Паразит

               
- Да что ж ты, паразит, со мною делаешь!? Слезай тебе говорю. Слезай… Лучше я тебя сама убью. Ох отца нет на тебя. Да куда ж ты ногу-то ставишь. Упадешь ведь. Осторожней, Феденька, осторожней.
     Рядом с домом стояла женщина, подняв голову, прижав правой рукой платок к губам, с застывшей гримасой на лице, она смотрела вверх. На коньке крыши довольно высокого дома лежал парень. Он пытался дотянуться правой рукой до гнезда, расположенного снизу конька, совсем рядом с лицевой стеной чердака. Поставив ногу на стропилину, еще чуть потянувшись, да так, что вот-вот мог свалиться вниз. Наблюдая это, мать даже привстала на цыпочки и перестала вообще что-то говорить и, казалось, даже дышать, только еще сильнее прижала платок к своим губам…Федя наконец-то посадил птенца в гнездо. Довольный, он слегка приподнялся, опершись руками на крышу, поднял свою вихрастую русую голову, широко улыбаясь, посмотрел на мать.
     - Смотри осторожней. На ноги не вставай. На ноги, говорю тебе не вставай! Ползи до лестницы.

   Но тот, видно желая показать  свою удаль, удивить  мать,  делал все как раз наоборот: встал ногами на конек, повернулся и уверенно, небольшими шажками, зашагал к лестнице. Дошел до нее, благополучно спустился и подбежал к матери, очевидно, предполагая получить от нее какое-нибудь поощрение. Вместо него Федька получил по затылку.
     - Пятнадцать лет ему, а он все, как ребенок. А свалился бы, а кости бы переломал или вообще бы убился… Ты об этом подумал, ты о матери подумал? Мать чуть с ума не сошла. Сколько ж ты, паразит, меня еще мучить будешь!?
     Она сгоряча шлепнула его еще раз по затылку. Федька слегка почесал  свою голову.
- Смотри, руку поранил, - заметила она кровоточащую ссадину на локте у сына. -  Дай-ка посмотрю.
    Это оказалось небольшой царапиной. Убедившись в несерьезности этой раны мать вдруг прижала Федькину голову к своей груди.
    - Горе ты мое желанное, - выдохнула она, выказывая наступившее облегчение, после только что перенесенных переживаний.
    -  Мам не надо, пусти, - Федька вынырнул из-под материной руки,  посмотрел наверх, заулыбался, видя, как птенцы вытягивают свои глупые головы, ожидая родителей.

     Назавтра в классе уже было откуда-то известно, что Федька Сергеев лазил на крышу. Спасал птенца.
     На классном часе Ирина Дмитриевна предложила ребятам поговорить о поступке своего товарища. Федор, не желая этого разговора, вжимаясь в свою парту, надеялся, что интереса никакого не будет и беседа перейдет на другую тему.
    Напротив, одноклассники довольно оживленно стали высказываться. В основном хвалили. Колька Смирнов стал сомневаться, а прилетят ли родители к своим птенцам. Сказал, что известны случаи, когда они отказывались по непонятным причинам  от своих птенцов, если они побывали в руках у людей. Федька ему ответил, чтобы тот не волновался, что он сам видел, как родители вернулись в свое гнездо и стали кормить своих деток. Весь класс возмутили слова Ромки Кропачева. Сидя за своей партой, не поднимая головы, он прогундосил, что все в природе идет своим ходом и если этот птенец упал, то, видать, ему суждено было погибнуть. Федька же мог упасть и тоже мог погибнуть, что, однако,  совсем не было установлено.

