Приговор Ада

Так незаметно многих уничтожают годы,
Так приходит к концу всё сущее в миру,
Увы, увы, невозвратимо минувшее время,
Увы, торопится смерть неслышными шагами…
(Надпись под часами церкви во Флоренции)



  Легли лиловые сумерки. День догорал на сфере Преисподние. Сегодняшний день ничем не отличался от иных в Аду: те же грешные души, плывущие по течению прямо в жерло вечно горящего вулкана, кое-где мелькает всё тот же молящий взор, кто-то просит о пощаде, попросту тратя слова. Здесь навсегда замерло время и стянута кольцом железной боли голова.

  И вот я вновь оказался здесь – В Аду: в месте, откуда нет пути назад; в месте, где на своей шкуре ощущаешь всю боль, которую ты ранее, в своей земной и жалкой жизни, причинил окружающим тебя людям. Возникает вопрос – почему вновь? Всё до тошноты просто – я умирал дважды. Но если первый раз мне повезло и какие-то небесные силы вернули меня обратно на землю, заставив пережить клиническую смерть, то теперь моя грешная душа умерла навсегда. Однако, не слишком приятно возвращаться в Преисподнею второй раз, к тому же зная, что сейчас мне предстоит продвинуться далее входа в пещеру, которые местные жители называют – «Ад». Странно, но то место где я сейчас стою, грязно-коричневая тропа, окружённая лиловыми сумерками, ещё не является Адом – это всего лишь некая завеса между Преисподней и Землёй. Ад - впереди!


  Делаю глубокий вдох. Сейчас глупо бояться – я уже мёртв. Однако, страх плотно засел в глубине моей ничтожной души, не давая мнимого спокойствия. Делаю несколько шагов и – попадаю в место, которое отныне станет вечным пристанищем моей грешной души. Тропой подземной ночи схожу всё ниже и ниже по ступеням. Ад смотрит в мои пустые очи.

  На земле я, чего таить, вёл праздную жизнь: пил, веселился, крутил интрижки и на моём счету более двадцати бурных романов. Каждый мой новый день там, в месте обитания рода людского, была новая маска и в зависимости от ситуации одна маска сменялась другой – и так, на протяжении всей моей сознательной жизни. И лишь здесь, в Аду, я пристал в своём истинном обличии – мерзкой, двуличной твари. Самокритично, верно? Нет смысла скрывать этого в Преисподние: оплата за грехи ещё впереди. В кругах подземных, как велит обычай, средь ужасов и мраков потонуть суждено мне.

  Поток несёт чьи-то трупы, кое-где сорвётся с уст пощады вопль – всё напрасно, Ад не щадит  никого, так заведено. И я, который был когда-то значим на земле – здесь отверженец, утративший права. Все грешники стремятся к безнадёжной пропасти, - и я иду за ними вслед. Но вдруг, над белоснежной пеною потока передо мной предстал огромный, кажущийся бесконечным, зал. Средь кактусов и роз благоуханья, обрывки мрака в глубине разбитых зеркал окружают меня. Мне этот зал напоминает страшный мир, где я бродил слепой, как в дикой сказке.

  Мой взор устремлён, предчувствием волнуем, вглубь зеркала. Навстречу мне, из паутины мрака, выходит прекрасная дева. В глазах её пустота, а облик полон очарования. Она, исчадие Ада, буквально подплыла ко мне и голосом тихим, но таким дурманящим, говорит:

 - Сегодня мне, шестому смертному греху, представилась возможность проводить тебя, о наш почтенный гость, туда, где обитают Судьи, которые решают какое наказание тебе придётся отбывать в Аду. Но помни, грешник, отныне ты заложник этих стен и нет тебе пути обратно.

  Я  не успел ничего ответить, как она исчезла в глубине одного из зеркал. Рассеянно мотаю головой по сторонам, пытаясь понять, что мне теперь делать и куда следовать дальше. Удивления от произошедшего нет. В Преисподние бывает и не такое. Сквозь пелену собственных мыслей слышу тихое: «Иди за мной».
Этот чудный голос я узнаю из тысячи других – это моя зловеще-прекрасная провожатая.

  Повинуясь какому-то внутреннему порыву, следую прямиком во мрак. Он обволакивает меня, вселяя в душу пустоту. Попутно вспоминаю все смертные грехи: первый – гнев, второй – гордыня, третий – жадность, четвёртый – зависть, пятый – лень, шестой – похоть, седьмой – тщеславие. Значит, меня ведёт на суд сама Похоть. Однако, ирония прослеживается. Ведь, в своей ничтожной жизни на поверхности земли, я часто поддавался влечению шестого греха.


  Перестаю чувствовать обволакивающий ныне меня мрак. Яркий свет слепит меня на мгновение. Пару раз моргаю. Постепенно привыкаю к свету – вижу огромную люстру над головой, сияющую не хуже солнца. И зачем столь яркий свет в Аду? Осматриваюсь: кроме бардового кафеля, люстры и зеркальных стен –ничего нет. «Жди», - раздаётся голос в голове.
Что ж, можно и подождать. Проходит пару минут и впереди меня возникает чей-то размытый силуэт. Всматриваюсь внимательно и в неясном образе из мрака и теней различаю юношу: затянутый стан, бледное лицо, роза в петлице фрака, сияет аметист кольца. Я смотрю с непонятным волненьем в черты его увядшего лица и спрашиваю голосом чуть внятным:

 - Скажи, кто ты?

Тонкие черты пришли в смятенье, сожжённый рот жадно глотает воздух и голос говорит из пустоты:

 - Я прибыл за тобой. Ты жизнию своей не дорожил. Успел ты вдоволь насладиться: и похотью, и жадностью, и ленью, и всем иным, что здесь, в Аду, карается. Я провожу тебя туда, где будет воплощаться в жизнь твоё чудовищное наказанье, которое определил тебе Верховный наш Судья. Ступай за мной.

 И вот из бездн ночных и пропастей туманных до нас доносится погребальный звон. Язык огня взлетел, свистя над нами, чтобы сжечь навеки ненужность прерванных времён. И сомкнутых безмерными цепами, нас вихрь увлёк, окованный глухими снами.

Могу ли я назвать ужасным свой удел?
Едва холодный и большой рассвет исполнит Ад сияньем безучастным,
И свершится мой приговор…