Лейтенант и Змей-Горыныч Глава 11

                Глава одиннадцатая.
 
 
                «У меня к тебе дела такого рода,      
 
                Что уйдёт на разговоры вечер весь»…      
 
Борис Корнилов «Соловьиха».
 
                «Обратимся к описанию  многоразличных коварств…
 
                дьявольской породы»…
 
                С. В. Максимов «Нечистая сила».
 
               А пока трактор лезет по лесам напролом, пересекая бегущие в разные стороны отрезки дороги, расскажем о том, что произошло в ту ночь на разъезде.
После Серёгиного ухода разговор двух столь степенных в отношении неспешной беседы и чаепития людей, какими были Николай Иванович и Семён Лукич, тёк плавно и неспешно, подобно тихой равнинной реке. И смывали чистые воды той реки пыль времён с событий дней минувших. И в явь вставали перед ними те давние дни, когда молодой учёный Коля Просфоров, а с ним его товарищ, ныне покойный, а при них  рабочий экспедиции Семён Сапонин  выполняли эксперимент,  на успешное выполнение которого были возложены все их надежды. Надежды питали юношей, но рассеялись как сон, как утренний туман. Они потерпели тогда ужасный крах и совершили  подвиг, о котором было приказано забыть. 
 
          «Ты, Николай Иваныч, остыл, должно быть с годами»?- хитро прищурясь, спрашивал Сапонин: «Поди,  на теоретических фронтах атомы с молекулами скрещиваешь»? Просфоров улыбнулся с достоинством, прихлебнул чаю с блюдца, и ответил: «Отчего ж  только на теоретических? Я, как ты знаешь, упрям  и самолюбив ужасно. Упрям в достижении цели. И, если ты откроешь этот ящик, то увидишь там»…  «Неужто там машинка»?- не вытерпел Семён: « Нет, не верю… Уж больно ящик  маленький».   «Она, она родимая. Двадцать лет для неё даром не прошли. От нашего прежнего изделия теперь остался разве что принцип действия. Как видишь, умещается в ящике, а  диапазон значительно шире. Такие-то дела будут»…
 
        «А что будет то»?- не унимался Семён: «Неужели разрешили? Я-то думал, после того всё, глухой номер требовать повторных испытаний». Семён заскорузлыми пальцами вытянул из пачки беломорину,  размял её и закурил. Затянулся и долго кашлял, поперхнувшись дымом. 
 «Как видишь, потребовал и  добился, а какими правдами и неправдами,  извини, пока умолчу. Немало седых волос мне это стоило»,- отвечал ему Просфоров: «Завтра буду машину испытывать. Наша задача, пробиться в достаточно далёкое прошлое, а главное, добыть неопровержимые доказательства успешности эксперимента. Тогда и только тогда можно пресечь сопротивление скептиков.  А оно чрезвычайно велико.  С тех пор, как в Англии доктор Дейл взорвался при испытании гидравлического дехронизатора, о путешествиях во времени  все говорят только с насмешкой. Но,  когда мы предъявим фото и киносъёмку эксперимента, всё изменится. Так что, или завтра, или уже, наверное, никогда».
 
      «Как же ты один, Николай Иваныч, справишься с установкой? Давай, я по старой памяти помогу»,- предложил Семён  Лукич: «Давай, а»!?
 «Спасибо, конечно. Только как поможешь? Ты ж на работе»?  «А-а, плевал я на неё, на работу эту, раз такое дело. Дорогу без меня в лес не унесут. А спросят, где был, скажу, отошёл по нужде и заблудился. Про эти места столько вранья наплетено, всему верят. Говорю же, нет, кроме меня, охотников здесь работать, боятся».
  «Да  ты за меня не бойся. Мне в помощь лейтенант этот со всей своей ротой дан».  «Ну, уж и рота»!- засмеялся Семён: «Да их там,  на хороший взвод не наберётся, одно название. А лейтенант твой, вижу ещё»…- тут по лицу его зябко и  неотвратимо, будто ледник по Европейской равнине,  пополз  страх. Страх полз, лицо немело, и мысли скверные пикейными шквадронами шли на приступ твердынь реальности.
«Сколько сейчас времени»?- спросил он.  «Без трёх минут двенадцать»,- отвечал Просфоров.  «Полночь»,- поправил его Семён Лукич.  Ни с того  ни  с сего стало страшно тихо. Даже нетопырь затих, прекратив за упадком сил бессмысленную схватку с фонарным стеклом.    
 
