Бабочка на ладони. Глава I

Я чувствовала, как солнце прикасалось к моим ресницам, смеялось и щекотало щёку. И слышала, что девчонки тоже не спали, хихикали и шептались. Моё сердце восторженно замирало – я поняла, что всё это значит.

- Сашка, Сашка, вставай! – вполголоса сказала Лиза.

Я улыбнулась, но не смела открыть глаза и даже шевельнуться. Как же хотелось, безумно хотелось растянуть подольше эти минуты, чтобы сердце продолжало так же замирать в упоительном и чуть испуганном ожидании...

Но кто-то (полагаю, Аня) не выдержал, и до меня донёсся звук открываемой створки окна, а следом – утренний майский ветер. Я приподнялась на локте, щурясь от солнца. А девчонки восхищённо ахнули, вчетвером перевесившись и чуть не выпав из окна. Я дрожащей рукой пыталась отыскать на полу тапки, но Аня уже бежала ко мне... с букетом в руках...

- Держи, Белоснежка!

Я как в замедленной съёмке взяла цветы из её рук, глупо улыбаясь, а затем прижала их к груди, зажмурилась и глубоко-глубоко вдохнула невероятный, просто неземной аромат... у меня закружилась голова, я тихо засмеялась и подняла глаза на девчонок.

- Какая же ты всё-таки везучая, Сашка-Белоснежка...

Вошла медсестра, румяная полная Наденька Ивановна (иначе называть её невозможно), и всплеснула руками, увидев меня.

- Что, Санька, снова кавалер приходил?

- Он не кавалер! Он Принц! – возмущённо поправила маленькая Лиза. – Как же Вы не понимаете? А Сашка – Принцесса! Белоснежка! Как в мультике!

Девчонки захихикали, и я вместе с ними.

- Только вот Принц какой-то неуловимый, - Настя хитро сощурилась, глядя на меня.

- Настя! - тут же вступилась за меня Лизка. – Настоящие Принцы ни в коем случае не должны показываться на глаза другим Принцессам! Только своим...

- Так он и своей не показывается, - заспорила было она, но Наденька Ивановна перебила своей любимой присказкой:

- Прекращаем спорить хмуро, начинаем процедуры!

Ну как тут было не улыбнуться? Ну как тут было бояться каких-то уколов и прочих неприятных вещей... Тем более, когда в ладонях букет цветов – настоящих, живых, пахнущих майским ветром, апельсиновым солнцем и (едва ощутимо) морским прибоем...  пахнущих всем тем, что я могла назвать одним словом – любовь.

Уходя из палаты, Наденька Ивановна сказала, обращаясь ко всем, но при этом подмигнув мне:

- Послезавтра лето, девчонки. А знаете, что самое главное летом?

- Что?

- Лето – время, когда не нужно оглядываться назад. Летом нужно, нет, просто необходимо, жить с сердцем нараспашку, - девушка мечтательно улыбнулась, и в её больших серо-голубых глазах отразилось солнце, которое неторопливо поднималось выше деревьев и с некоторой ленцой потягивалось, готовясь к новому дню. – Жить, любить и верить... так что, не залёживаемся в больнице, милые мои. Лето ждёт, - Наденька Ивановна скрылась за дверью.

А я ещё долго мысленно повторяла её слова.

И думала, что послезавтра лето.

И думала, что послезавтра день рождения.

И думала – какая ж я счастливая...

И осторожно перебирала пальцами и целовала, целовала, целовала тонкие нежные лепестки... Мне казалось, ещё немного и я задохнусь или сойду с ума от этого аромата любви... у меня кружилась голова, и, наверное, со стороны я выглядела полной дурочкой... но мне было абсолютно всё равно, что обо мне подумают другие. Главное – я счастлива.

Я смеялась – какая же я всё-таки эгоистка... но зато – влюблённая эгоистка. А влюблённым можно всё, не правда ли?

- Саша, ты идёшь завтракать? – окликнула меня Аня. Её светленькая голова с двумя смешными жиденькими косичками показалась из-за угла, в горящих зелёных глазах сверкали смешливые искорки. – Кончай обниматься с букетом, Белоснежка, пошли есть!

- Счас, - неохотно отозвалась я. – Идите без меня, я скоро буду.

Аня хмыкнула, весело улыбнулась, а затем её веснушчатое лицо исчезло из поля моего зрения.

Я взяла с тумбочки банку, налила в неё воды, в последний раз коснулась губами хрупкой белой ромашки, подержала на ладони невесомую записку «Санни Колбиной» и поставила цветы в импровизированную вазу. Опять засмеялась неизвестно чему, пару раз взмахнула расчёской, глянула в зеркало, подмигнула сама себе (совсем как Наденька Ивановна несколько минут назад) и, почти не чувствуя тупой боли в спине, поспешила в столовую...  Но, не успев выйти из палаты, вернулась.

Цветы улыбались мне и доверчиво качали головками на ветру, врывавшемся в открытое и забытое Аней окно...