Пролог

Летние сумерки коснулись города. Бледная дымка заволокла ту часть Калининского района, которая была хорошо видна с возвышенности парка Ленинского комсомола. Над Кальмиусом застыл то ли смог, то ли туман. Собственно, водоём, отделявший Калининский район от центральной части города, Кальмиусом не являлся, это был каскад прудов, или, как говорят в Донбассе, ставков, символизировавший победу человека над природой. За ставками располагался ещё один характерный пример рукотворного ландшафта – терриконы.

Возвышавшиеся прямо посреди города искусственные горы, одни совершенно лысые, другие уже поросшие деревьями, в большинстве своём были памятниками давно отработавшим своё шахтам, но в то же время служили предметом гордости дончан за родной край. Ещё одной гордостью служил огромный чёрный памятник воинам-освободителям. Воины-освободители стояли спиной к Кальмиусу и смотрели на заходящее солнце. По другую сторону от парка, прямо под ним устремляло в небо свою футуристическую конструкцию здание гостиницы «Виктория». Перед его фасадом красовался новый сквер с вечнозелёными газонами, фонтанами, мощёными дорожками и детскими качелями. Вечером выходного дня здесь было привычно многолюдно. Уставшие от городского ритма дончане тянулись в этот уголок спокойствия, уголок уже наступившего будущего. За последние сто лет человек преобразил голую степь до неузнаваемости, превратив пустынное пространство в самый густонаселённый и урбанизированный район страны. Но, уничтожив в ходе индустриализации, прежнюю природу, человек стал создавать новую. И зашумели вокруг заводских труб зелёные леса, и аккуратно легли рядом с автострадами и многоэтажными домами зелёные лужайки.

- Знаешь, что мне не нравится в этой гостинице?

Дима подал Ольге руку, чтобы помочь ей спуститься по ступеням.

- Что?

- То, что она не наша.

- Когда-нибудь мы её купим.

Ольга произнесла это с такой уверенностью, что на какое-то мгновение Дима поверил ей. Она была достаточно высокая, ростом почти с Диму, чёрные волосы спадали на развёрнутые плечи, большие зелёные глаза уверенно смотрели вперёд, стройный стан и полная грудь дышали здоровьем, обтягивающие белые брюки и майка подчёркивали красоту её юного тела. Ни дать, ни взять – амазонка. Как это у нас с нашей экологией могут рождаться такие женщины? И ведь их таких много вокруг! Наверное, живя в условиях индустриализации, мы уже приспособились, и промышленные выбросы на нас больше не действуют. Или проблема сильно преувеличена? Где ещё в мире в больших городах столько зелени? В Америке и в Японии в городах вообще деревьям негде расти, да и в Европе с этим не очень. Другое дело мы с нашими просторами.

- Нет, зачем нам покупать чужую гостиницу? - после некоторого раздумья сказал Дима, - мы построим свою, ещё лучше этой. И никаких клиентов пускать туда не будем – будем сами отдыхать.

Ольга задумалась, очевидно, представляя внешний вид воображаемой гостиницы.

- Давай присядем на лавочку, - предложил Дима.

- Давайте.

Ольга уже год, как окончила школу, и училась в университете, но по привычке была со своим бывшим учителем на вы, и называла его Дмитрий Алексеевич. Сам Дима уже год как был завучем, но никаких перемен в себе не наблюдал, и чувствовал себя так же, как и пять лет назад, когда ещё сам был студентом.

Они присели на скамейку. Дима коснулся своей рукой её руки и с умилением заметил волнение своей бывшей ученицы.

- Красивое место, - преодолевая неровное дыхание, произнесла Ольга.

Было совершенно очевидно, что думает она сейчас совсем о другом. Дима обнял её рукой и склонил её голову себе на плечо. Ольга испуганно вздохнула, но уже через мгновение с довольной улыбкой прижалась к Диме.

Темнело. В сквере зажглись фонари, осветив предупреждающую табличку с двусмысленной надписью: «Детские качели. До 8 лет». Десятками огней вспыхнула гостиница «Виктория». Загорелись прожектора над теннисными кортами и автомобильной стоянкой. Успокаивающе журчала подсвеченная вода в фонтанах, из летнего кафе доносились звуки саксофона. Перед Димиными глазами мелькали люди, довольные собой, уверенные в завтрашнем дне, живущие в двадцать первом веке. Другая жизнь пришла как-то незаметно, и к ней очень быстро привыкли. И уже как страшный сон вспоминается детство, опалённое перестройкой и юность, испорченная демократией. Ведь всё это было совсем недавно: злые люди в бесконечных очередях, растущие не по дням, а по часам цены, тёмные улицы с разбитыми окнами, озверевшая шпана с велосипедными цепями, голодные шахтёры на рельсах, разрушенные пустые заводы. И вот теперь этот сквер с фонтанами и мощёными дорожками. Конечно, это только крохотный уголок светлого будущего, но он есть и он доступен каждому, и тому, кто приехал сюда на «Мерседесе», и тому, кто приехал сюда на трамвае. Любой может, свесив ноги в фонтан, слушать звуки саксофона.

Оля приняла голову с его плеча и выпрямилась, выставив вперёд молодую грудь. У Димы участился пульс. Малыш, ты меня волнуешь. Малыш и сам знал, что волнует Дмитрия Алексеевича, но, видимо, ещё не определился, как быть с ним? Или ждал решения от него самого. Но пока что Дима решил только пройтись к теннисным кортам.

- А туда можно? – с сомнением спросила Оля.

- Совершенно не вижу, почему бы благородному дону и его прекрасной спутнице нельзя было пойти к теннисным кортам? Тем более что ворота открыты.

Скучающий охранник в строгом костюме только проводил их взглядом, но ни слова не сказал.
На кортах они были одни. Дима забрался на трибуну, Ольга осталась внизу.

- Представим, что мы на финале Уимблдонского турнира, - объявил Дима, - Мария Шарапова против Жюстин Ардре… Арденн, Энин, Жюстин, короче этой.

Оля повернулась к кортам. Её силуэт, облачённый в белые одежды, выделялся в полумраке. В её осанке, в манере держать голову, во взгляде, который в данный момент Дима не видел, но который хорошо представлял, чувствовалась уверенность в себе и самодостаточность. Дима вдруг понял, что эта девочка может прекрасно обойтись и без него, и без любого другого мужчины. Осознаёт ли она это сама?

С кортов они ушли через автостоянку. Обойдя шлагбаум, под цепкими взглядами безликих охранников они вышли в город. Они пошли вдоль проспекта, мало обращая внимание на проносящиеся мимо автомобили. Они говорили о будущем, фантазировали, строили дурацкие планы и тут же смеялись над своими фантазиями. Потом Дима рассказывал анекдоты о поручике, и Оля смущалась и смеялась. В троллейбусе уже ехали молча. Смотрели на город. Центральные улицы утопали в огнях, город дышал праздником. Нет, конечно, ничего особенного в этом городе не было, и дело было не в городе, а в них самих. Были люди. Простые люди, каждый со своими проблемами, со своими переживаниями, мечтами, со своими взглядами на жизнь. И все они и есть город, как и мы вместе с ними.