О Путешествиях. Город, в который приятно вернуться

Я не очень много путешествую сейчас, хотя раньше очень любила. Это были поездки и по нашей области - Большое Болдино (я теперь понимаю Александра Сергеевича – осень… в Болдино… вдохновляющая), Дивеево, Макарьево-Желтоводский монастырь, Светлояр. И по другим городам - была в Суздале, во Владимире, из недавних понравился Муром за свою какую-то особенную «камерность» и самобытность, и Москва, Донской монастырь.
Но всегда я возвращаюсь в свой город. Он у нас маленький, не больно особенный. Кроме того, что в нем, в Феодоровском монастыре, по преданию, умер святой благоверный князь Александр Невский и находился чудотворный образ Феодоровской иконы Божией Матери. И, когда пестрая толпа выходит из экскурсионного автобуса, экскурсоводы ведут ее по нашим красивым «парадным» улочкам, со старинными усадьбами купцов, с прекрасно сохранившимися резными наличниками (как-никак образец народных промыслов), с великолепными «кружевными» крылечками, которые ковались лучшими умельцами того времени. А еще прибавьте к этому величественный вид на Волгу, только что построенный специальный «Город мастеров» - эдакая реконструкция боярского дома, где можно познакомиться с народными промыслами нашего района и области, красивые памятники и храмы, и недавно восстановленную Феодоровскую обитель… И прочее, и прочее! Провинциальный городок, который хранит свою уникальную культурную тропку, какую-то ниточку, которая, переплетаясь с другими уникальными ниточками, в конечном итоге образует собою великолепный ковер, называемый красивой фразой Русская Культура.
Но ведь я не об этом. Я каждый раз возвращаюсь в свой город. Не в тот «лубочный», с красивой открытки, которую так щедро продают в наших сувенирных лавках. Я возвращаюсь туда, домой.
Мой город – это крутые склоны оврагов в городе, где можно набрать ягод и грибов, заповедные леса и перелески. Это кручи берегов моей Волги, откуда можно увидеть горизонт и дальше горизонта. Это такая высота, что кажется, стоит только руки раскинуть и оттолкнуться от земли и – летишь. Над суетой, над толпой туда. Туда, где солнышко, где за горизонтом небо, леса, горы, реки – другие, не похожие на Волгу или Узолу. И, кажется, что ты можешь всё и всё подвластно тебе.
Мой город – это мои, не известные никому, тропы. Как грибник, не любящий рассказывать о своих заповедных местечках, так и я порой так ревностно охраняю свой маршрут, по которому очень люблю кататься на велосипеде.  А теперь всё чаще и чаще хочется приоткрыть эту тропу другим. Но не все пойдут по ней. Она грязна и неприятна. Но если ты хочешь увидеть красоту истинную, а не глянцевую, порой приходиться идти по неудобной тропе. Я люблю путешествовать по тихим улочкам, не прописанным ни в одном маршруте, ни у одной турфирмы. Там можно вдоволь насладиться красотой и изяществом архитектуры и украшением зданий, самобытными узорами на фасадах домов, прекрасными клумбами с такими удивительными цветами и оформлением, что только удивляешься фантазии хозяина этих шедевров.
Я люблю ходить в храм, который стоит на красивом волжском берегу. (Да, именно ходить, потому что храмы в шаговой доступности мне не очень нравятся). Это самый первый и самый старый храм всего города. И самый чудесный. Там так уютно и светло, там такие прекрасные люди и такие заботливые батюшки. Как жаль, что осуетившись, редко туда хожу. Я не очень хорошая прихожанка, скорее захожанка. Но я очень хочу перестать быть ею. Господи, благослови!
Еще я люблю вал. Во всех городах есть кремли, ну или хотя бы стены монастырей, которые испытали на своем веку немало осад и набегов. В моем городе тоже был кремль, только вот не дожил до наших дней, остался только вал. Я раньше обижалась, что у нас не сохранились стены, башенки, что нельзя их потрогать руками, погладить. Но вал теперь для меня стал самым чудесным местом на планете. В нем столько энергии скопилось за все годы, и он ею так щедро делиться с нами, потомками тех, чьи косточки и личные вещи иногда выкапывают наши дачники, оккупировавшие подножие этого великана.
Для меня Вал – живой. Пусть надо мною смеются другие, но он живой. Под спудом этого великана покоятся тысячелетие жизни людей. Говорят, на валу были прокопаны землянки для монахов, которые жили в лесах, а при нападении врагов искали защиту за этими стенами. И во время такого нападения вход в землянки был разрушен, монахов завалило большой толщей земли. И по сей день, по преданию, можно услышать, как эти монахи молятся за нас. Замурованные в земле молятся за замурованных в суете. Мертвые молятся за живых.
 Наш владыка, епископ Августин (Анисимов), говорил один раз, что, мол, зачем вам ездить по разным городам, за тридевять земель, и прикладываться к святым мощам. Ведь в храмах сейчас есть списки с чудотворных икон, а в каждом приходе есть образ (и не один) с частицами мощей. Да, владыко, спорить я с вами не хочу. Да и глупо.
Просто сейчас есть такая болезнь – гиподинамия, недостаток движения для тела. И мне кажется, есть своя гиподинамия для души. Людям хочется потрудиться духовно – через покаяние, и телесно – через преодоление физической немощи. И если отказаться от этого, рискуем мы все «заплыть жиром» равнодушия и черствости.
А еще мне кажется, что если бы не было дорог, по которым можно идти, то не куда было бы возвращаться после похода. И каждый раз возвращаясь, не было б нужды открывать что-то новое в родных просторах, и не нужно было бы еще и еще раз влюбляться в родную сторонку.
А со мной это происходит снова и снова…