Просто история нелюбви

 «Оттого, что лес – моя колыбель,
 И могила – лес…»
 М.И. Цветаева.

    Аня зашла в двери родной редакции. Всё по-прежнему, ничего не изменилось за день. Да и что может измениться? Как хорошо! В Анину душу ворвалась радость, как она врывается в неё каждый день, как только девушка приходит на работу. 

- Привет, Ань! – возникла, будто из ниоткуда неизменно шустрая секретарша Лизка. – Тебя шеф требует. Чего-то он недоволен.

   Аня не успела среагировать на её пулемётную речь, только лицо растерянно-сдержанно выражало ту бурю эмоций, которая проснулась внутри. Сначала отобразился немой вопрос, а затем нерешительность и обречённый страх.
 
   В ответ Аня только пожала плечами.

   Лизка, выпалив своё сообщение, скрылась в кабинете художественного редактора Олеси Сергеевны за тем, чтобы распространить свежие сплетни.

   Аня же, глубоко вдохнув, медленно, шаг за шагом, как приговорённый к электрическому стулу, направилась к кабинету главного редактора.

   Каждый шаг отдавался в груди приятной ноющей болью и заставлял всё в организме переворачиваться, выворачиваться, плясать, делать сальто, кульбиты и вытворять прочие чудеса эквилибристики.

  Аня остановилась у самой двери с бесстрастно-неумолимой надписью «Главный редактор» на золочёной строгой табличке. Ещё раз глубоко вдохнула и уже более уверенно, но осторожно постучала.

- Войдите!

  Аня также осторожно открыла дверь, медленно вошла, максимально бесшумно закрыла её за собой и очутилась лицом к лицу с тем, о ком свидетельствовала табличка на двери.

- Здравствуйте, Андрей Евгеньевич! Вы меня вызывали?

- Доброе утро, Аня! Вызывал, - ответил шеф, не отрывая глаз от каких-то бумаг.

  Аня взволнованно смотрела на него, обводя взглядом каждую чёрточку его лица, прорисовывая их в своей памяти, в своём сердце. Она делала так всегда, когда сталкивалась с шефом. Теперь девушка отмечала себе ту чёткую линию, где заканчиваются его коротко стриженные чёрные с проседью волосы и начинается высокий лоб, строгие чёрные брови, однако  мягко начинающиеся и также мягко идущие вверх и затем вдруг резко спускающиеся вниз, обрывающиеся у начала виска, обозначая неповторимый плавный восточный изгиб. Они могли предстать или в форме нежных  полумесяцев, или в форме строгих углов, пытающихся сойтись сейчас на переносице. Тонкие, длинные, изогнутые ресницы, и красивый нос, с изящной римской горбинкой, кончик которого указывал в эти неизвестные бумаги.

- Хм… Аня, - произнёс шеф после нескольких секунд молчания. – Ну сколько раз я вам говорил: не надо так писать! В каждом жанре должен быть выдержанный стиль! Я понимаю, что у вас в фельетонах полнейшая стилевая каша! Но это нормально: они у вас и смешные, и злободневные и так далее… Но в официальных стилях, я прошу, не надо употреблять сарказма! – шеф оторвался от бумаг, но по-прежнему  не смотрел на Аню. Он устремил взгляд в окно, и взгляд этот был будто бы направлен в вечность.

- Не надо воображать, будто мы с вами тут самые умные, а эти разномастные политики и чиновники – совершенные глупцы: и газет не читают, и жизни не знают и тому подобное…
Теперь он вперил взгляд в маленькую сребристую Эйфелеву башенку, стоявшую на краю стола, взял её в руку.

- …Это всё, конечно же так на самом деле… да. Но… Так нельзя, Аня! Это в конце концов может закончиться для нас совсем нехорошо!

- Но ведь в этом нет ничего такого… - робко произнесла Аня. Она не знала, как можно возразить. Просто ничего не могла больше сказать…

- Это вам так кажется, а в таком жанре важна каждая мелочь!

  И по-прежнему он не смотрел на Аню.

- Вы привыкли к своему фельетону и за целых два месяца никак не можете перестроиться.

- Но вы ведь сами посчитали, что фельетон у меня выходит хуже, чем…

- Чем у Ольги Николаевны? Это, безусловно, её жанр. В нём она профи, - шеф снова смотрел отсутствующим взглядом в окно. – Впрочем, она во всех жанрах проявила себя с лучшей стороны. У неё огромный талант, недюжинный ум! Нет… Это вовсе не значит, что вы хуже или лучше. Просто вам нужно постараться.

- Постараться… - тихонько, почти про себя повторила Аня.

- Да, Анечка, постараться писать верно! Так, как от нас требуют! – назидательно сказал босс, глядя теперь уже на неё. - Мы ведь не хотим, чтобы нашу газету прикрыли?
«Всё-таки взгляд его не был строгим» - отметила Аня. Он смотрел мягко, по-доброму, с теплотою. Наверное, он так смотрит на всех, он вообще добрый, хотя иногда умеет быть и строгим, требовательным. Нужно задать ему вопрос. Задать сейчас. О нём и Ольге. Надо расставить все точки над «Ё»!

