Дневник для друга
1.
Мы входили в жизнь на излёте «оттепели», но в атмосфере романтики, притягательной мужественности. Новелла Матвеева, Булат Окуджава, Юрий Визбор, поэзия Пастернака, Ахматовой, Цветаевой, Мандельштама. Время безусловных нравственных постулатов. И комиссары «в пыльных шлемах» пленяли наше воображение… Мужество, благородство, романтика красивого поступка, романтика гор, бардовских песен… Были в цене дружба, бескорыстие, ясный и ожидаемый мужской поступок, любовь без хитрости. Или, пользуясь названием давнего рассказа Евгения Попова, все мы были в ожидании «любви невероломной»... А вор и спекулянт ещё не назывался предпринимателем, и даже самые отъявленные хулиганы ещё не решались ругаться матом при женщинах и детях…
… 27 марта 1968 года при выполнении задания трагически погиб Юрий Гагарин. Эту новость я услышал по радио в Туапсе у своих бывших «вожатиков» из «Орлёнка» – как раз перед тем, как первый раз в жизни пойти с ними в горы. К тому времени я уже бросил музучилище и, получив от Гали и Володи, руководителей ребячьего клуба «Пилигрим», телеграмму с коротким текстом «Приезжай, очень нужно», зашёл в школу попросить справку о том, что я здесь ещё учусь, чтобы купить «школьный» билет на поезд за полцены. Справку дали, и уже на следующий день я ехал к Чёрному морю.
И ведь ездил спокойно в свои 17 лет, не боясь далёкого пути и опасностей, и родители отпускали, давая денег в дорогу, выделяя их из более чем скудного бюджета, не спрашивая, зачем тебе это нужно. Всему «виной» - время. Время романтической приподнятости, Паустовского и Грина, открываемых строк поэтов «Серебряного века», Николая Заболоцкого, Павла Васильева и Павла Когана. И, между прочим, Маяковского! Время костров и походов, бардовских посиделок и музыки Баха и Вивальди, а также песен Никитиных, Пахмутовой и Добронравова, Камбуровой и Таривердиева. И родители, как видно, понимали и принимали меня такого - бросавшего учебу, менявшего работы, чего-то искавшего…
И вот прошли десятилетия, и я написал о своих бывших кумирах то, о чём раньше и помыслить не мог. «Никитинские песенки на новый лад», помещённые на одном из общероссийских сайтов, были прочитаны более двух с половиной тысяч раз. И вызвали, разумеется, не только одобрение. Некоторые комментаторы обвинили меня в том, что я незаслуженно тронул Таривердиева, хотя ничего принципиально я не говорил о его музыке. Просто я перечислил далеко не полный список - своеобразный «джентльменский» набор имён и явлений, которые длительное время заслоняли от нас (и от меня тоже!) подлинное, духоподъёмное искусство. А тогда ведь нам всем казалось, что мы все смотрим одинаково в одну сторону и одинаково смело держим фиги в кармане против надоевшей нам власти (на этих фигах, как теперь я понимаю, во многом было построено искусство Юрия Любимова). Но наступила перестройка, пришли 90-е, и оказалось, что мы не просто разные, а вообще живём словно на разных планетах, вращаемся вокруг разных солнц. Мне знаменитый артист Александр М., настоящая русская душа, удивительно скромный и совестливый человек, которого я очень люблю и уважаю, рассказывал, как они развелись с первой женой из-за вот этих политических расхождений во времена яковлевых, чубайсов, гайдаров и ельциных. Да и я потерял тогда немало своих друзей-приятелей, что сегодня выглядит вполне закономерно.
Так вот, о друзьях. Некоторые из них с недоумением спрашивали меня, зачем я в своей статье «лягнул» Окуджаву? На самом деле его-то я и не трогал (оговорившись, что многие его песни мне до сих пор нравятся). А «лягнул» я наши романтические юношеские восторги по поводу творчества целого круга поэтов, писателей, музыкантов, композиторов, режиссёров, которые (восторги эти!) заслонили от нас литературу, музыку, кино, театр другого уровня и свойства - более весомого в моём нынешнем восприятии. И не вина, разумеется, Окуджавы, что я в те времена не знал (к стыду своему!) Свиридова, сторонился русского песенного и инструментального фольклора, был уверен, что романтичнее и искреннее бардовской песни ничего на свете нет. На многое глаза мне раскрыли мои замечательные новгородские друзья-художники, мощнейшие русские натуры Поветкин и Гребенников, да и не только они... И всё-таки из песни слов не выкинешь: именно Окуджава был в ряду тех, кто в 93-м году призывал преступную власть Ельцина раздавить «гадину» - то есть уничтожить не только защитников Белого дома, но и всех патриотов, «красно-коричневых», «русских фашистов» (каких только тогда ярлыков не навешивали на нормально мыслящих и чувствующих людей!). По этой терминологии и я был бы «красно-коричневым русским фашистом»!
