Под знаком рыб Ч. 5. След в душе

Старая истина – за деревьями леса не видно – относится ко мне в полной мере. Наиболее интересное и ценное в работе Майи Прокофьевны на уроке мне неизвестно. Поэтому передаю слово ученикам, приславшим, по моей просьбе, свои воспоминания. Если еще кто-нибудь напишет, буду добавлять в этот раздел.


Мария Кузеванова (Зелинская), журналист, г. Киров:

- Майя Прокофьевна пришла к нам в 7 классе. Мы только начали взрослеть. Класс был шебутной. Не то чтобы мы бузили по пустякам и срывали уроки из хулиганских побуждений. Нет. Срывали, конечно, но… из идеологических, так сказать, соображений. К тому времени уже целый год нас учила чета Пыжьяновых – педагогов «высшего пилотажа», обеспечивших славу Малокурильской средней школе – без преувеличения - в масштабах СССР. Нам преподавала Раиса Иосифовна Тунгусова, первоклассный биолог, (по совместительству директор школы и мама лучшей ученицы класса Татьяны Тунгусовой). Были и другие яркие, сильные педагоги. Скажем, учитель физкультуры Людмила Михайловна, которая стала для многих из нас старшим другом, весьма при этом требовательным и авторитетным. Короче, каким-то образом в нашем коллективном сознании сформировалась высочайшая планка требований к педагогам, и мы с юношеским максимализмом не желали мириться со случайно затесавшимися в преподавательский состав посредственностями. И тут уж, увы, не каждый из них выдерживал выпавшие на его долю испытания…Так, мы буквально «выжили» из школы учителя физики, несчастного Анатолия Ивановича. Он был забавным, конечно: неуклюжий, несимпатичный, к тому же не очень опрятный, да еще и с явными «фефектами фикции». Но главное – с отсутствием каких бы то ни было педагогических задатков. Каждый урок в нашем классе превращался для него в испытание… Закончился учебный год, и он вынужден был уйти.


Нелегко приходилось с нами и молодой англичанке. Она полностью соответствовала этому определению, как будто сойдя со страниц пушкинской «Барышни-крестьянки» - педантичная, сухая и невыносимо скучная… Уроки оборачивались каторгой для нас, и - как результат - для нее. Мы предлагали ей - не очень корректно, разумеется - разнообразить методику преподавания, избавив нас от муштры и монотонности. Англичанка покрывалась пятнами, ударяла учебник о стол, выбегала из класса…


Майя Прокофьевна с первых же минут общения завоевала наши сердца. Чтобы познакомиться, она собрала нас в последние августовские дни ещё до начала занятий. Мы встретились на школьном дворе. Повзрослевшие мальчишки – любимец класса Олег Карака, любимец девочек Славка Славный…. Два новых мальчика – оба сыновья морских офицеров Генка Любич и сразивший нас наповал красавец и интеллектуал Вовка Борисов. Со всеми познакомилась и представила новичков новый же классный руководитель Майя
Прокофьевна. Интеллигентная, внимательная, деликатная… Такими были первые впечатления. Со временем они только усилились.


Майя Прокофьевна очень хорошо, четко и последовательно объясняла предмет. Так, доказательство теорем из геометрии становились ясными и запоминались уже на уроке, она давала нить рассуждения, подсказывала «ключик» к решению сложных задач. Дома не приходилось ничего мучительно заучивать. Вообще – училось легко. Она внимательно следила за тем, чтобы содержание урока дошло до каждого, учитывала наши индивидуальные способности. Оценивала по заслугам, умела мотивировать, похвалить, если заслужил. Искренне огорчалась, если что-то не получалось. И тут же приходила на помощь.


Но главное счастье было в другом: Майя Прокофьева была нашим классным руководителем. И это открывало перед нами целый мир – блистающий мир, я бы сказала: с высокими и светлыми горизонтами, раздвинутыми познаниями о человеческих вообще и наших, в частности, возможностях, выверенными правилами «культурного общежития», да мало ли ещё чем… Смею предполагать, что для многих из моих одноклассников дальнейшая жизнь была во многом определена нашими учителями. Что, с одной стороны, вроде бы и закономерно, а с другой – так уже редко сегодня встречается, что кажется почти чудесным стечением обстоятельств…