- Можно вопрос… не относящийся к работе? – произнесла Аня, заметно посмелев после этих слов.

  Шеф будто чувствовал, словно читал её мысли. Он снова посмотрел на неё. Взгляд на этот раз был холодным, потом он отвернул лицо к окну и устремил взгляд снова в бесконечность.
- Не стоит…  Не нужно задавать вопрос, ответ на который вы не хотите знать.

- А-а… да… хорошо. Да, вы правы… - залепетала Аня.

- Вы можете быть свободны, - чётко и медленно произнёс шеф, взглянув на Аню прямо, но совершенно равнодушно.

- Да, да… До свидания! – поспешно ответила девушка и быстро развернулась к двери, но по рассеянности ткнулась в другую её сторону, где не было ручки.

- Ой! – вырвалось у девушки.

- Аккуратней! – спокойно предупредил начальник.

- До свидания! – с улыбкой произнесла Аня, когда уже нашла ручку, открыла дверь, но развернулась, чтобы ещё раз попрощаться с шефом.

  Когда девушка захлопнула дверь, жуткое волнение и дрожь покинули её сознание и тело, зато навалилась тяжким грузом непреодолимая безнадёга.

  Он не стал отвечать на её вопрос. Конечно, он знает о её чувствах, поэтому молчит, не хочет расстраивать. Да просто не хочет говорить. Эта Ольга… Чем она лучше? Хотя… понятно, чем: утончённая красавица, чего не скажешь обо мне. Да… Она всем мужчинам нравится. Перспективная, да ещё и папа – директор какого-то там предприятия – богат – что тоже большой плюс. А так… Она ведь старше меня всего на год, а уже такая успешная! Да, безусловно, она талантлива и очень умна – не даром шефу она нравится. А может, и больше, чем нравится.  Но любит ли она его? Вопрос! Ведь она всегда такая надменная – даже с ним. Хотя… кто знает… Может, ему такие и нравятся, а он – ей. Впрочем, как бы там ни было, а у меня совсем нет шансов. И правда: как же плохо, когда твоя мечта сбывается у кого-то другого!

  С такими раздумьями Аня шла по коридору офиса и совсем не замечала ничего вокруг. Глаза смотрели в пол, но сам взгляд был устремлён в собственную душу.
Тут из кабинета своей подружки – извечной сплетницы – выскочила Лизка и опять набросилась с болтовнёй на Аню.

- Ой, Ань, слушай, пойдём ко мне на чашку чаю! – и улыбнулась своей неискренней, какой-то елейной улыбочкой. Но Аня к этому привыкла, Лизка всегда так улыбалась. Аня завернула в кабинет, где стоял Лизкин стол.

  Пока Лизка хлопотала с чайником и сладостями, Аня, молча, сидела, бесстрастно рассматривая Лизкин стол, а в голове роились всё те же бешенные и безнадёжные мысли о шефе.

- Ну что шеф? Что интересного тебе сказал? – протараторила Лизка. – Ты знаешь, он на твоё место Ольгу ставит уже окончательно, то есть Ольгу Николаевну ( он теперь её так называть требует). И знаешь, мне, например, как и другим, это тоже не очень нравится. Что за фифа?! Но Андрей Евгеньевич, он ведь не просто так, он к ней неровно дышит – у них уже вовсю шуры-муры! – Всё говорила Лизка, наливая чай.

- В смысле? – выдавила Аня. Она никак не хотела верить тому, что уже и так было очевидным.

- Да ты что, ничего не знаешь? – искренне изумилась секретарша. – Они тут вместе во Францию собрались на две недели. Через три дня полетят...

  Аня в момент этих слов очень некстати отхлебнула горячего чая. Он вдруг застрял где-то в горле. Аня поперхнулась и, чувствуя, что ничем хорошим этот спазм не закончится, рванула в туалет. Как и ожидалось, Аню стошнило, причём довольно неслабо. Её рвало так неистово, что, казалось, сам организм пытается избавиться от вредной информации, только что усвоенной мозгом.

- Ух, ничего себе! – испугалась Лизка. – Ты случаем не беременна.

- О, нет, - болезненно выдавила Аня. – Скорее наоборот.

  Но что тут говорить! Если Лизкину голову посетит сия догадка – жди всяких мифов, легенд и всяких  сказок местного масштаба о своей персоне. Противно…

  «Полетят через три дня… Вопросы, на которые не хотите знать ответ…  Вопросы… Вопросы… Опять…».

