Подселение в Сансаре

Когда-то я подселился к одному адреналиновому наркоману и подхватил его зависимость, как вирус. Вернувшись из ретрита, обретя собственное тело снова, я ощутил невероятную тягу к опасным ощущениям, чтобы сердце колотилось и глаза с тарелку. Не то, чтобы мне приключений не хватало - не в этом дело. Просто раньше я старался быть малозаметным и рисковал очень продуманно, без фанатизма, только в рамках достижения поставленных целей, ведь в своем теле я профессиональный путешественник и авантюрист, дисциплинированный извечной жизнью в горах. Горы, как известно, глупостей не прощают.

Мой симбионт, Яков Соломонович был крайне любопытной личностью. Юноша из приличной советской семьи, получивший прекрасное образование и воспитание, с живым парадоксальным умом, развитыми рефлексами и полным отсутствием совести, стал сначала цеховиком, потом ловким мошенником, затем так называемым, “силовым” бизнесменом. В начале 90-х этот термин означал решительного и стратегически мыслящего дельца в окружении толпы бандитов, ментов, продажных судей, прокуроров, чекистов и отставных военспецов.

Никогда не забуду именно это подселение, хоть их общее количество уже и перевалило за сотню. Во-первых это был лишь третий случай в практике при том, что первые два длились по несколько минут. Во-вторых в Якове Соломоновиче я  застрял на 9 лет, что и по сей день опыт беспрецедентный. В-третьих я к нему возвращался неоднократно, чего больше ни с кем не происходило. В-четвертых я встретил с ним смерть его физического тела и  провёл его сознание через бардо, мы взлетели в мир Асуров (соревнующихся богов), не смогли удержаться и скоро рухнули в Преталока - область голодных духов. Моя сущность из верхних миров, и спускаться в нижние миры я могу только с помощью чодовских практик, поэтому мне пришлось скоро покинуть мир претов. Надеюсь, осознание в последние годы жизни поможет ему попасть снова в мир людей, ведь только отсюда возможно заслужить Освобождение.

                ***

Начало моего очередного ретрита не предвещало ничего необычного. Даже место - неглубокая пещера на отвесном склоне ущелья Кельдеке знакома с детства. Мне показал её один тибетец, из числа тех, что десятилетиями скрывались в горных районах Киргизии, сбежав от прелестей Культурной революции в Китае. Вы не представляете, насколько близок к нам Западный Тибет (Нгари) географически: от Нарына, за пару часов можно доехать до китайской границы. Проходить ее нужно утром, чтобы до обеда попасть на “ту” сторону. Между пограничными пунктами 100км нейтральной земли, просматриваемой и простреливаемой с позиций в горах. Киргизские пограничники стреляют, но сигареты, просят газеты - пропускают быстро. Китайские долго и тщательно проверяют документы, багаж, карты памяти, компьютеры, перелистывают книги постранично - иногда часами. Особенно жестко проверяют тех, кто профессионально экипирован и едет на своей машине, хоть и пакет китайских документов, согласованный во множестве инстанций план маршрута, временные права, автомобильный номер и пропуска привозит на пограничный пункт специальный гид, без которого перемещаться запрещено.

Поменяв номера на китайские, можно двинуться в путь и часам к 17 доехать до Кашгара - некогда главного торгового пункта на Великом Шелковом пути. В раннем средневековье, когда в Риме жили тыщ пятнадцать одичавших крестьян, на Воскресном базаре в Кашгаре собиралось до 50000 человек со всего мира. Сегодня это дыра, в Синцзянь-Уйгурском захолустье. Поужинав в великолепном уйгурском ресторане “Орда” шашлыками, сочными мантами, пловом и непревзойденными турфанскими дынями, нужно двигаться дальше, чтобы заночевать в Кыргылыке - точке, где сходится пустыня Такламакан и Каракорумский хребет. Важно выспаться - назавтра предстоит 18-часовой нон-стоп по самой опасной в мире дороге G219, через перевалы высотой более 5300м, через оккупированную Китаем территорию Индии, именуемую Аксай Чин. 1080км позади и вы уже давно в Тибете! Пока это не чувствуется, ведь первая ночевка предстоит в гарнизонном городишке Али. Зато на следующий день, еще до обеда есть шанс увидеть и Кангримпоче - священную гору Кайлаш и неразлучную пару озер жизни и смерти - Манасаровар и Ракшас-тал. Трех дней не прошло! Что-то я отвлекся...