Постоянное бурление в нашем классе вызывало необходимость в периодическом обуздании наших порывов. На нас жаловались учителя. И тогда собирались большие классные собрания. На них приходили завучи, директор, иногда приглашались родители. Приходил Федор Иванович Пыжьянов, безусловный для нас авторитет, умница, в массивных очках с роговой оправой, сером в крапинку пиджаке, немного усталый от своих рутинных административных забот. И… с нами разговаривали. Никакого «разбора полетов», накачиваний, перехода на личности. Нас выслушивали, к нам обращались как к homo sapiens, и это не то чтобы подкупало – это порождало правильное мироощущение, уважение к себе и окружающим, уверенность в том, что любые проблемы можно и нужно обсуждать «на равных», невзирая на «ранги и звания». Я невольно в своей «взрослой» жизни потом отмечала в себе это полное отсутствие пиетета перед значительными фигурами, большими чинами, с которыми доводилось общаться в силу профессии. Важны только дела и значимы лишь аргументы. Их можно и нужно выслушать, если надо, оспорить, отстаивая точку зрения, в которой уверен. И докопаться до истины. Мне кажется, это отношение к жизни сформировали в нас наши учителя. Причём удивительно, как они были в этом едины… Всем немного за тридцать, с великолепным образованием… Они учили нас в семидесятые, а сами вышли из 60-х. Это я уже потом поняла, откуда в них жил этот дух очень органичной, естественной демократичности, помноженной на безграничное жизнелюбие и веру в лучшие качества человека. Поколение шестидесятников… Романтичные и честолюбивые, с большими личными планами, талантливые, переполненные знаниями, книгами, идеями… Всем своим багажом они щедро делились с нами.
- Ну, люди, ну нельзя же так…, - говорила нам Майя Прокофьевна, если была нами недовольна. И мы… мы понимали, что в общем-то так нельзя, и готовы были соответствовать.


Майя Прокофьева преподавала нам и вела нас за собой, оставаясь при этом очень женственной, трепетной, чистой. Ее образ ни разу не был замутнен неверным жестом или словом. Знаете, какие бывают дамы в системе образования – солдафоны в юбках или истеричные, замученные жизнью тётки? В Майе Прокофьевне не было ни командирских ноток, ни нервических. Она была искренна и естественна и вместе с тем подобранна, сдержанна, образцова. И сегодня, спустя – только подумать! – сорок лет, хорошо помню её аккуратную фигурку в трикотажном шоколадного цвета костюме. Объясняя урок, она отступает несколько шагов назад, одна рука с зажатым в пальцах кусочком мела указывает на записи на зелёной классной доске, а вторая слегка прижата к груди… Может быть, этот жест обозначал в ней эмоциональную составляющую…


Очень скоро мы познакомились с мужем Майи Прокофьевны - Игорем Михайловичем. И потом уже, пожалуй, не могли отделить их в своём восприятии друг от друга. Нашим воспитанием они занимались вместе. Причём Игорь Михайлович иногда и незримо. Он – в нашем понимании – был идеальным мужем, мужчиной: умный, внимательный, надежный, галантный. Мы знали, что он покупает своей Майе костюмы, дарит золотые украшения и французские духи. Он обустроил в скудных островных условиях завидное по тем временам жильё, смастерив – впрочем, это будет неточным словом, - изготовив собственноручно мебель: диваны, бюро, служившее письменным столом, и главную достопримечательность – книжный стеллаж во всю стену, на котором, помимо прочего, в большом изобилии красовались минералы – одно из серьёзных увлечений хозяина этой квартиры.


В наших глазах Игорь Михайлович, с позволения сказать, был этаким мощным фоном или основой, которые позволяли Майе Прокофьевне проявлять свои лучшие педагогические качества… Она учила нас математике, Игорь Михайлович – жизни. Он увлекал нас своими рассказами. То о физике, то об археологии, то о книгах. Большое место в этом общении занимали примеры из своего рода практической психологии, помогавшие нам преодолевать собственные невежество, инертность, развеивавшие некие юношеские заблуждения и страхи.
Пыжьянов создал в нашей островной школе добровольное краеведческое общество «Фрегат», и походы стали для нас образом жизни. Затерянный в Тихом океане живописнейший остров Шикотан, с его прозрачными речками, уникальной растительностью, уютными бухтами служил для этого превосходной площадкой.