-  Вообще, забота о других видах природой не запрограммирована, - подвел он черту.
    Как тут все загудели!  Его слова подрывали основу традиционно сложившихся у ребят взглядов на любовь и опеку  своих   питомцев - кошек, собак и прочих домашних животных. Больше того - они подрывали, казавшееся таким естественным, чувство любви ко всей природе и вызвали бурный протест. Наверное от этого чувства негодования Катька Симонова, подойдя к Ромке сзади, треснула его по голове учебником математики.
- Вот тебе, себялюбчик несчастный.
- Это, Ирина Дмитриевна, уже произвол и давление на свободу мысли и слова, - стал жаловаться Ромка.
- Согласна, Кропачев, что это давление, согласна, что это произвол. Симонова сядь на место. Все успокоились. Не согласна с тобой лишь в том, что забота противоестественна. Прежде всего является очевидным, что природа человека в корне отличается от дикой природы, в которой в самом деле не распространено чувство межвидовой заботы и взаимовыручки, однако и там мы можем заметить эти отдельные случаи. Кому, например, не известны факты, когда дельфины спасают гибнущих в море людей. Любовь, сострадание друг к другу, лежат в основе человеческой жизни. Эти чувства человек черпает прежде всего из природы и,  проявляя заботу о ней, человек проявляет заботу о сохранении себя, как человека, сохранение материальной и духовной основы своего существования.

       После уроков Федя заспешил домой. Мать готовилась к стирке и просила  натаскать воды. Метров через сто его нагнал Ромка.
- Федь, ты не думай, что я против тебя. Просто хотел сказать, что если человек что-то делает для кого-то, то обязательно чтобы потом ему как-то отплатили.
- Дурак  ты Кропачев.
- Сам дурак. Ты не соглашаешься со мной, потому что боишься признаться, что птенца полез спасать, чтобы славу себе заработать.
     Федор такого обвинения  стерпеть уже не смог. Его портфель как-раз угодил в кропачевское ухо. Ромка, в свою очередь, подставив подножку повалил обидчика на землю. Завязалась драка. Сцепившись они стали кататься по траве. Кропачев  был тяжелее и физически сильнее. Зато у Федьки было больше сноровки. Он, когда был снизу, ухитрился так отвести руку противника, что тот на мгновение потерял упор. Воспользовавшись этой паузой, напрягшись, Федя с силой толкнул соперника через себя, не отпуская  рукав его пиджака. Кропачев полетел в сторону. Послышался треск лопнувших ниток на костюме.

      Ромка сел на траву. Федька привстал и тоже примостился рядом.
- Мамка ругаться будет. Новый костюм купила к школе. Еще месяца не прошло, - подавленно выдавил побежденный противник.
    После этих слов у Федора мгновенно исчезла всякая злость к этому человеку, которому он еще минуту назад готов был нанести любой болезненный удар. Сейчас,  его вмиг опустевшая душа, стала наливаться жалостью и сочувствием. Появилось желание как-то помочь своему однокласснику.
- Пойдем ко мне. Моя мать хорошо шьет. Она тебе так залатает, что ничего  заметно не будет, - предложил Федя.
    Кропачев не стал себя уговаривать. Они встали, отряхнули друг друга, взяли портфели и зашагали домой.

     Сидя на кухне,  пили молоко с пирогами. Федькина мама зашивала треснутый по шву рукав Ромкиного пиджака.
- Федь, а я все равно внутри думаю не так, как говорю. Мне ведь тоже всех жалко. Это у меня отец постоянно твердит, что по законам природы человеку предназначено жить прежде всего для себя и поэтому не надо идти против этих законов. О человеке, говорит, никто так хорошо не сможет побеспокоиться, кроме него самого.
 Ромка тут замолчал. Потом, пережевав  кусок пирога, добавил:
- Этой весной я котенка домой принес, так родители даже и разговаривать не стали. Приказали, чтобы я унес его на улицу. Пришлось унести, но выбрасывать Пушка  не стал. Спрятал его в сарае  и незаметно кормил каждый день. Знаешь, Федь, что я думаю?
- Ну?
- Хорошо что мы с тобой подрались. Я тебя не сильно толкнул?
- Ладно… - махнул рукой Федор и потом добавил - Нам вот повезло, что с пиджаком так легко отделались.
- Что, петушки, насытились? – сказала мать, входя на кухню. – Вот, посмотри Рома, почти ничего не заметно. Я тебе  его еще щеткой с мылом почистила.
- Спасибо, теть Надь, а то меня за него мамка точно бы убила.
- Держи. Только в следующий раз старайтесь обходиться без драки.

