История пятьдесят пятая. Про Адмирала

История пятьдесят пятая. Про то, как уходил Адмирал


«Адмирал»... Так за глаза мы называли капитана-наставника Службы мореплавания из-за его украинской фамилии, очень созвучной со словом «адмирал». Знал Анатолий Иванович об этом или нет, я не знаю, но, даже если и знал, то, наверняка, не обижался.
Мне не пришлось ходить под его командованием в море, когда он был капитаном-директором плавбазы, но, по расскаазам моих коллег-штурманов, работать с Анатолием Ивановичем было очень приятно, полезно и весьма познавательно. Обладая огромным опытом и невероятной трудоспособностью, он требовал от подчинённых почти как Ленин - учиться, учиться и учиться. Штурмана, поработавшие под его началом, довольно быстро продвигались по службе или, если «не тянули», задерживались на низжих должностях на многие годы. Нет, Адмирал не был кровожадным! Он просто был честным.
Мне он запомнился именно как капитан-наставник. Сдавать ежегодный техминимум Адмиралу было очень стрёмно, но почти всегда интересно. Он мог внимательно слушать, мог дать шанс додумать и договорить, мог даже тут же на техминимуме научить штурманца чему-нибудь новому.
Анатолий Иванович курил и курил очень много. Мы очень ценили эти перекуры, особенно, когда вызывались «на ковёр» для раздолбона, каковых было немало. Так и происходило: раздаст первую порцию нагоняев и идёт к окну перекурить, а мы переводим дыхание перед вторым заходом.
Боялись ли мы его? Нет! Ни капельки не боялись. Знали, что Адмирал костьми ляжет за самого никудышнего штурманёнка, если тому грозит беда.
Когда наша контора разделилась на две Компании: одна - рыбообрабатывающая, а вторая – транспортная, почти все штурмана, работавшие на транспортах, перешли, естественно, во вторую и ни разу об этом не пожалели. Первоначально мы подчинялись головному офису, который находился в Калининграде. Калининградское начальство потребовало, чтобы старший комсостав сдавал техминимум только в Калининграде. Адмирал бурно протестовал против такого требования, аргументируя тем, что в Риге тоже не дураки сидят, и добился-таки своего! Вскоре мы полностью вышли из-под калиниградского командования и корабли нашей конторы успешно работали во всех морях и океанах Земли.
Наш «Сангарский Пролив» обычно привозил грузы в Таллин. Капитан-калининградец не любил почему-то общаться с нашими начальниками и поручал мне возить лично капитанские и старпомовские отчёты в Ригу, на радость мне и моей семье. После трёхмесячного рейса получить неделю отдыха – о таком можно было только мечтать! Отчёты неофициально сдавались за один день, а потом я мог позволить себе не ездить в контору, а отвечать на вопросы по домашнему телефону.
Если я находился в Таллине, то каждое утро  шёл к диспетчеру порта и докладывал о состоянии дел на судне, проделанных за сутки работах, залётах и прочих делах. Не подумайте, что это был «стук»! Всю информацию я считывал с бумажки, подготовленной капитаном и комиссаром.
Адмирал обладал великолепным баритоном, почти как у Высоцкого. Наш диалог происходил примерно по одному и тому же сценарию. Я от диспетчера набирал номер Адмирала и говорил:
- Анатолий Иванович, доброе утро! Это старпом Румянцев с ТР «Сангарский Пролив»!
В ответ обычно раздавался рык:
- Твою мать! Что там у тебя на борту творится? Меня тут все раком ставят за ваши художества!... – и так минут на пять. Я осторожно клал трубку на стол, закуривал, наливал себе чай и краем уха прислушивался к рыку, рвущемуся наружу из телефона. Услышав, что рык идёт на убыль, опять брал трубку и:
- Анатолий Иванович, доброе утро! Это старпом Румянцев с ТР «Сангарский Пролив»!
- А, это ты... Ну что вы там натворили за сутки?
Я спокойно делал доклад и прощались мы уже смеясь и пошучивая. Ну манера такая была у Адмирала!
Я никогда не был коммунистом. По этой причине по законам советского времени должность капитана мне не светила даже в самом крайнем случае.
Однажды мы в очередной раз  вернулись из тихоокеанского рейса и на борт поднялся Адмирал:
- Виктор Александрович, в следующий рейс пойдёшь дублёром капитана!
Я потерял дар речи и, когда пришёл в себя, промямлил, что это по определению невозможно по причине моей беспартийности и абсолютно не розового штурманского детства.
- Я сказал – пойдёшь дублёром! – прорычал Адмирал тоном, не терпящим возражений.
Так  он  стал моим морским крёстным отцом.
Адмирал много работал. Очень много. В один из очередных заплывов мы узнали, что у Анатолия Ивановича рак лёгких. Его пытались лечить в Германии, но безуспешно. Больной, он продолжал ходить на работу.
Как-то я позвонил на его телефон и мне ответил тонкий, почти женский голос.
- Извините, я бы хотел поговорить с Анатолием Ивановичем! – попросил я.
- Да это я и есть... Сейчас у меня голос такой...
Перед Новым годом я и ещё два капитана навестили Адмирала в больнице. Он был уже никакой, но в промежутках между дикими приступами кашля задавал вопросы по рейсу, ругал одного из нас за какую-то провинность, а рядом сидела его мама, выглядевшая гораздо моложе сына.
Мы начали выкладывать на стол фрукты, ананас и что-то ещё, положеное в таких случаях.
- Что вы тут припёрли, мать вашу! Бутылку не додумались? – вдруг посмотрел на нас лукаво Адмирал.
Мы переглянулись и достали бутылку коньяка.
- Надо же, а я думал, что отупели вы там без меня! – повеселел Анатолий Иванович, - давайте сюда! Вам не предлагаю – один из вас за рулём и ему обидно будет, так что дома пусть каждый нальёт себе коньяк и выпьет за здоровье себя, своих родителей и моей мамы!
- И за Ваше! – подсказал кто-то из нас.
- За себя я сам выпью! – лицо Адмирала побледнело, а мама глазами показала нам на двери.
Уже на улице я сказал:
- Мужики, не надо было Адмиралу коньяк покупать, нельзя ведь ему!
Капитан Сирота вздохнул и:
- Ты знаешь, Виктор, он сейчас уже в таком состоянии, когда уже всё можно...
Адмирал ушёл сразу после Нового года, на похоронах я сбился со счёта, пытаясь пересчитать всех пришедших на кладбище.
После поминок кто-то из старших по возрасту капитанов сказал с обидой:
- Молодёжь!.. Никто ведь ни слова не сказал на поминках за Адмирала! И чего он с вами возился?
Это верно. Мы, молодые волки-капитаны, не смогли сказать ни слова. Понимаете? Просто не смогли и всё тут!

02.07.2013
Рига