Ходили мы в походы и классом. Особенно помнится путешествие в бухту Димитрова. И всегда с нами был, разумеется, Игорь Михайлович. Я - девочка, мягко говоря, неспортивная, обременённая лишними килограммами - тяжело переносила длительные переходы, терпеть не могла подъёмы в сопки по нудным, извилистым, узким тропам… Игорь Михайлович помогал включить воображение и разум. Его соображения чаще всего вдохновляли меня своей парадоксальностью. Так, помнится, он поведал мне, что спускаться с горы на самом деле тяжелее, чем подниматься. И лично он гораздо меньше любит спуски – больше требуется сил для противостояния притяжению земли… Тот факт, что на привычные вещи можно смотреть совсем с иной, прямо противоположной точки зрения, уже сам по себе тонизировал и придавал драйва.


Помню, Игорь Михайлович рассказывал нам, что понятие бесконечности – это очень просто. И увлеченно рисовал формулы и схемы на школьной доске. Или был несказанно удивлён тем, что мы не читали Ремарка. И выдал список книг, которые обязательно должен прочесть современный молодой человек… Он загрузил наше сознание и еще одной, довольно провокационной идеей. Это было уже в десятом классе, когда мы определялись со своим туманным будущим. Так получилось, что Майя Прокофьевна, поскользнувшись на скользкой зимней дороге, сломала руку и на занятия в школу ходить не могла. Но ведь класс выпускной! Тогда была реализована схема, которую трудно себе вообразить в современных отношениях «ученик - учитель». Дважды в неделю мы стали ходить на математику в небольшую однокомнатную квартирку Майи Прокофьевны. Конечно, Игорь Михайлович позаботился о наличии в ней школьной доски и о том, чтобы было где всем нам рассесться. Класс разделили на две группы. И интереснее было попадать во вторую. Потому что после урока мы ещё долго не расходились. Был чай и увлекательнейшие разговоры. Кажется, именно в этих беседах Игорь Михайлович настойчиво проводил мысль о том, что жизнь надо начинать «с полёта». Имелось в виду, что изначально надо ставить перед собой высокие цели. И учиться следует в лучших вузах страны, обеспечив тем самым наиболее короткий путь к качественным знаниям, широкому кругозору, обогащающему общению. Высокий старт позволит шире замахнуться, больше охватить взором и, соответственно, большего достичь в жизни… Я знаю своих одноклассников, которые впрямую последовали этому совету. Не думаю, чтобы они об этом пожалели.


Мне посчастливилось продлить общение с Майей Прокофьевной и другими моими учителями, потому что через год после окончания университета я вернулась в свою родную школу. И чуть больше года работала с ними бок о бок. Приезжала я на Шикотан и после второго курса в составе сводного студенческого отряда.


Конечно, не однажды бывала в гостях у Майи Прокофьевны и Игоря Михайловича. До сих пор перед глазами залитая светом крохотная кухонька, сияющая идеальной чистотой. На полу у стола огромное, с глянцевыми листьями и желтыми плодами лимонное дерево в кадке, а рядом – большая бутыль с натянутой на горловину перчаткой. К этому времени семейство Фишелевых обзавелось дачей, и в этой бутыли вызревало вкусное домашнее вино. Как взрослую, меня уже им угощали… Однажды пришла простуженной. Для меня нашли где-то на антресолях припасённую банку с малиновым вареньем, напоили чаем, оставили ночевать. Помню, я всегда стеснялась ужасно, но любила бывать в этом доме. Я скучала по уюту, теплу, заботе близких, которые были далеко. И здесь отогревалась душой и наслаждалась гармоничностью обустроенного быта и взаимоотношений этих замечательных людей… Майя Прокофьевна всегда заинтересованно расспрашивала меня о моих успехах, выслушивала внимательно, порой давала очень верные советы, иногда была критична – деликатна при этом, но честна и точна в своих оценках. Она подправляла, корректировала мои внутренние установки. Вообще Майе Прокофьевне я обязана несколькими серьезными нравственными и житейскими уроками. Не буду о них здесь рассказывать. Но помню их и по сей день благодарна.


