гл. 2

   Батумский период моей жизни - это возраст от пяти до тринадцати лет (1941 - 1949
годы). Воспоминания мои разрозненны. Не знаю, получится ли интересный и познавательный рассказ.
    Итак, мы в Батуми. Живём во дворе под номером 45 на улице Орджоникидзе. В этом
дворе грузинка Оля сдала нам комнату, а сама с сыном уехала к родителям в деревню.
Муж её был с первых дней войны на фронте.
     Улица наша была в самом центре города, между рынком и площадью Ленина. Двор представлял собой старые постройки, одноэтажную и две двухэтажных. Из них состоял
 квадратный замкнутый проходной двор. Во двор вёл широкий длинный въезд ввиде коридора. На стене большими буквами краской по штукатурке было написано - "Колониальная торговля бр. Метакса и К". Внутри двора с двух сторон -деревянные веранды с умывальниками и керосинками, открытые, незастеклённые. За ними - большие комнаты, разгороженные застеклёнными перегородками.Комнаты центрального дома выходили на большую веранду с коридором, комнаты правого корпуса - просто в коридор, как в общежитии. За дверями - те же умывальники и столики с керосинками.
Внизу один водопроводный кран в углу двора. Там все набирали воду в вёдра, там отполаскивали бельё. Внизу ещё был общий жуткий туалет, часто засорявшийся. И тогда жильцы собирали деньги для слесаря. Это был какой-то небритый пьяненький мужичок, всегда один и тот же . Закончив работу, он демонстрировал извлечённую тряпку, ругался и нехорошо обзывал неряшливых жильцов. Верхние этажи тоже имели на всех по одному крану и общему туалету.
      Двор был многонациональным. В нём проживало пятнадцать семей:грузины, русские, евреи русскоязычные и евреи, говорившие по-грузински, греки, армяне, один турок. Не помню никакой неприязни. Все прекрасно говорили по-русски и уживались друг с другом.Помню единственный случай,который скорее можно отнести к разряду комических.
Сын Марии Ивановны однажды отличился. Его сначала призвали в армию, а потом разобрались и отпустили,как психически ненормального. Он носил военную гимнастёрку. Помню, как он вышел на середину двора и громко заявил, что он " в этих жидов стрелял на фронте". Сосед Мотя Шлимович,которого не взяли в армию. т.к. у него была слепая мать, шёл мимо. Поздоровался с Шуриком, как ни в чём не бывало. Они выросли в одном дворе. Мария Ивановна потом ругала Шурика и просила Мотю не обижаться
     Я дружила с девочками с верхней центральной веранды:Гули Верулидзе и сестрами Этери и Аделиной Каландия. У Гули мама была грузинка, а папа турок. У Этери и её сестры Аделины мама была русская, а папа грузин.Девочки учились в русской школе.
     В школу я пошла в 1943 году. Во время войны было введено раздельное обучение мальчиков и девочек. В русских школах был тот же национальный состав. Я помню. что была армянская и , если не ошибаюсь, две грузинских школы.Девочки носили чёрные фартуки, на которых белыми нитками был вышит веночек из листиков, а внутри - номер школы.  Детство моё прошло среди людей разных национальностей. Это была своего рода прививка от всяких национальных фобий. Сегодня всё изменилось, к сожалению.
                (Продолжение следует)