Если любимая

На маленьком журнальном столике, засланным тонкой белой скатертью, в фарфоровой чашке,с незамысловатым узором, остывал чай. Его аромат разносился по маленькой, но светлой комнате. Насыщенный, яркий, сладкий аромат мог одурманить любого, кто удосужился бы посетить помещение и задержался в нём хотя бы на минуту.
Благодаря тому, что окно оставили открытым, лёгкий летний ветерок тянулся к чашке свежим дыханием, словно своими прохладными, невидимыми руками...
Тихо заскрипела дверь. Послышались тихие, но уверенные шаги. Вошедший в комнату знал здесь каждый сантиметр, и мог бы даже на ощупь пройти по комнате в любом направлении. Он подошел к старому фортепиано, сыграл что-то из произведений Бетховена, но музыка звучала недолго. Что-то заставило его остановиться. Затем подошёл к окну, закрыл его и присел на диван. Напротив стоял уже знакомый нам журнальный столик.
Сердце рвалось на части от незваных мыслей, от слов, которые так и не были произнесены вслух. Болела душа ото лжи. Глаза наполнились слезами. Он протянул свои крепкие, загорелые, чуть огрубевшие но ловкие и заботливые руки к чашке. Зажмурив глаза, сделал небольшой глоток и отшвырнул чашку...
Чай был настолько горячим, что ему казалось, что оно обжигало не только его самого,  но и его сердце.
Чашка полетела вниз, и с грохотом разбилась о пол. Только спустя несколько минут он понял, что произошло, и начал с трепетом и лёгким волнением собирать осколки любимой чашки.
- О чём я только думал? - спросил он себя вслух.
- Наверно о себе, и о собственной боли. - послышался знакомый голос из-за спины.Его отец положил свою руку сыну на плечо.
- Я не хотел её разбивать. Так уж вышло. - тихо но уже без волнения, ответил он отцу.
- Знаю, но это не освобождает тебя от ответственности за содеянное.
- И так тошно...
Оба молчали. Виновник случившегося крутил в руках осколки чашки, что переливались словно утренняя роса. А его отец сидел рядом, держа в руках потёртый сборник стихов Роберта  Рождественского. И хоть молчание зависло в воздухе оно не нагнетало.
- Как же мне быть? - словно ожидания указания на правильный путь, спросил он у отца.- Её уже нельзя спасти, наверное...
- Наверное можно... - хитро улыбнулся отец - Наверняка можно склеить, если она любимая.
PS:
Все начинается в любви:
мечта и страх,
вино и порох.
Трагедия,
тоска
и подвиг -
все начинается с любви.
Р. Рождественский