Вернемся в пещеру в Кельдеке, в лето 1997 года. На “остановку” ума ушло недели две. Более-менее стабилизировалось состояние в голодовке, что всегда мне мучительно тяжело давалось в нынешнем 95-кг теле. Прошли хронические головные боли. Пошли длительные и глубокие медитации. В перерывах я практиковал концентрацию намерения - уж очень мне хотелось встретить женщину. Не просто какую-нибудь, как обычно, а Единственную, Понимающую, Мою. Как-то раз после отчаянных и безуспешных попыток визуализировать Ту самую, на горизонте сознания обозначился слабый, но вполне отчетливый, зеленый луч. Я замер в предвкушении и... оказался в большой квартире, как позже выяснилось в Москве, на Фрунзенской набережной.

В огромной, по моим представлениям, комнате стоял элегантный кабинетный рояль, рядом стойка с солидным ламповым “Макинтошем" и работающий магнитофон “Акай" с плавно вращающимися бобинами, большие деревянные колонки КЕФ-104, шикарная кожаная мебель и стенка, но не лапидарная совковая, а специальная: в десятках ячеек размещались громоздкие видеомагнитофоны “Грюндиг” и перемигивались лампочками, на экране здоровенного японского телевизора небритые тёлки занимались лесбийским сексом.

Я бы еще долго не смог въехать, что бы все это значило, если бы не почувствовал возбуждение. Это меня поразило, ведь ничего возбуждающего, в моем представлении, на экране не происходило, ни одного звука, совершенно никаких запахов. Приятное ощущение сытости и легкого кайфа. Я хотел встать и посмотреть где это я, но не смог. Вроде как ощущал ноги, но они не слушались меня, как и прочие органы. Когда “моя” рука расстегнула ширинку - совсем впал в ступор и тут - бабах! Волшебная музыка, очень громко, никогда не забуду как первый раз услышал “Рондо” Генри Пёрселла... Органы чувств в чужом теле подключаются постепенно, только "пульт управления" остается "в руках" его "законного" владельца))

Так я и познакомился с Яковом Соломоновичем Инкерманом, проведя вместе с ним 9 лет ЕГО жизни, пока летом 1998 года, не очнулся снова в пещере. Помню, что лег спать Инкерманом в “своем” доме в Сан-Тропэ, а тут полная тьма, чьи-то голоса, вода льющаяся по окаменевшему телу, импульсы нестерпимой боли в простате, спине, шее, ногах и темени. Постепенно я стал понимать, что выхожу из глубокой медитации, начал различать голоса моих друзей. Мне завязали глаза и вынесли наружу. Свежий ветерок принес благоухание разнотравья, но носоглотка высохла, как пергамент и горела адским огнем. Друзья закапали мне масло гинкго билоба в нос и на язык, смачивали растрескавшиеся губы розовой водой. Пить еще некоторое время нельзя, иначе подавишься и задохнешься. Сразу четыре пары рук массажировали шею, плечи, руки и ноги.

Шел час за часом, я постепенно возвращался к жизни. Мне остригли волосы и ногти, многократно омыли тело и натирали то детским кремом, то розовым маслом. Солнце уже садилось и уже можно было безбоязненно смотреть на него через оранжевый шелк повязки. Снизу на склоне послышался треск, кто-то поднимался по крутому склону на достаточно узкую площадку перед пещерой.

-Не подскажете, как попасть к озеру Ала-Куль?- спросил издалека приятный молодой женский голос.
-Поднимайтесь, уже не успеете до темноты. Вам лучше заночевать здесь,- прокричал мой друг Куна.

Они еще несколько раз кричали что-то друг другу и смеялись - я уже ничего не слышал толком. Сердце, которое едва отмечалось нитевидным пульсом еще час назад, бешено колотилось. В ушах гудело, бросило в жар - мне казалось, что от меня валит пар. Солнце село за склон. С меня сняли повязку и я увидел мир в сумерках. Через минуту на площадку взобралась стройная девушка в грубом свитере и горных ботинках. Я уже почти не видел ее лица из-за сгущающейся темноты, но сразу понял - Она.