Сколько раз в дальнейшем в тяжелейшие минуты своей жизни, наталкиваясь на чью-то немотивированную злобу или ломаясь от внутренних сомнений, я невольно подпитывалась теплом и светом этого давнего, имеющего корневую систему, доброго ко мне отношения. И это грело, спасало, по жизни вело…


И вот еще один эпизод. Не знаю, о чём он, – но он тоже связан для меня с Майей Прокофьевной. Мы уже работали вместе. И однажды в учительской столкнулись – я похвалила её духи. «Ой, одно расстройство, - рассмеялась она в ответ, - собиралась на работу и разбила флакон…». Я побывала у них в гостях спустя пару месяцев, не менее. В стерильной прихожей витал едва уловимый аромат парфюма. Он впитался в дерево полов и никак не хотел выветриваться. Солнце, свет и этот тонкий запах духов…



Евгений Глазков, штурман дальнего плавания, г. Харьков:

- Почти сорок лет прошло, подробности подзабылись. Помню, как Майя Прокофьевна со сломанной рукой принимала нас всех в гостях у себя, проводила уроки по математике. По-моему, это было в 10-м классе, готовились к выпускным экзаменам. Чаем всех поила. Запомнился мне поход в район маяка на "Край света".
Математику, конечно, в школе нам вложили классно, на школьной базе весь первый курс в ДВВИМУ вытянул без проблем, поэтому, кстати, расслабился и второй курс здорово запустил. Потом пришлось наверстывать.


По поводу уровня школьной подготовки. Я ведь в восьмом классе в Красноярске учился, потом обратно вернулся в Малокурильск, так вот воспоминания о 8 классе кошмарные - такая тупость городская... А наша малокурильская школа была супер. Правда, вспоминаю, физик у нас был в 9-м классе, до Владислава Ивановича, не помню, как его звали, но что-то не любили мы его. О Майе Прокофьевне только положительные воспоминания, жаль, что писатель я не очень...


Светлана Семенова (Крыжановская), учитель математики, г. Южно-Сахалинск:


- Говорят, первые мысли, что пришли в голову, - самые верные. Так вот сейчас - навскидку. Хоть мы и были крабозаводскими (в 70-е годы в Крабозаводске была восьмилетка, и в 9-м ученики этой школы приходили учиться в малокурильскую школу – прим. автора.), т.е. вроде как "неродные", но заботу о себе чувствовали всегда. Помню в восьмом классе вечер в крабозаводской школе, когда малокурильчане приезжали к нам. Я сейчас понимаю, что это не просто развлекуха была, а для того, чтобы мы познакомились и поняли, что нас ждут. Потом учителя малокурильской школы приехали в июне в Крабозаводск и провели собрание родителей, чьи дети идут в 9-10 классы. То есть мы ещё только собирались в другую школу, а о нас уже думали. А позднее, уже когда мы учились в Малокурильске, очень часто Майя Прокофьевна приходила к нам в интернат, интересовалась, как мы (а до интерната от её дома было порядочное расстояние). Помнится и то, как она готовила нас к экзаменам у себя дома со сломанной рукой. Бледная, больная, но тем не менее - работала. А ещё я помню, как она обижалась на нас, когда было что-то не так, а вот описать это не могу… Может, кто-то из наших одноклассников подберёт подходящие слова. Но мы при этом чувствовали угрызения совести и старались не подводить свою классную.


Помню, как в газете «Советский Сахалин» прочитала о том, что Клинтухову Майю Прокофьевну наградили высокой правительственной наградой. Первое, что пришло в голову, - отправить поздравительную телеграмму, а потом подумала, что как-то неудобно, - теперь жалею!
Как видите, воспоминания самые теплые. А ещё я считаю её очень трудолюбивой, добросовестной, ответственной, что очень важно для учителя, да и не только. Сейчас думаю: остров, далеко от всех комиссий и проверяющих, а как добросовестно работали наши педагоги, не просто добросовестно, но ещё и творчески. В жизни мы встретили немало людей, но большинство из них промелькнули, а вот Майя Прокофьевна оставила свой след в душе


Продолжение см. http://www.proza.ru/2013/07/03/1203    


Рецензии
Подумать только,сколько юных душ за тридцать пять лет проходит через руки учителя,и в каждом остаётся отсвет большой Души Учителя.
Человек уже испил свою чашу, а его с благодарностью и любовью вспоминают не только родные,но разбросанные по всей земле бывшие ученики.
Игорь Михайлович, Вы сделали большое дело. Благодарность Вам. А как приятно было читать среди отзывов очень трогательные строчки о Вашем участии в интересах жены и влиянии на её питомцев.
Будьте здоровы.

Зинаида Синявская   09.07.2013 23:28     Заявить о нарушении