Под знаком рыб Ч. 6. Жизнь как сумма слагаемых

«Природа наделила Рыб женственностью… Им, как никому другому, свойственны справедливость, сердечность и искренность». Характеристика знака Зодиака

11 марта 1938 года в селе Богуславка Гродековского района Приморского края в семье лейтенанта Прокофия Клинтухова родилась девочка, которую назвали Майя. За год до этого Прокофий Прокофьевич съездил в отпуск в родное белорусское село Староселье, что недалеко от Шклова, и привёз жену - землячку Анну Семеновну. Приморский край в те годы был не самым спокойным местом в стране. Японцы, захватившие к тому времени всю Манчжурию, начиная с 1934 года, постоянно устраивали провокации на советской границе. Отдельные стычки и боевые столкновения закончились 29 июля 1938 года боями у озера Хасан, в которых была задействована авиация и танки. Получив отпор, японцы не успокоились. Весной 1939 года они начали настоящую необъявленную войну в Монголии на реке Халхин-Гол и снова потерпели поражение. Война назревала, а в стране шли так называемые чистки. В какой атмосфере жила молодая семья Клинтуховых, Анна Семеновна поделилась в самые последние дни своей долгой жизни:

– Однажды  Прокофия долго не было со службы. Я ужасно разволновалась, просто места себе не находила. Он пришёл очень поздно, я стала плакать, а он мне говорит: «Нюся, кто же меня арестует? Я простой белорусский крестьянин из бедной семьи. Не волнуйся, все будет хорошо».


Однако поводов для волнений хватало. Перед этим арестовали несколько офицеров и командира их полка, потом его жену. Безмятежного счастья у молодой семьи было очень мало. Как сложилась их жизнь, мы узнали из рассказов Анны Семеновны:

–Знала  я Прокофия давно, с самого детства. Моя мама Евдокия Калистратовна была его крёстной. Семья Клинтуховых была бедной. У них росло семеро детей. Подростком Прокофий пас сельское стадо. Мама жалела его и часто выносила ему утром кусок хлеба или пару блинов. Прокофий как ушел служить в армию, так назад в село не вернулся. Когда в 1937 году он приехал в Староселье, ему было 30 лет. Мужчина он был видный, ему очень шла офицерская форма.


Когда началась война с Германией, семьям офицеров приказали ехать в эвакуацию, ожидалось нападение японской армии на Дальний Восток. К этому времени у нас родился второй ребенок - сын Эдик. Вывезли нас в Иркутск и поселили недалеко от железнодорожной станции в крестьянской семье. Я работала в колхозе. На паёк выдавали немного хлеба и клёцки из очень грубой муки с отрубями. Майя ела все, а Эдик просил только хлеба. От клёцок отказывался. Ему годик исполнился, когда мы были в дороге.

На железнодорожной станции часто останавливались поезда с ранеными солдатами. Дети стали ходить к ним. Брали котелок и шли просить какой-нибудь еды. Хозяева, у которых мы остановились, тоже помогали. У них своих детей была полная изба, жили впроголодь. Но и приезжим выделяли молока, если могли. Так мы бедствовали до 43-го. Одна из эвакуированных с нами женщин возвращалась в Приморье и согласилась забрать с собой Майю и Эдика. Отец их встретил на станции Гродеково. Майя его признала, а Эдик забыл. В это время Прокофия перевели командиром батальона в Весёлые Ключи, на самой границе с Китаем. Он договорился с какой-то женщиной, чтобы та присматривала за детьми. Однажды, вернувшись поздно домой и застав детей спящими, Прокофий обнаружил возле них «клад» - кусочки хлеба и вареную картошку. Ребятишки не могли поверить, что голод кончился, и делали запасы. Я смогла приехать к семье поздней осенью 43 года.


1 сентября 1945 года Майя пошла, вернее, поехала в 1 класс. Школа находилась в восьми километрах от их части в Барановке. Детей туда возили на телеге или на санях зимой. Если за ними не приезжали, они возвращались домой через тайгу пешком. Примерную ученицу Майю выбрали редактором стенгазеты. Нам она рассказала, чем это обернулось. За критические статьи о прогульщиках, двоечниках и прочих нарушителях парни-старшеклассники собрались её отлупить. К счастью, заговор вовремя раскрыли.


Такое нетерпимое отношение ко всяким антиобщественным проявлениям осталось у Майи на всю жизнь. Помню, как в 1970 году, на второй день после приезда на Шикотан, мы по дороге в школу зашли на почту отправить домой телеграмму и деньги. Собравшаяся публика из залётных моряков и их подружек увлеченно общалась, щедро пересыпая речь отборным матом. Жена немедленно начала воспитательную работу, я еле отговорил её от вмешательства в личную жизнь сильно подгулявшего населения.
Осенью 1950 года Прокофия Прокофьевича направили на курсы «Выстрел» в подмосковный Солнечногорск, а затем в город Каменец-Подольский командиром батальона. В 1955 году, когда Майя окончила школу и поступила в местный пединститут, он вышел в отставку в звании подполковника.


Жизнь семьи круто изменилась после трагической смерти Прокофия Прокофьевича в октябре 1958 года. Анне Семеновне не было сорока пяти лет, пенсия как вдове офицера ей ещё не полагалась. Несколько месяцев, пока она устраивалась на работу, семья жила на стипендию Майи и небольшую пенсию, которую ей платили по смерти отца.


Мы познакомились с Майей в следующем году, отношения наши тогда были чисто товарищеские. Несколько раз я заходил к ним домой. Запомнилась фантастическая чистота в квартире и очень скромная, почти спартанская обстановка. Грузовых контейнеров в те времена не было, мебель и почти всю утварь Клинтуховы оставили в Веселых Ключах. Впрочем, тогда так жили все. Эпоха холодильников, телевизоров и ковров только начиналась. Шикарным развлечением было посещение кино или танцев, а предметом мечтаний ребят – покупка велосипеда.


