие от Марка", 12, строфы 14-17.
4. По данному вопросу см. также: К. Kraft. “Der goldene Kranz Casars und der Kampf um die Entlarvung des Tyrannen". — Jahrbuch fur Numismatik und Geldgeschiehte (Regensburg), 1952, Vol. 3/4, S. 7-104.
5. См.: “Abuabenordnung (Fassung vom 16. Marz 1976)”, § 3, Abs.l. Salz I.
6. W. Gerloff. “Die offentliche Finanzwirtsehaft". Frankfurt am Main, 1947. 1, S. 15.
7. См., например: “Евангелие от Луки", 18. строфы 10-14. и 19, строфа 7.
8. См.: W. Ronner. “Als Kronberg hinter Mauern lag". Frankfurt am Main, o.J., S. 81 f.
9. По данному вопросу см. также: A. Frler. “Burgerrecht und Steuerpllicht im miuclallerlichen Sladtewesen mit besonderer Untersuchung des Sleuereides". Frankfurt am Main, 1963.
10. “Евангелие от Марка". 12. строфы 41-44.
……………………..
/MIT DEM ZEHNTEN FING ES AN
Eine Kulturgeschichte der Steuer
Herausgegeben von Uwe SCHULTZ

VERLAG C. H. BECK MUNCHEN

ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ С ДЕСЯТИНЫ:
/Все начиналось с десятины
этот многоликий налоговый мир/

Перевод с немецкого Л.А. КОЗЛОВА В.С. МУХИНА
МОСКВА Издательская группа "ПРОГРЕСС" "УНИВЕРС"

Редакторы: Ю. И. КУКОЛЕВ, О. М. ФРОЛОВА
ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ С ДЕСЯТИНЫ: Пер. нем./Общ. ред. и вступ. ст. Б. Е. Ланина.- М.: Прогресс, 1992. 408 с.