     Видно и в самом деле эта драка пошла им на пользу. Ромка с Федькой после того случая подружились. Однако, впрочем, Ромка еще довольно долго не мог поверить, что его друг часто добро делает просто так. Причем, иногда, он, как будто специально что-то сделает, чтобы никто не видел. Один случай его особенно обескуражил. Накануне весенних каникул, в пятницу, Ирина Дмитриевна оставила всех  после уроков навести порядок в их классе. Перед работой она отправила  ребят в трудовые мастерские взять халаты. У девчонок мастерская по домоводству была дальше. Ребята стали баловаться, пытаясь оттянуть свой отрезок времени, чтобы прибыть в класс одновременно с девушками. Федя быстро сбегал в мастерскую, взял незаметно халат и прибежал в класс первым. В нем классная руководительница уже приготовила ведра для воды. Федя взял два ведра и быстро побежал в туалет, наполнил их и быстро вернулся обратно. Никто еще не подошел. Он сбегал еще раз, наполнил и следующие два ведра. Заслышав шаги он сел за свою парту. Когда почти весь класс собрался подошла из учительской и Ирина Дмитриевна. Увидев уже наполненные водой ведра она похвалила ребят и спросила кто же из них догадался это сделать. Все молчали. Федя сидел на месте. Ромка, посмотрев на своего товарища, заметил мокрые пятна на его халате и догадался, но тоже ничего не сказал.

- Что ж, если наши герои не сознаются, значит им так надо, - прервала затянувшуюся паузу Иринмитривна и распределила всех по рабочим местам.
    После уроков, идя домой, зная уже характер своего друга, Ромка не стал допытываться почему тот так сделал, а завел разговор на свою любимую тему о звездах. Сейчас он делился впечатлением от читаемой книжки про Юпитер.

    Подходили майские праздники. Снег таял уже вовсю. На проезжих местах его почти не было. Мать попросила Федю сходить к бабке Клаве на Загубашку за гусиными перьями. От их дома это было почти рядом, стоило лишь лог перейти. Взяв перо, завернув его в ткань, Федя тотчас направился обратно. Когда стал спускаться вниз, услышал громкий возглас
- Береги – и –ись!
    По дороге быстро шла, уже почти бежала, лошадь, которая везла бочку с водой. Следом за ней бежал возничий, хватаясь за бочку и безуспешно пытаясь схватить вожжи, которые он непонятно, как выпустил. Федя мгновенно оценил ситуацию: внизу дети, если повозку не остановить она их покалечит.
   Не дожидаясь пока лошадь поравняется с ним, бросился к ней сам, схватил вожжи и стал пытаться ее остановить. Дорога уже довольно круто пошла вниз. Под воздействием бочки, которая подталкивала сзади, лошадь перешла на бег. Силы не хватало. Вожжей юноша не выпускал, бежал следом. Метра через три, четыре он запнулся о какой-то камень. Лошадь поволокла его по земле. Федя тогда принял единственно правильное решение – стал из последних возможностей тянуть левый ремень. Повозка стала брать влево и тут, наконец-то, лошадиная морда уперлась в дерево, которое и оказалось спасительным и для Федора, и для детей, и для лошади, да и для возничего, судьба которого сложилась бы очень драматично, случись какие жертвы, особенно детские.

     Федя лежал на земле, все еще не выпуская вожжей из рук. Подбежал возничий, подбежали другие люди. Осторожно стали разжимать у него пальцы. Подняли его. Уложили на чьи-то постеленные фуфайки, курточки. Послали быстрее за врачом и просили сообщить матери. Женщины стали осторожно расстегивать изрядно порванную куртку. На груди рубаха уже покрылась красными пятнами. Героя, как могли успокаивали, говорили ему ласковые слова, платками пытались остановить кровотечение.
     Вдали показалась повозка с  врачом. До нее уже подбежала мать. Растолкав женщин, увидев окровавленное тело своего сына она упала перед  ним на колени, обняла его голову, зарыдала навзрыд.
- Феденька, сынок ты мой несчастный. Что ж ты с собою сделал!?
     Федя чуть приоткрыл глаза, слегка улыбнулся, поднял правую руку, положил ее на плечо матери и попытался что-то сказать.
     Тут подоспел врач, мать отвели в сторону…