Маколет

  Маколет — это не просто магазин. Это — микрокосмос. Наш ответ тбилисскому гастроному 70-х, не 80-х, перед самым моим отъездом из страны "победившего социализма". Тогда она ещё не развалилась, но уже вовсю тренировалась — полки были голые, как после урагана.

В нашем маколете есть всё, кроме обуви и одежды. Всё остальное, включая кухонные прибамбасы — плиз...

Здесь все знают всех и обо всём. И если ты думаешь, что никто не заметил, как ты ночью выносишь мусор в халате и бигуди — ты ошибаешься. Маколет всё видит. Маколет всё помнит. Он — как тбилисские бабульки на лавочках, только вместо семечек — касса, и вместо слухов — чековая лента.

Здесь знают: кто родил, кто развёлся, у кого любовник, кто заболел, кому пора в мир иной. А если не знают — додумают. А если додумают — обязательно обсудят. Причём вслух. Причём при тебе.

Клиенты — постоянные. Из района. «Свои». Если случайно появляется кто-то со стороны — начинается резкое движение. Подозрительность. Интерес. Аналитика в лицах.

— А ты видела ту даму в леопардовом?
— С новыми зубами? Конечно. Говорят, из Петах-Тиквы. Но странно. У неё ногти, как у Иланы, которая мужа адвоката увела.

В нашем маколете можно брать в долг. Неофициально. Без подписей. Исключительно на доверии.

— Эээ, Хаим, ты уже на тысячу шекелей нагреб. Может, хватит?
— Слушай, ты же не хочешь, чтобы я голодал? Впереди ведь праздники.
— Ладно, только без деликатесов, а?

Долги тянутся, как хвосты у бездомных кошек. Иногда — годами. Редко — до похорон. Тогда — списываются.

Хозяин — марокканец, золото, не человек. Добряк с глазами ребёнка и словарём дальнобойщика. В 70-х он подписывал гарантии новым репатриантам при покупке квартиры, не одному и не двум. "Русские" не подвели и выплачивали машканту (ипотеку) в срок, без отсрочек.

— Я верю этим русским. Они — отличные ребята, только почему-то молчаливее... нас.

Один такой "молчаливый русский" — «честный парень» дал ему несколько уроков из словаря моего бывшего соседа дяди Васи. С тех пор он и орёт:
— Бл*дь, сука последняя!

Причём с доброй, заискивающей улыбкой. Ему кажется, что он говорит: «Уважаемый, вы забыли сдачу».

Хозяин постарел. В последнее время он редко появляется в маколете, и каждое его появление вызывает восторг покупателей. На смену пришли — три брата. Семейный подряд. Один отвечает за кассу, другой — снабженец, третий — отвечает за мишлохим (отправку заказов).

— Ты слышала? — обращается ко мне Юваль, отвечающий за мишлохим. — В шестом корпусе обнесли квартиру.
— Откуда мне знать? Я вообще на другой улице. Ты же знаешь.
— Ой, мазе мешане… (Какая, к чёрту, разница?) Они такие скромные и приличные были. И вдруг — сейф!
— А что, богатые не могут быть приличными?
— Таамини ли… леитим рехокот. Поверь мне, редко.

Маколет — как и наша поликлиника. Место встречи изменить нельзя. Tinder в миниатюре.

— Видишь того длинного?
— Ну.
— Он ждёт аргентинку. У них роман. А её муж — тут утром картошку покупал.
— И?
— Ну просто знай. Потом сравнишь, кто кого вкуснее выбрал.

Мне, если честно, до лампочки, кто с кем и как. Но, видимо, у меня заинтересованное лицо. Потому что поток информации не иссякает. Впору блокнот доставать.

— Ой, Нили, ты ничего не видишь и не знаешь... Твоя подруга с подъезда за нами развелась. Муж у неё пьяница. Каждый день пол-литра водки покупает.

Всё это очень напоминает мне Оршу. Там тоже знали всех и про всех. Только в долг не давали. Одни слухи... А здесь — слухи идут вприкуску — с хлебом, питами, колой, бурекасами и хумусом с тхиной… и всё это — в долг.

Н.Л.(с)