  В голове крутилась пластинка из однообразных обрывочных мыслей. Мозг пух, горел. Хотелось уйти, убежать. Убежать от реальности, исчезнуть отсюда, чтобы никогда не возвращаться! Но как? Как убежать? Куда бежать? Куда-нибудь…  В тишину…

  Аня вырвалась из редакции и бегом понеслась в сторону метро…

  Всего-то через несколько часов она уже была за городом. Но девушка не заметила, сколько времени прошло. Это её сейчас интересовало меньше всего. Электричка несла её куда-то. Куда - она не хотела знать. Да и куда ехать? Туда, где много деревьев! Скоро будет очередная остановка. Аня встала и поплелась к выходу. Глаза невидящим взглядом упирались в двери тамбура. В вагоне сидели люди. Девушка их не видела. Они её тоже не замечали.
Никого, кроме неё в тамбуре не было. Остановка. Аня вышла, встала на обшарпанную, побитую, низкую платформу. Серое утро переползло уже давно в серый день. Серость сгущалась, давила, забивалась в уши, в горло, в нос, в глаза, как полчища назойливой мошкары. От неё трудно вздохнуть. Эта серость задавила здесь всё вокруг: повсюду стояла тяжёлая тишина. Она отдавала в ушах: тах! Тах! Тах!.. Или это что-то другое? Сердце?
Аня слабо улыбнулась, одними губами.

  Вот тут хорошо должно быть, спокойнее. Тут – лес. Только странно как-то… В той стороне, где стояла она на платформе, была посадка, кое-где торчали редкие деревца – берёзки, сосенки, а вдалеке виднелись серые разноцветные домишки и домища с участками, обросшими урожаем и плодовыми, серо-зелёными, деревцами.

  А вот в другой стороне, за переездом – там стоял лес, густой, из разных высоких крепких деревьев. Удивление от этого зрелища чуть тронуло глаза девушки. Она снова слабо улыбнулась. «Вот это-то мне и надо!» Лес не манил, нет, не завораживал. Но он не был серым, как  всё с этой стороны. Он успокаивал. Его окружала какая-то необъяснимая свежесть и необъяснимая сила.
 
  Аня, сначала медленно, затем всё быстрее пошла к этому лесу. Но дойдя до переезда, остановилась. Только этот переезд отделял девушку от желанного места успокоения, нужно было только перейти его. Но что-то мешало, почему-то не хотелось переходить: какой-то маленький и жалкий, но очень противный страх закрался в душу. Обойти бы…  Но как? Эта дорога уходит на много километров в обе стороны.

  «Что за бред?! – одёрнула себя Аня. – Перейти – и всё! Испугалась прям, как ребёнок! Да тут и ни одной машины нет. А если и бывают, то не больше десятка в день. Бред! Бред! Перейти – и всё!»

  Аня шагнула на асфальт переезда. Мгновенно резанула грудь какая-то неясная тревога, но потом, со вторым и третьим шагами, она улетучилась, и стало легче. Переезд уже позади! Аня вошла в лес.

  «Наконец-то! Здесь можно чувствовать себя спокойно, свободно», - думала Аня, обходя деревья. Она касалась ладонью их стволов, живой прохладной шершавой коры, будто опираясь на них и гладя одновременно.

  По щекам струились слёзы, как маленькие ручьи. «Лишняя я! Лишняя везде! Повсюду! Ошибка, опечатка судьбы! Но что это? Тут мне вроде спокойнее, тут так свободно, будто я дома – вернулась домой… Не хочу отсюда уходить! Уходить ТУДА, чтобы опять стать лишней? Нет!..»
……………………………………………………………………….

  Аня огляделась – кругом темнота. Она колыхалась повсюду, словно киселеобразная, но невесомая субстанция. Стало не по себе, страшно.

  «Уже совсем поздно. Надо идти домой! Не буду же я здесь спать! Тут так холодно, темно, страшно…». Аня побежала в испуге в обратную, как ей казалось, сторону. Внутри страх, тяжёлый страх,  до того тяжёлый, что он придавливал своей тяжестью горло, не давал кричать, звать на помощь. Не давал дышать. Страх!.. Страх ли это? Или темнота? Она всё вьётся вокруг, плывёт за жертвой, так и норовит схватить её в свои вязкие объятия.
 
  Девушка бежала, натыкаясь на деревья, больно ударялась о них. Бежала дальше, с остервенелым отчаянием, с чувством, что вот-вот увидит желаемый переезд, но так и не находила света, не могла вырваться из леса, кишащего вязкой тьмою.

  Но вот какой-то проблеск впереди… Свет! Что-то светит. Луна? Фонарь? Фары? Наконец-то! Шоссе! Но в этом месте переезда не было. «Значит, я просто далеко отошла, гуляя по лесу».
Луна. Она светила с другой стороны, не со стороны леса. Дневной серости не было.

  «Надо перейти дорогу, - подумала Аня. – И сразу пойду к платформе».

  Девушка сделала первый шаг. Ноги что-то сковало, какая-то тяжесть не давала нормально продолжать идти, словно судорога. Аня еле доползла до середины шоссе, ноги едва слушались. «Я совсем без сил. Не ела сегодня, устала. Всё тело ватное…».

  Неожиданный громкий гудящий звук вырвался из ночной тишины и стремительно нёсся на девушку. «Что ж это?! Я идти не могу! Не могу с места сдвинуться!..»

  Аня обернулась навстречу звуку. Её ослепил яркий свет из огромных глазищ…фар…