               «Лейтенант твой где»?!! «Полтора часа прошло. У себя в роте, наверное»,- зачем-то,  поглядев вновь на часы  и, сам ещё не осознавая этого, проникаясь его испугом, ответил Просфоров. «Не знаешь ты ещё, Николай Иваныч, здешней специфики»,- сказал Семён Лукич: «Нет у него возможности  в такое время целым добраться до роты. Лучший вариант, если он колею потерял, не доходя камня, и дальше не ушёл. А эта достопримечательность при первом знакомстве многих  заиками  сделала».
 Сказав так, Семён схватил со стены ружьё и споро выскочил на улицу, Николай Иванович следом. Выпалив в небо дуплетом, Семён перезарядил ружьё и вновь выпалил из двух стволов разом, а потом закричал во весь голос: «Лейтенант»! Крик его заметался меж  чёрных елей и скоро вернулся негромким эхом, ответа же не было. Пока он стрелял и орал, Николай Иванович пошёл было к краю поляны, где тракторные колеи скрывались под пологом леса, пройдём, мол, Сеня, по дороге немного, леса нрав такой, в одном месте крикнешь - за десяток вёрст слыхать, а в другом - и в ста шагах не услышишь.  Сапонин остановил его, остерегись, мол, в темноту соваться, не на даче. Стрельнув ещё пару раз,  наоравшись вдоволь и не добившись ответа, Семён повернулся к Просфорову. «Всё»,- пробормотал он, прислонил ружьишко  к стене и перекрестился, что было тем более странно, что в Бога Семён верил слабо, но его побелевшее, что было заметно даже в темноте, лицо, говорило само за себя: «Слопали твоего лейтенанта».   
 
        «То есть, как это слопали»?- не понимая, глядел на него Николай Иванович: «Кто слопал то»? «А кто ж его знает кто. Кому надо, тот и слопал. Тут всякой нечисти прорва, как  в сказке,  кому попался, тот и съел, и портянок не оставили».
 Просфоров воспринимал окружающий мир значительно трезвее лейтенанта Перевалова. Должно быть,  в детстве ему не читали волшебных сказок. Он был материалистом до мозга костей, но знал, что иногда тишина и долгое  уединение играют с человеческим рассудком не слишком хорошие шутки. Пристально посмотрев в глаза Сапонина, он тихонько сказал, стараясь его успокоить: «Ты только не волнуйся, Сеня, стреляй, кричи, а я тебе помогу, он нас обязательно услышит». Сказал столь уверенно, что привыкший доверять ему Сапонин согласился без лишних слов. Так они и провели время до утра. Стреляли,  кричали, но ответа всё равно не было.
 
              Поверить в гибель лейтенанта Просфоров не мог. Факт, что в мирное время, посреди СССР мог быть сожран без соли офицер Советской Армии, в голове просто не укладывался, и, когда в ответ на последний выстрел потерявшего всякую надежду на благополучный исход Семёна и крик его: «Лейтенант»!- из недальних кустов послышалось: «Я»! Голос был жалостный, словно кричащий испытывал сильную боль. Услышав его, Просфоров радостно воскликнул: «Так вот же он! Туда»!- и скрылся в предрассветных  кустах, сбивая с ветвей  холодную росу. Не успев вовремя остановить его, Семён Лукич потоптался минуту на месте, не зная, что и делать, но вскоре, беспокоясь за  Николая Ивановича,  бросился следом. Когда, поблуждав по кустам, они достигли места, откуда слышали, ну совершенно точно, что именно с этого самого места слышали,  крик, там,  к  их удивлению никого не оказалось. Однако крик  раздался вновь, раздался чуть дальше, в самой гуще кустов, да такой жалобный, усталый и измученный, что ни минуты не раздумывая, они  побежали  дальше, впереди Просфоров,  жаждущий спасти Сергея, следом, тщетно пытающийся остановить его, Семён. Так, проламывая себе путь в зарослях, они бежали на крик,  раздававшийся впереди, где то совсем рядом, пока совсем не заблудились.
                На  поляну тем временем вышел чёрт.
 Как известно, черти существа необычайно хитрые, этот же был в своём роде талант, если сумел, хотя и истрепавшись, но без больших потерь для здоровья, пережить всех ветеранов, существовавшего в прежние годы общества воинствующих безбожников, так что тайн для этого субъекта не было.  Не было тайной для него и содержимое ящика.
Обезвредив на время Просфорова и Семёна, он давно составил план, как  отомстить старшине и Перевалову за полученные от них оскорбления действием, после которых он ещё долго не мог прийти в себя  и  исступленно хлестал себя по исцарапанным  кошачьими  когтями  ляжкам. К коту,  кстати, он имел отдельный счёт.
 Чёрт догадывался, как устроена просфоровская  машина. Ещё раз напоминаю, что черти знают и умеют  всё или  почти  всё.  Он открыл ящик, от удовольствия прищурив глаза, как эксперт японской фирмы, а потом, следуя испытанному методу механизаторов Нечерноземья, инструкций не читал, а точным и крепким ударом по приборному щитку машины привёл её в действие. Затем он  пощёлкал тумблерами и направил трубу поглощателя времени  на известную ему точку леса, именно ту точку, где и предстояли переговоры командования со змеем.
 «Достану я вам из прошлого подарочек»,- ехидно хихикал чёрт.