В 1960 году Майя закончила Каменец-Подольский пединститут по специальности математика и физика, получила «красный» диплом и по существующему тогда порядку вторая в списке отличников выбирала себе работу. В маленькой школе села Островчаны, что в 10 километрах от Каменца, она проработала год. Ей дали несколько часов математики и «догрузили» химией. Химию пришлось преподавать «на пальцах», оборудования и реактивов почти не было. Чтобы как-то оживить уроки, Майя попросила у меня коллекцию уральских камней. Состояла она из небольших кристаллов кварца, аметиста, турмалина и пирита, кусочков амазонита, малахита, асбеста и различных яшм. Коллекция детям понравилась, в результате от неё осталось всего несколько камешков.


Мы уже некоторое время дружили с Майей, у нас была общая компания и общее увлечение чтением. Сейчас трудно представить, что в те годы люди буквально охотились за книгами новых авторов. В городе купить заветный экземпляр было почти невозможно, отправляясь на рыбалку, мы заходили по дороге во все сельские магазины и часто находили там то «Жизнь взаймы» Ремарка, то альбом карикатур Бидструпа. Если счастливчик мог похвастаться «Двенадцатью стульями» Ильфа и Петрова, немедленно образовывалась очередь из желающих почитать. Вероятно, как раз по такому поводу я несколько раз ездил к Майе в Островчаны. Жила она в лучшей (по словам директора школы) комнате в селе, в ней был деревянный пол. Питалась, судя по банкам на подоконнике, молоком и простоквашей. Домой ездила раз в неделю. Как-то она пожаловалась мне на хозяев, которые высказали ей претензии за то, что читает по ночам и тратит слишком много электричества. Майя всегда отличалась деликатностью, а тут не выдержала и напомнила, что сельсовет оплачивает им все её предполагаемые расходы: на приготовление пищи, стирку, освещение, а она пользуется светом только для чтения. Хозяева ретировались.


В следующем году Майя перешла на работу в Каменец-Подольский интернат №2 воспитателем, а потом - учителем математики. Конечно, несколько лет встречаться с красивой, умной, очень скромной и порядочной девушкой и не влюбиться в неё невозможно.  В апреле 1962 года мы сходили в ЗАГС, дома в кругу родных выпили по бокалу вина и пошли в кино. Таким был первый день нашей совместной жизни, и, кроме друг друга, нам на свете ничего не было нужно. В 1963 году у нас родилась дочь Марина, ещё через пять лет – Ольга. Устроить ребенка в ясли тогда не было возможности, тёще Анне Семеновне пришлось уйти с работы, чтобы нянчит внучку. Мы резко обеднели. Все наши доходы не превышали 250 рублей в месяц, 50 рублей на человека, а это даже по официальным меркам тогда было ниже прожиточного минимума. Найти дополнительный заработок не получалось. Мы стали искать радикальное решение проблемы, и в 1970 году Майя получила вызов на работу в Малокурильск. Естественно, ей достался самый проблемный 7-й класс, настороженное отношение педагогов-старожилов плюс адаптация к новому климату и социальной среде. К чему она не могла привыкнуть, так это к разлуке с детьми.

 Довольно скоро мы познакомились с четой Пыжьяновых. Валентина Алексеевна преподавала в школе русский язык и литературу, а  историк Федор Иванович работал завучем. Во всех смыслах это была необычная семья. Замечательные профессионалы и организаторы, они отличались великим энтузиазмом и любовью к своим дисциплинам.    Федор Иванович, плотно загруженный преподавательской и административной работой, на общественных началах  создал и руководил  краеведческим обществом «Фрегат». Ребята ходили в походы по острову, ездили в путешествия на Кунашир, Сахалин, Камчатку и Приморье, приглашали в гости участников освобождения Курил, всего не перечесть.  К немалому нашему с Майей удивлению мы узнали, что Пыжьяновы не побоялись привезти на Шикотан двух своих малолетних дочерей. «Будет, что будет, – сказал нам Федор Иванович, – в нашей семье судьба одна на всех». Его слова стали для нас откровением. Через два года мы переехали из барака в   однокомнатную квартиру и сразу начали подготовку к приезду детей и бабушки на Шикотан. .

                *   *   *

Честно говоря, я не очень верю в безграничное влияние знаков Зодиака на характер людей. У нас в семье с рыбами связь другого рода, все Фишелевы – заядлые рыбаки, почитатели рыбной кухни, рыбацких рассказов у костра и книг на ту же тему. Кстати, мы наших женщин от мала до велика ласково называем «рыбками». Папа любил прикормить у берега рыбу, дожидался начала клёва и шёл звать гостей. Именно так Майя поймала своего первого карася. На Шикотане мы ходили ловить форель и корюшку всей семьей, включая тёщу Анну Семеновну и детей. Одним словом, мы все, вместе с Майей, жили в настоящей рыбной стихии.


Что касается знака Рыб, то среди разных его характеристик неожиданно нашёл две строчки, удивительно точно совпавшие с оригиналом: женственность, справедливость, сердечность, искренность. Там были и другие совпадения, о которых я не хочу здесь говорить. По сумме слагаемых из рассказов о Майе, её жизни и работе получилась биографическая мозаика, в орнаменте которой явно просматриваются две плывущие в разные стороны шикотанские корюшки. С древних времён они, как известно, и являются знаком Рыб.



Продолжение см. http://www.proza.ru/2013/07/03/1171