Кошачья душа

"Есть ли душа у кошки, батюшка?" - спросила священнослужителя в церкви крупная немолодая женщина, довольно вульгарной внешности. Одета дама была очень небрежно: мятый яркий сарафан с торчащими бретельками несвежего бюстгалтера, стесняющего огромную грудь...Розовый лак на ногтях рук неряшливо облупился.
Прядки, выкрашенных в рыжий цвет, выбивались из-под платка.
Лицо, как говорят "со следами былой красоты": мутно-серые глаза, тонко выщипанные нарисованные брови, растёкшаяся в складках рта помада. Резкий, неприятный запах, смешанный с дешёвыми духами...одуловатость и несвежий цвет кожи говорили, на первый взгляд, о пристрастии к спиртному. Но, эта женщина не была алкоголичкой.
Как выяснилось позже из беседы с ней, она - хозяйка кошачьего питомника, который находился в её двухкомнатной квартире.
Все силы, средства и здоровье тратились на лечение и питание подобранных ею на улице кошек: безнадёжных, сбитых машинами, заросших лишаями и заеденных блохами...

- Есть ли душа у кошки, батюшка? - этот вопрос заставил меня обернуться...

Я ставила свечку за упокой души своей матери, она опять пришла ко мне прошлой ночью - босая и молчаливая, смотрящая с укором выразительными карими глазами.

- Всё от Духа Святого,- ответил ей со вздохом молодой диакон.
- Могу я поставить ей свечку...чтобы упокоилась?
- Кому, сестра?
- Кошке...Марусе,- поспешно ответила странная прихожанка,- Вчера с балкона упала и разбилась! Я даже не заметила сначала...у меня их пятьдесят три человека живут...кажется.

Она так и сказала "человека"! Это о кошках?! И что значит "кажется"?
Со счёта, что-ли, сбилась? Я начала сомневаться в здравом уме этой дамы. Похоже, что и диакон тоже.

- Позволь узнать твоё имя, сестра? - с преувеличенной заботой, как разговаривают с больными и малыми детьми, пропел священнослужитель.
- Людмила я, батюшка. Так вот,- не давая вставить собеседнику и слова, она затараторила приглушённым голосом, - Спохватилась я только утром: котята распищались голодные...Маруся неделю назад троих принесла. А дома-то её не оказалось! Выглянула из окна: что-то пёстренькое на помойке...Это она, горемычная...Хвостик свисает с краю...Пока спускалась с четвёртого-то этажа, мусоровозка подъехала, да мульды и перевернула.
Вот так, даже не похоронила по-человечески.

Людмила задышала часто и затряслась всем своим крупным телом, прикладывая к глазам край платочка.
Отец диакон, приобняв её слегка, повёл к выходу на скамеечку, что-то говорил, увещевал.
Людмила согласно кивала головой.

Я мысленно попросила у матери прощения за то, что редко хожу в церковь - только, когда она мне напомнит, явившись во сне. Выложила на столик у бака со святой водой пачку сахара, муку, масло…и пару тёплых носок: «Не ходи, мама, босая».
Порой ловлю себя на мысли, что обращаюсь к ней, как к живой, за советом и помощью. Хотя в жизни мы были далеки друг от друга, непонимание и неприятие разделяло нас всегда.
Долго я не могла простить матери её уколы в самые мои больные, потаённые места.
Со временем, всё забывается и предстаёт в другом свете. В памяти остаётся только хорошее...и, слава Богу.

***
Людмила, тем временем, всё же поставила свечку за упокой своей Маруси.
Как-то поспешно, украдкой перекрестилась, и выдохнув шумно, словно скинув  груз с души, подалась на выход.
Я вышла вслед за ней.
На залитой солнцем улице жизнь шла своим чередом: звенели трамваи, шумно хлопали крыльями стаи голубей, шелестели под ветром тополя...Вдруг, всю эту обыденность взорвал тревожный, пронзительный  писк!
Откуда он взялся, заморыш с торчащим  хвостиком–прутиком?   
Каким непостижимым образом нашёл свою благодетельницу? По запаху что ли?   Он, этот пёстрый  комочек, бежал со всех силёнок именно к ней -  Людмиле!
"Батюшка сказал, что души у кошки нет...А, я слышала, что у неё несколько жизней. Вот она и пришла ко мне, моя Маруся", -  со слезами счастья на глазах, прижимала она этот дар Божий к своей необъятной широкой груди, в которой билось необычайной доброты сердце. И сама она, преобразившись, расцвела той вечной красотой, запечатлённой на иконах...что, будь она сейчас хоть в рубище...клянусь – прекрасней женщины я  не встречала!

Найдёныш притих в её тёплых, больших руках. Мы шли неспешно, разговаривали. Она поведала мне о своей нелёгкой жизни, полной невзгод и лишений, неприязни соседей и окружающих. Но, по-другому она не может, не умеет...не имеет права жить.
Дай Бог тебе здоровья, Людмила! Своё земное, выстраданное счастье ты нашла.