Обыкновенная история. Часть 2

Галина и Данька стояли на полупустом перроне вокзала и махали руками вслед уходящему поезду. Где в одном из вагонов, у окна стояла тётя Надя и тоже махала им в ответ, до тех пор, пока поезд не сделал крутой поворот, и вокзал с подружкой и пареньком, со всеми пристройками и ларьками, не скрылся за ним.
Выйдя на привокзальную площадь, приехавшие сели в маршрутку и через некоторое время были уже в пригороде, где в красивом, кирпичном домике с цветущим полисадом, огороженным старым частоколом, жила, коротая время от рейса до рейса, Галина.
Ну, вот мы и дома, проговорила хозяйка, открывая калитку и пропуская Даньку во двор.
Пока тётя Галя что-то готовила на кухне, Данька, сидя на диване, с интересом разглядывал комнату. Всё здесь нравилось ему. И уютно, и чисто, как-то всё по простому, по домашнему. Но чем дольше всматривался Данька, тем явственнее к нему приходило ощущение, что в этом доме, что-то не так. Будто чего-то самого главного здесь и не хватает. Очень странным и в тоже время, до боли знакомым было это чувство. И где-то, оно, это чувство, уже приходило к нему. Но где? Данька долго не мог вспомнить. Ну да! Конечно! Вдруг осенило его. Это же чувство - одиночества. Да, да. То самое. Холодное, жуткое одиночество, охватившее его, Даньку, когда приехав из лагеря, он сидел в своей кладовке, изуверски названной тёткой – «отдельной комнатой». Вот и здесь. Это предательское чувство снова прикоснулось к нему.    Даньке вдруг показалось, что это и не дом вовсе, а какое-то временное пристанище, с радостью покидаемое жильцами, как только появлялась любая, мало-мальски пригодная для этого возможность. А одиноко висящая старая фотография, где совсем ещё молодая тётя Галя, улыбаясь, держит в руках смеющегося карапуза, только подчёркивала это самое ощущение. Ну, конечно, подумал Данька – здесь редко кто бывает. Странно, с чего бы?   
И как только в комнату вошла тётя Галя, неся в руках горячую сковородку с чем-то аппетитно пахнущим, шипящим, шкворчащим, Данька с детской непосредственностью задал ей этот самый вопрос, тут же рассказав о своих ощущениях. Тётя Галя, как-то вдруг сразу поникла и опустив голову, надолго замолчала.  Ты прав сынок, проговорила она, словно приходя в себя. Здесь редко кто бывает, и она обвела взглядом комнату. Прошло много лет, как сын бросил родную мать, проговорила она, поднеся фартук к глазам. Разве такое возможно, что бы сын бросил свою маму, удивлённо спросил Данька. Возможно сынок, ещё как возможно, ответила та и встав, ушла на кухню. И ещё долго там что-то звенело, шелестело и негромко хлопало.
Вернулась она с дымящимся чайником в одной руке и большой банкой варенья, в другой. Всё, хватит болтать, глядя с улыбкой на Даньку, сказала она, давай будем кушать. А то всё остынет. Разговоры оставим на потом. Хорошо? Хорошо, ответил Данька и с воодушевлением принялся терзать ложкой жаренную на сале картошку, выискивая аппетитные, румяные шкварки, поддевая их и с огромным удовольствием отправляя себе в рот. Тётя Галя с улыбкой и какой-то затаённой тоской, наблюдала, как ест её неожиданный гость, и не спеша, подталкивала своей ложкой самые поджаренные кусочки поближе к Даньке. Потом они долго пили чай с айвовым вареньем, которое скорее напоминало мёд, чем само варенье, и весело смеялись над всякими пустяками, случавшимися с тётей Галей во время работы.   

Нет, тётя Галя, меня сопровождать не надо, упрямо повторил Данька. Я достаточно взрослый, что бы водить меня за руку. Прежде всего, я найду первую попавшуюся стройку и там спрошу про отца. Он ведь не просто черно- рабочий, каменщик или плотник, он инженер - строитель, а таких не так много на стройках. Но, Даниил, он так же может работать не только на городских стройках.   Сейчас строят везде - и в пригородах, и за городом, и в сельской местности, и в областных городах. Конечно, тётя Галя, вы правы. Но, Марков Владислав Сергеевич, на свете и в строительстве, всего один. И кто-нибудь да слышал эту фамилию. Если он работал здесь. Вот именно – «если», проговорила тётя Галя. А если его уже нет здесь, у нас? Что тогда, спросила она, глядя на Даньку. Тогда? Поеду домой, и буду ждать его там, ответил Данька. Но искать его всё равно буду, упрямо повторил он. Да ты парень с характером, улыбнувшись, сказала она. Только очень прошу тебя, Данечка – не связывайся ни с кем по дороге. И ни с кем, ни куда не ходи. Что бы тебе ни сулили, что бы ни обещали. И, обязательно, после обеда возвращайся. Я с нетерпением буду ждать тебя.
Она ещё не знала всей Данькиной истории. Но своим большим, израненным сердцем чувствовала, что в жизни парнишки тоже произошли какие-то весьма крупные и скорее всего, неприятные перемены. И не смотря на свои молодые годы, парнишка этот, хлебнул лиха в этой жизни совсем даже не по детски. Что в жизни может произойти такого, что бы столкнуть ребёнка с его, по праву занимаемого места, и пустить на поиски утраченного?  Скорее всего, ему, Даньке, и это чувствовалось сразу, явно не хватало серьёзной опоры, поддержки, и конечно же – внимания и любви. Исстрадавшись в своём одиночестве, женщина, ещё не совсем веря себе, начала строить какие-то планы на будущее. Сначала робко, не смело, с ощущением какой-то нереальности происходящего. Но постепенно всё явственней, всё реальней воспринимая эти самые планы, относительно себя и, словно ниспосланного для неё свыше, Даньки.