И пока расходились круги от статьи моей, ушёл из жизни Алексей Герман. И тут неизбежно пришлось уточнять моё отношение и к его творчеству – для себя и для других. А что уточнять… Обычная история, обычная метаморфоза, происходившая с нашими крупными художниками в наши подлые перестроечные времена!.. И всё же, несмотря на моё неприятие его идеологии, его воззрений на историю моей страны и непонятную мне злость по отношению к России, к русскому народу (а таких резких и несправедливых его высказываний было в те дни напечатано немало!), я признавал и признаю его безусловный художественный дар, режиссёрский талант и по-прежнему принимаю его три замечательные картины («Проверка на дорогах», «Двадцать дней без войны» и «Мой друг Иван Лапшин»). В них он, несмотря ни на что, любит своих героев, понимает то очень непростое и неоднозначное время, пытаясь как можно точнее осязаемо зафиксировать его всеми экранными средствами. В этих картинах Герман мне близок и понятен как художник и человек. Но принять его последний фильм «Хрусталёв, машину!» я категорически не могу. Это какой-то паноптикум, и здесь Герман уже над схваткой: холодной и бесчувственной рукой прозектора расчленяет труп, что-то в нём цинично высматривая и выковыривая. Причём, эта тенденция злобной, презрительной, холодной отстранённости от времени, страны и её людей была в последние полтора-два десятилетия характерна не только для Германа, но и для других достаточно крупных художников (Эльдара Рязанова, например, или Андрея Смирнова с его тенденциозным опусом «Жила-была одна баба»), не говоря уже о тех эпигонах, которые в отсутствии любви не создали ничего стоящего и художественно значимого, но были обласканы и награждены оказавшейся у власти «элитой» (включая элиту телевизионную, газетно-журнальную, писательскую, критическую, фестивальную, идеологическую). Так что честность Германа для меня отнюдь не абсолютна, а что касается его публичных высказываний - то, скажите на милость, чем он лучше и честнее какого-нибудь отъявленного русофоба, коих развелось в указанные десятилетия на российских просторах несметное количество?! Я, видя всё несовершенство своё и своего народа, тем не менее, не согласен с тем, как меня обзывают, как ко мне относятся и как открыто и безнаказанно презирают русский народ и всё, чем он жил, чем дышал и что ему было по-настоящему дорого и не раз спасало в жестоких хитросплетениях истории. Я ведь не позволяю себе ничего подобного, например, в отношении татарского или еврейского народа?! Почему же в отношении моего народа и в отношении моей веры это происходит на каждом шагу? Что за двойные стандарты в нашем обществе, стремительно скатывающемся к общемировой лукавой политкорректности (а на самом деле - к уничтожению добродетели и традиционных ценностей)? Что ж, этого не замечать и об этом молчать, стяжая в себе дух мирен и отстраняясь от мира???
И всё-таки, возвращаясь к своей юности и к своим – нет, не кумирам! – а к тем безыскусным и искренним порывам души… Очень ясно сознаю, что душевные порывы эти, удивительная искренность чувств, бескорыстие и любовь остались для меня, для редких теперь уже сверстников моих той движущей жизненной силой, тем идеалом, от которого мы, столкнувшись с грубыми реалиями жизни, невольным предательством, а то и продажностью близких людей, зачастую отворачивались в слабости и отчаянии, перечёркивали его, подчиняясь цепкой инерции прагматичного и корыстного существования, но к которому неожиданно возвращаемся – в зрелости нашей или на старости лет, понимая, что ничего лучше этих порывов, этих чувств, этого идеала у нас и не было, что все наши звания, богатства, положения в обществе, комфорты ничего на самом деле не стоят – так, пшик один! Но осознание этого, возвращение к этому бывает порой слишком запоздалым!..
Свидетельство о публикации №213070300853
Галина Ларская 31.10.2015 16:23 Заявить о нарушении
Сергей Малютин 31.10.2015 16:35 Заявить о нарушении