***

Господь определенно ненавидел. Из №№№х лет я был счастлив в отношениях 27 дней, 8 часов и семь поцелуев. Интерес появлялся только когда очередная дива, оценивающе усмехаясь иронировала, и артистично закинув ногу, оголяя свою и так короткую юбку, демонстрируя нежный крой белья, или же отсутствие оного, а может и обтянутые современной джинсой бедра, попивая очередной пьяный дешевый коктейль сквозь прозрачный пластик, опуская плоские намеки на мое прошлое... но все не отводя взгляд ждала ответа на свои колкие выпадки, веря что ее школьный, а может даже университетский опыт колок и шипаст.
Безусловно шипаст. И конечно колок. Но высказавшись, бросив упреком в лицо, она коленкою прикрывала коленку, и, остренький язычек, невольно украдкой облизывал губки, а глаза, до этого бывшие металлически безучастные, начинали блестеть, показывая что вся она желает только одного.
Лжи.
Тихих, шепотом произнешенных слов. Что все это лишь слухи. Конечно имеющие место, основанные на реальных, но таких далеких, и не уже не понятных и не приятных для воспоминания фактах. И все время сокращающееся расстояние, пересадка за ее столик, на соседний стул, его придвигание, легкое прикосновение, слова, произносимые на расстояние дыханья губ лишь необходимость. Важная. Нужная. Но такая приятная и сладкая необходимость. Потому что просто не будет слышно слов в этом шуме голосов и тем.
И струна спины слабела, полагаясь на чуждое нежное объятие. Плечи мерзли, кутаясь в пиджак с его плеча. Туфли слетали, и ножки, освобожденные от муки вечера, тихо шурша по ковру коридора, легким стуком открывали дверь, и она, затянув его за руку, и улыбаясь прикрыв за ними дверь на ключ, выйдя на освещенный луной и ночным фонарем центр комнаты, потянув шнурок платья останется с ним.
Еще один шаг. Шаг через платье, еще час назад защищавшее ее, от его, казалось бы хищных взглядов, было уже не нужно и не актуально.